Черное пламя Раграна

— Нет! Дф… дракон хочет, чтобы гора была только его!

Я подперла подбородок ладонью.

— Ладно. Хочешь повырезать фигурки?

— Да!

Следующие полчаса мы вырезали фигурки на нескольких противнях, потом я загружала их по очереди в духовку и одновременно готовила кашу. Кашу надо было съесть до печенья, так же, как и детские мясные рулетики. Себе на скорую руку соорудила сэндвич, и, когда мы наконец добрались до печенья (я с кофе, а Лар с молоком), на улице было уже светло. Я проверила погоду — сегодня обещали облачность без дождя и довольно-таки слабый ветер, а это значило, что можно пойти погулять на детскую площадку. Не сейчас, а через часок, когда хотя бы относительно разогреет.

— Почитаем книжку или будем собирать фразы из кубиков? — спросила я, когда закончила мыть посуду.

— Книжку!

Кубики Лар не любил. Ему больше нравилось погружаться в сказочные миры, чем что-то там собирать, хотя с буквами он уже подружился, и слова собирал правильно, и даже простые фразы. С цветами и формами у него тоже все было в порядке, все детские задачки на логику он щелкал как орешки. Впрочем, чтение книжки я тоже старалась не делать пассивным, а понемногу, по одному-по два предложения в день приучала его читать, благо, во всех детских книжках была встроенная функция «кубиков», когда слова и фразы из рассказов можно было собирать прямо внутри книжки, а потом приятный женский голос их повторял.

Мы почти закончили читать, и я собиралась уже предложить Лару погулять, когда мой смартфон «распелся» голосом Сибриллы Ритхарсон, известной фервернской певицы. Она пела как на фервернском, так и на аронгарском, и, хотя в случае фервернского я ни слова вообще не понимала, мне было в удовольствие слышать эти резкие, сильные рычащие интонации в невероятно мощном, наполненном безумной энергетикой голосе. Разумеется, перевод названия и текста этой песни я уже давно посмотрела в сети — «Свобода на крыльях» — но стояла она у меня на общий звонок. То есть на незнакомые номера.

— Да? — ответила, поднося трубку к уху и зажимая ее между ухом и плечом, чтобы одной рукой держать планшет, а другой перелистнуть страницу, чтобы показать Лару голографические картинки.

— Риам Этроу? — раздался в трубке смутно знакомый голос с акцентом.

— Да.

— Простите. Надеюсь, что не рано. Просто я только сейчас решилась вам позвонить… Меня зовут Наррина дель Рандаргим. Я мать Карида. Я знаю, что о многом прошу, но не позволите ли вы мне перед отъездом увидеть внука?

Глава 15.3

Хайрмарг, Ферверн

Черное пламя Раграна

— Ни разу? — уточнил он.

В слова Ландерстерга все еще верилось с трудом. В то, что ни разу с того дня, как все произошло, глубоководные больше не подходили к берегам Ферверна.

— Ни разу, — подтвердил тот. — Я лично пытался их позвать, но отклик нулевой. Мы исследовали ближайшие к нашим берегам воды не обнаружили ни следа ни единого глубоководного. Похоже, мы исчерпали их доверие.

В Рагране сейчас была глубокая ночь, в Ферверне — разгар дня. Он перевел взгляд на полыхающие под ледяным солнцем высотки, которые отлично просматривались с высоты Айрлэнгер Харддарк, главного небоскреба Севера. Отсюда были видны даже заснеженные пики вершин, теряющихся в бескрайних ледяных пустошах. Хотя он мог поклясться, раньше его зрение было не настолько хорошим даже несмотря на то, что он родился чистокровным иртханом.

— Похоже на то, — подтвердил он, возвращаясь обратно в залитый солнцем кабинет, где все было в стальных оттенках. Точь-в-точь как костюм Ландерстерга. Странно было это осознавать, но от былых чувств к тому, кто стоял между ним и Лаурой — ярости, помноженной на ненависть — ничего не осталась. Осталась только глубокая, как бездонная пропасть, черная пустота. Наверное, так и бывает, когда внутри тебя долгое время живет ненависть к тому, кто стал для нее всем.

— Поэтому все, что у нас было на тот момент: результаты экспериментов фервернского правительства, наработки Кроунгарда, все, что было изъято из допустимых к сохранению результатов исследования и создания нейросети — было и осталось нашими единственными источниками. 

Все это, к пещерным наблам, совершенно не поможет ему в его вопросе. Все, о чем говорил Ландерстерг — наработки экспериментов бывшего северного правительства, труды его отчима, Кроунгарда Эстфардхара, которого признали виновным в организации заговора мирового масштаба, приговорили к пожизненному заключению, все результаты работы по нейросети (возможности управлять всеми драконами мира через ретранслятор): частичные, потому что по решению Мирового сообщества основная часть их была уничтожена как потенциальная угроза мировому порядку — во всем этом не было ответа на его вопрос.

Почему внутри него такая буря по отношению к самой обычной женщине.

— Странно, что ты не сообщил мне этого раньше, — хмыкнув, произнес он.

— Странно, что ты раньше не спрашивал. — Ландерстерг пристально на него посмотрел.

— Мы с тобой не сказать что дипломатично попрощались.

— Что есть то есть.

Сейчас, когда между ними не было иных правящих сторон Мирового сообщества, которые, вне всяких сомнений, являлись смягчающей прослойкой дипломатического взаимодействия, общения не получалось. Резкие ледяные паузы не были для него сюрпризом, а пустота внутри — отнюдь не гарант того, что они смогут сдвинуться с той самой точки, которую поставили по видеосвязи. Много лет назад.

— Поэтому ты не сказал мне об этом во время звонка, — произнес он, постукивая пальцами по подлокотнику. — Тебе нужен был я. В Хайрмарге. Хочешь проверить, откликнутся ли они на меня.

Ландерстерг скупо улыбнулся.

— В проницательности тебе никогда не было равных.

— Не думаю, что тебя беспокоит исключительно отсутствие глубоководных у берегов Ферверна или их погружения.

Чешуя глубоководных, больше напоминающая броню, способная под воздействием черного пламени в моменты опасности сливаться воедино в панцирь, сила их разума, особенности строения черепа и костной системы в целом — позволяли им погружаться на такие глубины, на которые нет хода ни человеку, ни иртхану даже в самой навороченной современной технике, и впадать там не то в транс, не то в спячку, на время которого приостанавливались почти все жизненные процессы. 

— Тебе тоже не хватает знаний, Ландерстерг, — произнес он, глядя на него в упор. — Почему? Что случилось? Что-то с ней?

Вопрос сорвался с губ раньше, чем он успел его поймать, а лучше бы успел. Потому что на реакцию Ландерстерга: похолодевший до синевы неба в дни критических минусов взгляд — ему было наплевать, не наплевать было на собственный наблов интерес: что с ней. Который, как оказалось, по-прежнему жив.

— Предлагаю не задавать друг другу неудобных вопросов, — сухо отозвался правящий Ферверна. — Полагаю, и тебя, и меня это взаимно устроит.

Он отпустил подлокотники, которым грозило расплавиться под ладонями, и поднялся.

— Насколько я понимаю, нам предстоит полет в пустоши.

— Одер, вызови флайс с двойным сопровождением, — коснувшись коммуникатора, попросил своего бессменного секретаря Ландерстерг. После взглянул на него: — Ты вполне можешь подождать здесь.

— Я вполне могу подождать в приемной.

Впрочем, в приемной он не остался, направился по коридору в сторону небольшой полукруглой площадки, главной достопримечательностью которой был ледяной «водопад», стекающий по стене и рассыпающий искры-брызги прямо внутри нее. Разумеется, почувствовать их было нельзя, зато можно было на них смотреть. Хорошее очищение мыслей, в которых снова фигурировала она.