Чёрное пламя

Взявшись за руки, жрецы вполголоса что-то шептали над чашей, а вода то и дело походила рябью. Верховный магистр тем временем ставил защитные чары на хрусталь. Далее жрецы провели некий ритуал и над купелью, обмакнув в них расшитое золотом полотно. После того, как они закончили, магистр, то и дело сверяясь с книгой, напитал его энергией и покрыл сложным плетением, сути которого я так и не уловила из-за сложности рисунка. Проведя ещё некоторые манипуляции над тканью, они попросили меня окунуть руки в воду.

Когда я погрузила их в чашу, мне на секунду показалось, что вода резко почернела, но видение исчезло также быстро, как и появилось. Я надеялась, что жрецы этого не заметили, ведь Ланэтт внимательно следила за каждым моим движением, ещё не хватало мне сорванной церемонии. Магистр вынес какой-то свёрток и опустился передо мной на одно колено.

— Ваше Высочество, возьмите и омойте эту корону, передающуюся из поколения в поколение по священной линии правителей. Пусть она служит вам также, как и всем монархам до вас. Погрузите её в освящённую Богами воду и очистите от решений и ошибок прошлого.

Я кивнула и застыла в нерешительности, почему-то стало так неуютно, что захотелось сбежать. Протянув руку, я медленно развернула полотнище, и передо мной предстала тяжёлая золотая корона с бриллиантовыми и изумрудами. Та самая корона, которую носил отец, а затем и Эрик, та же самая, нося которую, он приговорил меня к смерти.

Противное ощущение внутри нарастало, и к нему добавлялись нотки неуверенности, страха и омерзения. Холод пробирался к сердцу и заставил меня вздрогнуть, но я почувствовала кое-что ещё. Воспоминания пробудили чувства обиды и несправедливости, а вслед за ними потянулась и злость, постепенно захватывая разум и все чувства. Где-то в груди зародилось чёрное пламя ненависти, оно быстро пробиралось к сердцу, а от него и к голове. Мрачные воспоминания о смерти близких и своей собственной, о предательстве и лице брата без тени сожаления встали ясными картинками перед глазами. Я не могла простить и забыть, и страстно желала вычеркнуть из своей жизни всё, к чему имел отношение этот ублюдок. Его корона казалась грязной, окутанной чем-то мерзким и липким, от чего не суждено было бы отмыться никогда, коснись я её.

— Нет, — громко сказала я, и эхо унесло мой голос под самый потолок, отражаясь от стен и повторяя слова отказа снова и снова.

— Нет? — вытянулась в лице жрица, глупо хлопая глазами.

— В каком это смысле? — вышел из оцепенения магистр, растерянно смотря мне в глаза.

— Я не стану носить корону предателя и убийцы родителей. Я никогда не надену корону Эрика.

Взявшись за ткань, я резко сдёрнула ей с рук Верховного магистра, и корона, гулко ударившись о каменный пол, со звоном выкатилась из комнаты.

— Да что вы себе позволяете?! — взвизгнула жрица и устремилась следом.

— Стража! — крикнула я, и в комнатушку вбежало четверо мужчин с оружием наготове, — позовите распорядительницу, найдите одну из моих подруг и скажите принести мою дорожную сумку. Выполнять!

Один из стражников кивнул и удалился, а остальные встали между жрицей и валяющейся под скамьёй короной.

— Вы попрали все традиции! — снова потеряла лицо Ланэтт, метая взглядом молнии, — какое вы имеете на это право?

Черный жрец молча переводил глаза с короны на меня, а магистр переминался с ноги на ногу, то и дело приглаживая усы. Явно не этого он ожидал в первый деть на посту, но мне было плевать.

— Рассудите нас, — обратилась я к последнему, смерив присутствующих высокомерным взглядом, — может ли принцесса отказаться носить корону убийцы её семьи?

— Если я правильно помню, то традиции — это лишь наставления и рекомендации, а не законы, значит, принцесса вольна выбрать свой монарший головной убор, — чуть подумав, рассудил маг, чем заслужил полный ненависти взгляд от Белой жрицы.

— Думаю, Ланэтт, — заговорил Закария, — что у нас и так много чего пошло в обход традиций. Ситуация необычная, традицией больше, традицией меньше…

— Немыслимо, — шипела женщина, — не верю своим ушам! Столетиями из поколения в поколения все члены семьи следовали писанию из священных книг, и тут какая-то… воскрешенная смеет менять их!

Ещё мгновение спустя относительно спокойная я почувствовала непереносимую ярость. Тьма заполнила меня изнутри будто по щелчку, оставив один на один с этой нелепой глупой выскочкой. Я смотрела на неё в упор, не замечая никого вокруг. Казалось, смерть была единственным вариантом для жрицы, но я хотела, чтобы она страдала, чтобы ей было больно, и она умоляла о быстрой смерти. Сознание само рисовало картины мучительной казни, в каждой из которых я ощущала, как ей больно и страшно, но мольбы и крики лишь приводили меня в восторг. Я так хотела причинить ей страдания, что даже вспотела от собственных мыслей и желаний, но остатки разума твердили, что сейчас не время. Сначала коронация.

— Ещё одно слово, — проговорила я шелестящим голосом, в котором едва угадывала свой собственный, — и я прикажу казнить тебя под вопли радостной толпы. Ещё хотя бы одно возмущение в мою сторону, и ты умрёшь.

Все словно застыли, а лицо Ланэтт приобрело тёмно-бордовый оттенок. На секунду я была уверена, что сейчас она кинется на меня. И я даже хотела этого, о да. Хотела самолично разорвать её на куски и стереть кровью эту ухмылку с её лица.

— Амелия? — донеслось из-за спины, — то есть, Ваше Высочество.

Я резко обернулась. Ния стояла с моей сумкой в обнимку и расширенными от удивления глазами разглядывала меня. Но я лишь ухмыльнулась и перевела взгляд на распорядительницу, также пребывающую в явном замешательстве.

— Возьмите из под скамьи корону и отправьте на переплавку, — приказала я, — камни продайте на торгах. Полученные средства отправьте в деревни Трёхлучие. И проследите, чтобы они дошли. Иначе я казню всех, кто проигнорировал приказ. Выполнять.

Женщина не стала задавать вопросы, она вынула из под лавки корону и удалилась. Я велела Ние следовать за мной, и подруга неуверенной походкой прошла за алтарь в открытую комнату.

— Продолжим церемонию, — спокойно сказала я и подошла к чаше.

Все молча встали на прежние места, но я кожей ощущала, что меня разглядывают оценивающие и тревожные взгляды. Впрочем, они могли думать что угодно, главное, чтобы выполняли свою работу, иначе зачем мне такие жрецы? Этих можно было бы казнить и выбрать новых.

Выхватив из рук Нии сумку, я извлекла свёрток и быстро развернула его, явив присутствующим свою корону. Чёрная с острыми шипами-шпилями, она была такая прекрасная и завораживающая, что я забылась, а память пробудила кровавую церемонию. Именно в ней я венчалась, в ней я родилась заново и соединилась с избранником. Пусть ей я и буду коронована.

— Это моя новая корона, — громко провозгласила я, — возражения?

Молчание.

— Что мне нужно делать?

Первым опомнился Верховный магистр.

— Погрузите её в купель и ждите у чаши.

Я подошла и осторожно поместила корону в воду. Затем магистр повторил свой ритуал и взял новую украшенную символами ткань. Вернувшись со свёртком, он опять встал на колени и повторил свою речь. Я безотрывно наблюдала за ним, улавливая каждое движение и слово, и я явственно ощутила, что магу было неуютно под моим взором, как было неуютно и всем остальным в этой комнате.