Черное знамя

Оружия на виду они не держали, но вряд ли, учитывая привычки НД, стояли тут с голыми руками.

— Вот, товарищ со мной, — Ортенберг предъявил вахтеру какую-то бумагу.

Проходя мимо дружинников, похожих на мраморные статуи, Олег почувствовал себя неловко в старом, потрепанном костюме, десять месяцев хранившемся на вещевом складе Шлиссельбургской крепости.

Но ничего, не одежда красит человека, делает его тем, что он есть.

Хотя неплохо бы было переоблачиться…

Они поднялись на второй этаж, и свернули направо, в ту сторону, где в торце коридора расположена отдельная приемная, предназначенная для прибывающих в Петроград важных партийцев.

Дважды тут появлялся Хаджиев, получивший среди своих прозвище Хан, единожды «разбивал шатер» сам Огневский, приезжали Померанцев, Савицкий, Розин. А вот Штилер, сам коренной петербуржец, не баловал столицу страны визитами, предпочитая ей столицу евразийского движения, древнюю Москву.

Но сейчас он здесь, плетет свою паутину из слов и замыслов.

Дверные петли чуть слышно скрипнули, Олег вступил в хорошо ему знакомую комнату, и не сдержал радостной улыбки — на облезлом диване, обтянутом красным плюшем, сидел собственной персоной Севка Багров, круглый и нахохленный, точно замерзший воробей.

— Так, шеф пока занят, нужно подождать немного, — сказал Ортенберг. — Я позову.

В этой комнате обычно помещались секретари и помощники прибывшего в Питер высокого лица, для него самого предназначался просторный кабинет, расположенный вон за той обтянутой кожей дверью.

Глава сектора печати исчез за ней, а Олег подошел к Севке.

— Ох ты, ничего себе, и вообще! — тот вскочил, радостно обнял бывшего начальника. — Выбрался?! Похудел, конечно, побледнел, но ничего, мясо на костях сохранилось! Рассказывай!

— Не о чем, — Олег покачал головой, думая, что еще годик-другой в одиночке номер «двадцать семь», и ни о каком мясе речи бы не шло, не сойти бы с ума, подобно иным узникам. — Лучше ты.

— А чего я? — Севка пожал плечами, и они опустились на диван. — Работаем понемногу. Сидим все там же, денег у них нет…

Как обычно, Багрова достаточно подтолкнуть, а дальше он начнет болтать сам, только успевай слушать.

За три минуты Олег оказался посвящен в партийные сплетни, еще через пять знал обо всем, что творится в России, и приготовился уже слышать о событиях за пределами родной страны, когда разговор свернул куда-то в сторону.

— Представляешь, — Севка понизил голос и оглянулся, словно их могли подслушать. — Приходил тут к нам в редакцию старичок один, неприметный такой, рукопись свою притащил…

Ну да, жаждущие признания и славы графоманы периодически заходили и в «Новую Россию», хотя обычно предпочитали издания более известные, с большим тиражом и хорошей репутацией.

— Я, как обычно, велел ему оставить, он и ушел, — говорил Севка необычно для себя тихо. — Оказалось, что это был отставной генерал-майор Теплов Владимир Владимирович, командир бригады второй гвардейской пехотной дивизии…

Да, серьезный был мужчина — Московский, Лейб-Гренадерский, Павловский и Финляндский полки не доверят кому попало.

— Через два дня в «Правительственном вестнике» сообщение о его смерти, и вообще. Вспомнил я про его писулину, и решил посмотреть, что там такое, ну и посмотрел… Так он в деталях описывает заговор осени пятнадцатого года, в результате которого Николай Второй лишился жизни, а трон занял его долговязый тезка.

— Подожди, какой заговор? — вмешался Олег. — Всем известно, что предпоследнего императора укокошили поляки из «Белого орла»… помню, я уже в Питере тогда жил, все газеты об этом трубили…

— Сам знаешь, то о чем трубят, не всегда правда, — Севка многозначительно покачал головой. — Поляков тех использовали, как пешек, а за переворотом стояла «Лига красного орла», тайная организация из аристократов и офицеров: граф Игнатьев, член Госсовета, граф Воронцов-Дашков, наместник на Кавказе, князь Юсупов граф Сумароков-Эльстон, и куча генералов из гвардии, даже жандармы и чины из Ставки… тебя никогда не удивляло, почему Николай Третий так стремительно и легко пришел к власти?

— Ну, я никогда об этом не думал…

Николай Второй погиб второго октября, а уже первого ноября, после скоропостижной смерти цесаревича Алексея и отречения брата убитого императора в Москве прошла коронация нового правителя.

Великий князь Николай Николаевич занял трон, но, как стало ясно вскоре, ненадолго.

— Так вот, подумай, — сказал Севка. — Просто его тащили, подталкивали изо всех сил. Помогали, кто как мог — Михаила заперли и начали уговаривать отречься его собственные командиры полков в Туземной дивизии, столицу быстренько объявили на военном положении, и отведенные на «переформирование» гвардейские части взяли ее под контроль, как и Царское Село, где осталась императрица…

Янушкевич и Данилов, только что смещенные начальник штаба ВГК и генерал-квартирмейстер, командиры лейб-гвардии казачьего, кавалергардского, кирасирского, гусарского, гренадерского, Ее Величества уланского полков, командир и начальник штаба Отдельного корпуса жандармов, градоначальник Петрограда князь Оболенский — список заговорщиков выглядел на удивление длинным, в нем присутствовали фамилии из знатнейших родов.

Хотя учитывая, какую репутацию заработал Николай Второй к пятнадцатому году — недалекий лентяй, трусливый и лицемерный, лишенный воли, оказавшийся в руках истеричной Александры Федоровны, а на самом деле ее «близкого друга» Распутина и трущихся вокруг него германских агентов.

Неудивительно, что против такого императора поднялась его собственная гвардия!

И никто не выступил в поддержку супруги убитого правителя.

Севка называл имена, даты и такие факты, которые просто невозможно выдумать, похоже было, что мемуары старого генерала Теплова, одного из участников заговора, не являлись подделкой.

— Самого Ник Ника убеждали все, кто только имел к нему доступ — жена, брат, Государственный совет в полном составе, депутации от купцов, казачества, ото всех городов… — оживленно шептал Багров, словно пересказывал события, при которых присутствовал лично — Только тот все равно колебался, ведь настоящей решительностью никогда не обладал, и вообще… Только после того как наследник умер «от кровотечения», Михаил Александрович отрекся второй раз, уже прилюдно, в столице, а Александру Федоровну услали в монастырь вместе с дочерями, он согласился.

Все эти вещи Олег знал, но никогда не задумывался, почему все произошло именно так.

Заговор объяснял многие странности тех дней…

Только вот «Лига красного орла», прикрывшаяся для устранения скомпрометировавшего себя самодержца орлом белым, польским, жестоко просчиталась… сменив императора на более «качественного», военная аристократия вовсе не укрепила монархию, а сделала очередной шаг к ее гибели.

Через год и два месяца Николай Третий бежал из страны, которой много лет управляли его предки. За ним последовала большая часть перепуганных до смерти Романовых, а самые смелые или неторопливые были высланы в двадцать втором, после того, как Витте подавил уже открытое выступление гвардии.