Чернокнижник и феи
Шрифт:
Наверное, мелькнувшие алые искры эфира между пальцев Брендона означали крайнюю степень удивления. Мужчина медленно произнес:
– Неприятности? Он именно так обо мне думает? Неприятности…
Перед глазами Вик, снова без боли, пронеслось множество картинок, которые она и рассмотреть-то толком не могла. И опять взорвалось тревогой воспоминания о свитере и штанах – в них проще убегать от полиции, преступников и храмовников.
Вик сдалась напору воспоминаний и сказала:
– Брендон, что за ритуал вы собираетесь провести сегодня вечером? Или ночью… И не смотрите так – дело не только в воспоминаниях Марка. Я тоже бывают наблюдательна: вы сказали, что бумаги о силовом шторме мне принесут утром, но не сказали, что это сделаете вы. Возможно, вы будете
Брендон встал и наклонился к Вик, заглядывая ей в глаза:
– Вы сейчас серьезно предлагаете помощь в черном запретном ритуале, Виктория? Вы хорошо отдаете себе отчет, что это значит? – он достал из кармана штанов перстень с обсидианом и надел на палец. Точно, он планировал неприятности. Вик твердо сказала:
– Да. Я предлагаю вам помощь. Ведь именно для этого и нужны друзья.
Глава 48 Живые куклы
В доме леров Янота было холодно, темно – только алый светляк горел в руках Брендона, освещая пусть, – и тихо, и это безмолвие давило на плечи, заставляя Вик непроизвольно сжиматься и обнимать себя руками. Серый, совершенно больной эфир колыхался вдоль стен, протягивая длинные языки к единственным живым тут – к Брендону и Вик, и тут же отдавался глухой тоской в сердце. Брендон мимоходом выжигал серый эфир алыми искрами, но легче от этого не становилось. Дом давил своей болью, дом напоминал Вик, что она где-то ошиблась, она просчиталась с вольтами, с их воздействием, именно Вик виновата в том, что тут произошел силовой шторм. Было тяжело помнить, что бедняга Гарри, продолжавший бороться за свою жизнь в госпитале орелиток, не сам пошел на изготовление вольтов – его просто использовали, потому что бокоры не видят зла в том, чтобы применять в ритуалах плоть альбиносов. Мысли Марка тут же напомнили, что все немного не так: бокоры не видят зла в том, что полезно их роду. И что же случилось в роду Аранда, что неру Раулю Аранда, совершенно обычному, цивилизованному на вид человеку, стало возможным калечить других людей?
Дом был в ужасающем состоянии, и Вик непроизвольно вспомнила катакомбы и свой силовой шторм. Её эфир тогда обрушил каменные своды и чуть не свел с ума её саму. Эван говорил, что все равно бы любил её, в любой степени безумия, но об этом было больно думать. Любил ли кто-то эту женщину, леру Отис, погибшую тут, и кто будет горевать о ней? И как она скрывала от храмовников и инквизиторов свое состояние… Думать, что Дрейк упустил её из виду, потому что был невнимателен, не хотелось – адер не такой!
Брендон, шедший первым, открыл широкие двери, ведущие в большой зал:
– Прошу, нера Виктория! – он замер в дверном проеме и внимательно наблюдал за реакцией Вики на то, что было в зале. Всю дорогу до этого он отмалчивался, что же за ритуал он хочет провести, говоря, что на месте Вик сама все увидит… И вот… Увидела.
Алый светляк улетел под высокий, украшенный лепниной потолок, освещая почти всю залу. Та стала напоминать маленький филиал пекла – стены, колонны, пол, все вокруг словно горело в запретном огне. Окна были плотно закрыты ставнями. На мозаичном полу в выведенной мелом пятиконечной звезде лежало пять тел: головами к центру, почти соприкасаясь к друг другу, а ногами упираясь в лучи пентаграммы. Её наличие полностью разрушало иллюзию, которую Вик старательно лелеяла всю дорогу сюда: она пыталась уверить себя, что Брендон преувеличивает степень запретности ритуала… Не преувеличивал.
Вик медленно обошла по кругу тела людей – они лежали, словно раскиданные на полу игрушки. Словно сломанные куклы. В голове что-то промелькнуло, что-то связанное с картинкой вольта из библиотеки, но так быстро, что Вик даже ухватить мысль не смогла. И это была её мысль, а не воспоминания
Марка – боли не было.Пожилая женщина в простом утреннем платье, пропитанном кровью там, где были нанесены примитивы Карфы. Ткань платья была подпалена эфиром. Многочисленные пуговицы на лифе застегнуты криво, словно она куда-то спешила.
Девушка-служанка в цветочном пестром платье. Она не успела переодеться к обеду в черное строгое платье. Алый светляк под потолком превращал даже невинное лицо горничной в гримасу только что поднятой нежити.
Парень в черном костюме, наверное, лакей. Молодой, четверть века прожил, не больше.
Пожилой, седой мужчина в идеально пошитом костюме-тройке. Или гость, или дворецкий.
Еще один мужчина в простой рубашке, штанах и длинном фартуке – наверное, повар.
Случайные жертвы силового шторма. Вик, сделав круг, замерла перед пожилой женщиной, разглядывая искаженное страданием лицо. Сиятельная, которых много в Олфинбурге и даже Аквилите. О чем она думала, на что надеялась, когда пошла к чернокнижнику? Она сама выбрала участь магини или пострадала случайно, когда с неё слетела печать? Может, Брендон хочет вызвать её душу, чтобы расспросить? Это логично, хоть и не совсем законно без разрешения полиции или инквизитора.
Брендон плотно закрыл двери и подошел к Вик, вставая за её спиной:
– Вы правильно догадались, перед вами лера Отис, ведьма.
Вик его уверенно поправила:
– Женщина, больная потенцитовым отравлением. Это иное.
Брендон спокойно сказал, его дыхание чуть обожгло щеку Вик – так близко мужчина остановился:
– Вы правы. Я выбрал сам свою стезю. Это, действительно, иное. Она могла и не выбирать такую участь.
Вик обернулась у нему, делая шаг назад, чтобы не оказаться совсем лицом к лицу с Брендоном:
– Я не в укор вам. Простите, случайно получилось…
– Я не обиделся. Меня сложно обидеть или расстроить, честное слово. – он снова в упор разглядывал её, видимо, пытаясь прочитать её настоящие чувства. – Так вы по-прежнему настаиваете на своей помощи мне?
Вик уклончиво ответила:
– Смотря что вы хотите сделать. – Он так и не объяснил этого.
Брендон стоял, засунув руки в карманы штанов и переминаясь с носка на пятки:
– Оживить мертвецов, конечно же.
Вик не сдержалась – память Марка была полностью к её услугам:
– Хватит, Брендон, я уже поняла, что вы страшный и ужасный колдун, пытающийся меня отговорить. Но я уже тут. Я знаю, что недавно умершим можно вернуть жизнь, если сразу же шагнуть колодцем смерти. Меня такое не шокирует – раз сами боги позволяют такое, значит, черноты в этом нет. И зла тоже – я видела мальчика после ритуала оживления. Это обычный мальчишка. – Она вновь посмотрела на тела погибших в силовом шторме. – Если вы спрашиваете себя, заслужили ли они жизнь – однозначно, да. Только проблема в том, Брендон, что силовой шторм был днем, а сейчас вечер – души уже у богов. Вряд ли они откликнутся.
Брендон улыбнулся уголками губ:
– Значит, вас не пугает то, что тела уже остыли? И может получиться нежить?
Вик потерла разболевшийся висок:
– Я думаю, что вы, хоть и были в Карфе, но создавать зомби не собираетесь. И нежить тем более.
– И почему же? – мужчина пристально рассматривал её.
– Тому порукой воспоминания Марка о вас.
– Ааа… Да…
– И то, что тетродотоксин крайне сложно достать в Аквилите. Свой прошлый запас вы уже израсходовали.
– Отец Маркус во всей своей красе… М-да… И как? Не мешают его мысли жить?
Вик честно призналась:
– Вы даже не представляете, насколько мешают. Вот сейчас мне хочется дать вам подзатыльник, но я отдаю себе отчет, что это воспоминание Марка, а не мое желание. Хочется пожелать Марку еще много-много-много лет жизни, чтобы он успел вытащить из меня все свои воспоминания.
Кажется, ей снова удалось сильно удивить Брендона – с его ладоней опять сорвался эфир:
– Вы хотите добровольно пройти чистку у менталиста? Не говоря уже о том, что вы хотите отказаться от знаний отца Маркуса?