Чернокнижник и феи

– Тогда желаю ему не останавливаться.

– Тогда рано или поздно он вернется в Аквилиту, лер Гордон!

– Вернется – пожалеет. Очень сильно. Честь имею, леры. Увидимся по возвращению из Олфинбурга. – Гордон, еще явно с трудом соображающий после воздействия эмпата, пошел прочь.

Эван проводил его взглядом – останавливать и сообщать об эмпате почему-то не тянуло. Сперва они все расследуют сами, а потом можно будет и поговорить.

Брок помог Клер выбраться обратно из провала, она уверенно направилась к Блеку – кажется, она тоже все слышала. Он обвел всех пустым взглядом и, опережая любые слова, которые все равно были бы неуместными, сказал:

– Что ж… Вынужден просить у вас прощения, что вы стали свидетелями такой сцены.

– Грег, не стоит извиняться, – пробормотал Брок. – Гордон был неправ. И мы что-нибудь обязательно придумаем.

– Ничего придумывать не надо, – оборвал его Блек. – Я на службе, и я не остановлюсь, пока меня не выбарабанят. Пока же я буду искать эмпата, точнее Фейна. Все. Простите, больше не хочу это обсуждать.

Клер тихо уточнила:

– Это оно, да?

Никто, кроме Блека, её не понял. Тот же горько кивнул:

– Да, кажется, это оно. Шекли… Гордон тоже стал жертвой эмпата. До сих пор не могу поверить, что эмпат – это Фейн. Не могу.

Одли пожал плечами:

– Надеюсь, он убежит далеко.

Фейн убежать не мог при всем желании. Он лежал в тесном каменном мешке где-то на глубине десяти ярдов и пытался выжить, осторожно при помощи эфира разбирая завалы.

Глава 52 Отголоски прошлого

Клер злилась. Она с трудом сдерживала себя, чтобы не показать, чтобы не проболтаться – сейчас она лера, пусть и в мальчишечьей одежде, лерам не позволительно испытывать злость и другие чувства. Хотя она не удержалась все же и пару раз попыталась уколоть Грега, только что ему те уколы. Там надо бить, и бить больно. Только даже сквозь злость пробивалась призрачная надежда, что может не все так, как показалось. Эту надежду она яростно выпалывала из себя, но она снова и снова робко пробивалась в ней, как находит выход из земли родничок, как не засыпай его, как не запирай эфиром. Может, стоит поговорить с Грегом? Она же попыталась дать Броку шанс, которым тот не воспользовался… Может, стоит откупиться от Грега? Может, что-то еще… Голова раскалывалась после катакомб – было затихшая под воздействием Грега мигрень вернулась с новой силой. Хотелось лечь хоть где-нибудь и просто забыться. Только Клер одна в целом мире, ей нельзя расклеиваться, ей нужно держаться – ей никто не придет на помощь, а помощь от некоторых притворщиков она больше не примет.

Злость тихо бродила в Клер – она помнила, как Грег цедил, раздумывая, как её назвать.

Лера ээээ де Лон… Лера эээ Дура-я-могу-хранить-твою-тайну-а-могу-и-выдать. Лера эээ Я-могу-сказать-что-ты-де-Бернье. Лера эээ Ты-правда-думала-что-не-на-допросе? Ты-правда-поверила-мне? Клер ясно осознавала – там в катакомбах она была нужна Грегу, чтобы не потеряться, чтобы не заблудиться. Шаг в сторону, погасить фонарик на каске и… Он мог потом веками искать выход. Там она ему была нужна, и потому и понимающие объятья, и поведение офицера и лера, и даже его ошеломительная по неуклюжести попытка сделать предложение… И стоило подняться на поверхность, чтобы тут же услышать правду о себе «лера эээ Я-тебя-сдам-как-только-наиграюсь!». Не обломится! Несмотря ни на что. У неё три паспорта, три – это гораздо больше, чем нужно для жизни. Пусть тут все узнают, что она де Бернье, та самая де Бернье, она уедет прочь, как де Лон, а потом в Ондуре или Моне, Ирлее или Ренале станет кем-то совсем иным, и призрак глупой, влюбленной, опозоренной де Бернье останется в прошлом. Пару дней в Аквилите, пока не возобновят железнодорожное сообщение, она выживет даже как де Бернье. В Вернии она так жила, подвергнувшись общественному осуждению, несколько лун. Что ей пара дней. Но все же… Грег… Как он мог… Как она могла так попасться!

Надо признать: три года её так ничему и не научили. Ни Джеймс, ни его отец, ни король, как ни старались, не научили… Даже Брок не научил, а ведь он постоянно ей твердил, что нельзя слепо доверять. Именно Брок своей выходкой в катакомбах предельно ясно ей доказал – нельзя доверять даже тому, кому веришь. Нельзя верить даже Броку, только она этому так и не научилась.

Она смотрела на рыжего, уставшего, худого, как жердь Брока, что-то спешно доказывавшего бледному, как смерть, Грегу, и снова видела прошлогодние катакомбы. Такое не забыть, такое не прогнать из воспоминаний, как не хотелось бы. Такого крушения идеалов она не ожидала, хотя ведь уже был Джеймс.

… – Я не хочу причинять тебе боль – поверь, это всего лишь работа, которую нужно сделать. – цедил Брок окровавленному Хейгу, болтавшемуся на цепях. Брок был в защитном костюме и противогазе, и хвала небесам, его лица не было видно. Хорошо, что тогда вовремя подвернулась новость об аресте Виктории, и Клер, спешно спустившейся в катакомбы, удалось остановить расправу над полицейским офицером. Только прибежав с новостью, она все равно успела увидеть Брока, обещавшего пытать Хейга. Она знала, что это работа, что карта нужна, что Кюри сам притащил Хейга и почти сделал все… необходимое, но… У Брока тогда не было оправдания в воздействии эмпата. Брок не раз говорил о недопустимости пыток, и то, что он, именно он до такого опустился, приказав Кюри притащить сюда Хейга и пытать, было неприятным открытием. Даже Броку нельзя доверять, как оказалось.

Она помнила, как сама, зная, что Брок и Кюри потом отчитают её или даже сделают что-то похуже, опускала вниз с цепей и укутывала в одеяла, пытаясь согреть, избитого офицера. Платить чужими жизнями за попытку избежать позора лера де Бернье не собиралась.

Она помнила, как судорожно искала выход – Хейг уже был заражен чумой, и тащить его на поверхность в Аквилиту было глупо, да и сил бы у неё не хватило. Вся надежда была на скорое возвращение в Вернию – возможно, Хейга можно было спрятать под слоем потенцозема от Брока и Кюри, солгав про побег офицера. Возможно, в Вернии смогли бы вылечить Хейга.

Она помнила, как к ней, занятой ранами Хейга, подкрался Грыз. Тогда… Тогда она первый раз в жизни убила – защищая не себя, защищая незнакомого офицера. И единственный вывод, который она тогда сделала, пряча тело Грыза в закутке и засыпая камнями: плакать в противогазе – последнее дело. Тогда она поняла – хоть одно слово Брока об убийстве офицера, и её рука не дрогнет – она прикончит Брока. О Кюри она тем более жалеть не будет. И о чудо, вернувшийся Брок не сказал ни слова об исчезнувших Грызе и Кюри.

Она помнила, как Брок спокойно объявил о своих планах – она должна доставить потенцит несмотря ни на что. Она уже тогда знала – этот влюбленный драконоборец выбрал Викторию и останется в Аквилите. Она тогда смирилась с этим, потому что главное было сделано – умирающий Хейг был погружен на платформу, его даже прятать не пришлось – Брок напоследок, убирая мешавшегося ему жениха, проявил благородство, все же свойственное Тьернам…

«Небеса, розог на тебя в свое время пожалели, Жабер!» – так и хотелось сказать Броку, только она лера, только она должна сдерживаться, раз уж даже Эван Хейг, теперь Ренар, смирился с такой ситуацией… Вот у кого дикое терпение, а ведь он Игнис, он – огонь, с которым нельзя играть.

Мужчины продолжали что-то обсуждать, что-то о неизвестном Клер Фейне, а она собиралась с силами – она еще чуть-чуть потерпит, чуть-чуть присмотрится к Грегу. Сдаст ли или… Ещё поиграет с лерой Ты-идиотка-которая-снова-поверила-не-тому?

Почему она проболталась?! Было противно от самой себя – в подставленный Эваном костыль о воздействии эмпата Клер не верила. Она снова и снова вспоминала себя, свои чувства, свои слова, свои действия, благо, что после возвращения из катакомб от неё почти ничего не требовалось – только следовать за мужчинами и молчать. Времени на раздумья было много. Чужого воздействия, кроме привычных катакомб, она не нашла, может, потом, конечно, её накроет, как этого Гордона… Но сейчас она была уверена – в Грега она поверила сама. В его честность, в его порядочность, в его благородство. Да, он, как Брок, вспыльчив, но его вспыльчивость, как у Брока же, была под контролем. Только с чего она взяла, что он в остальном как Брок? Небеса, она даже после катакомб верила в Брока, да что с ней не так?! Он был ей дорог, как брат, которого у неё никогда не было. Только надо признать – отец Брока в свое время сильно пожалел розог, так что выросло из Брока то, что выросло.

Клер смотрела на побледневшего от потери сил Грега, который обводил глазами провал, мужчин, её и… Хотелось верить, что эта «лера эээ Глупая-доверчивость» ей показалась, что она все поняла не так. Злость перегорела, сменившись безразличием – будь, что будет, она уже ничего не в силах изменить, а значит, и находиться тут больше не нужно. Она сделала шаг вперед, напоминая мужчинам о своем существовании – она собиралась откланяться, но Грег опередил её:

– Леры, неры… Простите, что перебиваю, но лера Э… де Лон устала, её нужно доставить домой.