Чернокнижник и феи

– Нет, Лиззи.

– Хорошо, – слишком спокойно сказала она, приподнимаясь на локте. – Тогда я сама тебя соблазню…

Она наклонилась за поцелуем, и Грег не смог не ответить.

***

Брендон положил телефонную трубку на рычаг и направился обратно в палату. Виктория – умная нера, она поймет его опасения. Сказать открыто он боялся – тут его могли подслушать не только телефонные нериссы. Санитары провезли мимо каталку, на которой лежал молодой карфианин. Говорят, в порту был пожар на каком-то из складов. Все может быть, но уж больно вовремя – как раз, когда Марк пришел в себя и стало ясно: он выжил.

У палаты замерла с подносом в руках молоденькая медсестра, пытаясь одной рукой открыть дверь. У неё не получалось, поднос угрожающе кренился, и Брендон ускорился, приглашающе распахивая перед ней дверь палату:

– Прошу!

Медсестра в далеко не белоснежной после тяжелого дня форме улыбнулась ему:

– Благодарю! – у неё были очаровательные губки, белоснежные зубы и вздернутый вверх носик: только соблазняйся, не робей! Брендон откровенно робел.

– Не за что! – отозвался он, подхватывая поднос с тарелкой овсяной каши и пустым чаем. – Я сам его покормлю, не беспокойтесь.

Его нервировали молодые девушки, игнорирующие его татуировки на лице. Чаще всего от него старались держаться подальше, а не призывно улыбаться и даже заигрывать. Это настораживало, как и смуглый, ближе к ирлеанскому цвет кожи. Это все неспроста! Он поставил поднос на тумбу у кровати – алые глаза из-под опущенных белоснежных ресниц внимательно отслеживали каждое его движение. Марк лежал смирно на спине – левый бок и левая рука были плотно забинтованы, как у мумии. Хирурги, вчера полдня штопавшие его, сказали, что закрыли все раны, оставалось ждать, когда все зарастет и восстановится. Марк почти не изменился – в стазисе нет затрат на дыхание и движение, так что он даже не похудел. Только чуть зарос белой щетиной, да волосы висели грязными сосульками – до душа ему еще не скоро добраться.

– Отцу Маркусу надо перекрыть капельницу, когда «Вита» закончится, – напомнила девушка. – Я…

Брендон заставил себя улыбнуться, алые искры эфира пронеслись по рунам на лице в качестве предупреждения:

– Я справлюсь. Я сам отключу капельницу и отнесу поднос с посудой обратно. Отдыхайте!

Девушка впервые погасила улыбку – не в ответ на пугающие руны, улыбка погасла на предложении «отдыхать»:

– Ах, если бы… Вы не представляете, сколько сегодня пострадавших доставили. Спасибо за помощь!

Брендон промолчал ей в спину, что количество пострадавших он прекрасно представляет – у него столько серебряных пуль с собой нет. Он плотно закрыл за медсестрой дверь и для надежности подпер стулом. Воспользоваться эфиром не решился – это могут счесть за предупреждение. Он вернулся к Марку, садясь на край кровати. Тот нагло закрыл глаза – сверхчеловек оказался запертым в ловушке собственного тела, и это ему откровенно не нравилось.

Брендон убрал зажим с капельницы, ускоряя ток лекарства.

– Потерпи, Марк, – предупредил он. – Будет чуть-чуть неприятно, зато быстро.

Белоснежные ресницы дрогнули, но только-то.

Брендон как ни в чем не бывало спросил:

– Есть будешь? Могу покормить. Каша не фонтан, зато горячая и сытная. Тебе необходимы силы.

Марк снова проигнорировал его – тяжко, наверное, быть обычным. Брендон поправил одеяло, спуская его ниже:

– Поговори со мной, Марк.

Это сработало – Марк резко открыл глаза, алые глаза зло сверкнули. Он приподнял правую руку вверх, показывая болтавшийся на запястье магблокиратор.

– Нет, – твердо сказал Брендон. – Я не сниму с тебя блокиратор, пока ты не поклянешься мне, что не будешь больше обращаться со мной, как с имуществом. Я не храмовое имущество. Я человек. Обещай не копаться в моих мозгах – я сниму с тебя блокиратор.

Марк гневно прищурился и снова затряс рукой.

Брендон поймал его за руку и аккуратно положил на одеяло:

– Поговори со мной. Язык тебе же для чего-то даден.

Рука снова взлетела вверх, почти к самому лицу Брендона.

– Нет, – снова повторил он. – Я не сниму его, пока ты не пообещаешь нормальные, партнерские отношения. Можно даже дружеские. Только учти: ты без спроса поковыряешься в моих мозгах – я без спроса поковыряюсь в твоем теле. Я же колдун! Понял?

Марк плотно сжал челюсти и закрыл глаза.

– Мааааарк… Не хочешь говорить – не говори, но поесть надо. У нас будет долгая и сложная ночь, уж поверь.

Тот молчал. Даже глаза не открыл. Брендон вздохнул, повозил ложкой в остывающей каше, даже чуть лизнул на пробу кашу:

– Вкусно. Марк… Поешь… Иначе я тебя голодным украду из госпиталя.

Алые глаза гневно посмотрели на Брендона.

– Поговори со мной! – вновь принялся настаивать тот. – Тебя славно подлатали. Нера Виктория – чудо, а карфианская магия Дакарея – вдвойне чудо. Поговори со мной.

Губы Марка дрогнули, скривились, а потом из него вырвался сип:

– Ссс… – Марк поперхнулся, замер, и Брендон сам подсказал:

– Сволочь – я понял.

– Ты… – Марк высунул язык и скосил глаза вниз – рассмотреть ничего не удавалось.

Брендон вздохнул:

– Небеса… Я же сказал: у тебя есть теперь язык! Виктория – чудо. Что неясного в моих словах, Марк? Поговори со мной. А еще лучше – поешь кашу.

– Ссссними бло…ки…ра…тор. – Марк замер от удивления, что снова способен членораздельно разговаривать.

– А! – криво улыбнулся Брендон. – Прости, ошибся. Но блокиратор все равно не сниму – ты слишком слаб, а я дорожу не только твоей жизнью, я еще и своей свободой дорожу. Обещай не залезать ко мне в голову, и я сниму магблокиратор, а пока веди себя хорошо и слушайся меня. Сегодня слушайся меня, хорошо?

Он заметил, что бутылка с лекарством опустела, и выдернул иглу из вены Марка.

– Давай-ка ты не будешь вредничать, и поешь.

– Зачем уезжать из госпиталя? – почти внятно спросил Марк.

Брендон набрал ложку каши и с наглой улыбкой предложил:

– Съешь – отвечу.

Марк закрыл глаза, явно пытаясь усмирить свой новоприобретенный язык.

– Съешь, – настаивал Брендон. – Так надо.

– Хххххорошо…

Ложка тут же влетела Марку в рот. Брендон фыркнул:

– Знаешь, я тебя прекрасно понимаю – помню, как сам бесился, когда ты меня выхаживал после пожара… Тяжело принимать чужую помощь, когда еще недавно был всемогущим… Но надо смиряться – я не издеваюсь, я тебя спасаю. Ты пришел в себя, медсестры сегодня весь день обсуждают твое чудо-исцеление, и госпиталь стал подозрительно окарфианиваться.