Чернокнижник. Первый класс

Да, когда дед открывал бутылочку из погреба, она уносила его в слишком далекие дали.

— Спасибо, спасибо, — Федор Александрович чуть поклонился и выставил ладони вперед, мол, все, хватит, а затем продолжил: — Так вот. Поздравляю всех с прибытием на остров. Но с поступлением в школу пока поздравлять не буду, это произойдет чуть позже. А сейчас я предоставляю вам возможность расселиться и чуть обследовать местность, так сказать. В этом вам помогут деканы ваших факультетов. И так, прошу — Тюльпанова Елена Ипполитовна!

Директор театральным жестом указал на фонтан, на который опустился столб яркого света, превратившийся в круглую лестницу, по которой спускалась… ну, если назвать эту женщину богиней, то это будет оскорблением для нее.

В желтом летнем платьице, с длинными вьющимися русыми локонами, в которые была вплетена ромашка. Она как-будто не шла, а порхала. Когда же она опустилась на землю, лестница осыпалась тысячей желтых бабочек, которые улетели в небо, создавая надпись «Я всех вас люблю!» из своих крылышек, а девушка сделала книксен.

— Я, — голос ее звучал так, будто льется ручеек, который течет по хрустальным берегам, — декан Светлого факультета. И я всех вас люблю!

Она стала посылать воздушные поцелуи, которые превращались в стаи радужных птичек и все светлые зааплодировали и засвистели, а Гриша и Яшка горестно поглядели на друг-друга и лишь тяжко вздохнули.

Елена Ипполитовна стала по правую руку от Федора Александровича, все еще посылая стайки птиц вместе с воздушными поцелуями.

— Иииии, — протянул директор, — декан Темного факультета, Федор Александрович сделал театральную паузу, — Чернов Феофан Ибрагимович.

«Твою мать» — только и успел подумать Гриша, прежде чем из ниоткуда около директора образовался черный портал, из которого полезли четыре огромные, просто гигантские, антрацитовыегадюки. Они начали приглушенно шипеть, сверкая своими фиолетовыми глазами. Затем змеи сплелись в клубок и начали кусать друга и душить, из-за чего во все стороны начали лететь куски плоти и чешуи.

— Оу, удачи, — сказала парням Алина и быстро бочком направилась к светлым, внимательно наблюдая за разворачивающимися действиями.

Спустя минуту шока и понимания того, что все гадюки убили сами себя, а так же не понимания того, почему директор и декан светлых улыбаются, чешуйки и части мертвых гадюк превратились в темную маслянистую жидкость и потекли в одну точку, образуя расплывчатый человеческий силуэт. Затем, когда силуэт превратился в мужчину в длинном черном плаще, тот произнес тихим и холодным тоном:

— Приветствую, мои дорогие, — сказал сформировавшийся Феофан Ибрагимович и, Гриша мог поклясться чем угодно, улыбка у его декана была улыбкой Сатаны.

Бледноватый, высокий и худощавый, с аккуратной бородой, цвета смолы, и с такого же цвета волосами мужчина, стоял, заложив правую руку за спину, а в другой держа посох с птичьим черепом на конце. Под плащом проглядывался темный кожаный жилет, одетый поверх (ничего себе!) белой рубашки, а брюки поддерживал кожаный пояс, являвшийся, вероятно, трупом змеи.

Все темные ученики стояли, раскрыв рот и не понимая, за что их так наказали. «Дискриминация по расовому признаку» — выкрикнул кто-то из толпы, а Гриша просто молился, чтобы их декан не стал посылать им воздушные поцелуи. Мало ли какой дракон вылетит, потом собирай свой пепел по двору.

— Ну вот и познакомились, — директор еще раз хлопнул в ладоши и потер их, а потом добавил: — Теперь каждый подойдите к своим деканам, а мы с вами еще встретимся вечером!

Сказав это, он подмигнул и исчез во вспышке света. Яшка, подобрав упавшую до земли челюсть, подошел к Хвостову и на ухо сказал:

— Может это, не пойдем к нему, — указал он себе за плечо, где, все так же злобно ухмыляясь, стоял демон, простите, декан, — притворимся светлыми и к ней, а?

Гриша с надеждой посмотрел на толпу счастливых светлых, которым их декан показывала радугу. Увидел Алину, радостно смеющуюся над тем, что ей на нос села бабочка. Он улыбнулся, затем перевел взгляд на Феофана Ибрагимовича, который строил сейчас своих учеников, гаденько ухмыляясь. Чернокнижник сглотнул слюну, положил ладонь на плечо друга и произнес максимально героически:

— Терпи, товарищ.

Яшка, чуть ли не плача, шел за Гришей, который сам был чернее тучи. Только стоило подумать парню, что все налаживается, как все пошло по… по одному популярному месту.

Хотя пока они шли к домикам, чтобы заселиться, их декан не произнес ни слова, Гриша знал, что что-то тут не чисто. Он чуял это каким-то шестым чувством или, если точнее, пятой точкой, но ничего поделать не мог. Ему надо было плыть по течению, думая, что же будет дальше: водопад или стая голодных пираний.

Шли они недолго. Путь пролегал по гравийной дороге и Гриша вдруг понял, что остров не просто огромный, он ГИГАНСТКИЙ. Светлые ушли в совершенно противоположном направлении, что означало, что их дома находились на другой стороне острова, что говорило о его немаленьких размерах.

Яшка все бубнил и бубнил что-то вроде «Гриша, нюхом клянусь, ох намучаемся мы с этим укротителем змей». Оборотень проклинал то, что родился темным, хоть это и не могло ровным счетом ничего изменить. Остановил он свой матный поток только тогда, когда Феофан Ибрагимович повернулся к своим ученикам перед аркой у входа в поселок.

— И так, мои юные друзья, — каждое его слово, словно яд, заполняло мозг Гриши, закрадываясь все глубже и глубже, — за моей спиной находится вход в деревню первоклассников Темного факультета. Чуть дальше, — он кивком указал за забор, огораживающий деревню первачков, — находятся и остальные деревни. Там второй класс, дальше третий и так полукругом до пятого. Дальше уже факультет светлых. Не советую туда соваться. Краткий экскурс закончен, располагайтесь.

Гриша посмотрел за спину декана. Там была маленькая аккуратная деревенька. По центру была широкая асфальтовая дорога, по бокам которой находились как под копирку сделанные дома. Окруженные белым по пояс заборчиком, с газоном, двухэтажные здания с красной крышей и печными трубами. В конце деревни главная дорога расходилась на левую и правую, ведущие, как не сложно было догадаться, к другим домам. Больше ничего не было видно, так как деревню окружал двухметровый забор.

Из толпы нерешительно поднялась рука и какая-то девочка спросила:

— А, — она чуть замялась, — как определить, где чей дом?

Декан улыбнулся так, будто ждал этого вопроса и ответил:

— Каждый дом рассчитан на четыре человека. Две комнаты, значит, по два человека в каждой. В одной комнате запрещено жить мальчику с девочкой, в остальном, — он хищно взглянул на толпу, — кто успел — тот и съел.

Все посмотрели друг на друга, и тут начался натуральный апокалипсис. Давка, крики, стоны (???), скулеж, а Гриша только и видел сквозь кучу рук, ног и голов, как Яшка черной молнией несется впереди всей толпы. Дальше была только тьма…