Черноморский призрак

Выбрав якоря, и используя свою хорошую маневренность в стесненной обстановке, пароходы прикрылись стоящими на рейде корпусами фрегатов, и когда турки открыли огонь, начали действовать. Обойдя стоящую на якорях эскадру Осман-паши возле береговой батареи номер шесть, они вчетвером атаковали стоящий крайним в линии 84-пушечный линейный корабль «Ростислав». Сделать это им было нетрудно, поскольку «Ростислав» стоял на шпринге, лишенный какой-бы то ни было свободы маневра. Причем турецкие пароходы старались удерживаться при этом в мертвой зоне для других русских линейных кораблей, и реально противостоять им, кроме «Ростислава», было некому. Фрегаты «Кагул» и «Кулевчи» явно не ожидали такого смелого маневра со стороны турецких пароходов, предполагая ловить их при прорыве в море, поэтому оказались довольно далеко от места событий. Во всяком случае, далеко для эффективного прицельного огня. И турки в полной мере воспользовались сложившейся ситуацией. Оказавшись в мертвой зоне для бортовой артиллерии «Ростислава», они быстро сблизились с ним и открыли сильный продольный огонь. «Кагул» и Кулевчи» спешили на помощь, но сделать это быстро не могли. Я понял, что пора вмешаться.

«Лебедь» рванулся вперед, сокращая дистанцию. Чтобы уменьшить влияние качки, легли на курс по волне и открыли огонь из носовых орудий. Целью выбран пароходофрегат «Мечидие», как наиболее опасный. Снаряды первого залпа хоть и не попали в цель, но упали в воду достаточно близко к «Мечидие», заставив его резко вильнуть в сторону. Следующий залп. Один снаряд упал с небольшим недолетом, второй все же зацепил фальшборт, пройдя над палубой. Расстояние сократилось до полутора миль. Третий залп. И два попадания. Наводчики носовых орудий, бывшие артиллерийские квартирмейстеры, доказали, что постигали науку стрельбы в условиях качки со всем усердием. Один снаряд угодил в кожух гребного колеса, второй в корпус чуть выше ватерлинии. Но без заметных последствий. Если бы стрельба велась не болванками, а фугасными снарядами, на «Мечидие» уже можно было бы ставить крест. Взрыв шестидюймового фугаса в районе ватерлинии проделает такую пробоину, что долго пароход не продержится. Но... Рано еще ходить с козырей. Поэтому обойдемся болванками.

Тем не менее, наша стрельба возымела действие. Турки поняли, что появился новый опасный противник, которого они раньше не воспринимали всерьез. Поэтому прекратили обстрел «Ростислава» и попытались удрать. Но если «Меджари-Теджарет», «Перваз-Бахри» и «Эрегли» это удалось, то вот «Мечидие» нет. Очевидно, снаряд повредил ему правое гребное колесо, поскольку пароходофрегат с трудом управлялся, рыская то вправо, то влево. И это решило его судьбу.

Подходить еще ближе нет смысла. Комендоры пристрелялись и успешно всаживали болванки в корпус «Мечидие». Турки пытались отвечать, но из-за большой для «ядерного» оружия дистанции и заметной бортовой качки успеха не добились. Хотя несколько ядер упало довольно близко. Так продолжалось до тех пор, пока один наш снаряд все же угодил в паровой котел. Зрелище получилось эффектное. Клубы пара окутали пароход, дымовая труба рухнула, а вверх полетели обломки. «Мечидие» потерял ход и на нем начал разгораться пожар. Уцелевшие турки в панике покидали обреченный пароходофрегат. Подошедшие уже довольно близко «Кагул» и «Кулевчи» поняли, что их помощь более не требуется, поэтому вернулись к своим обязанностям, перекрывая выход в море трем оставшимся турецким пароходам, которые все же успели удрать под защиту береговой батареи номер шесть. Устраивать дуэль с которой ни у нас, ни у «Кагула» и «Кулевчи» не было никакого желания. Поэтому мы отошли мористее, чтобы не попасть под случайные перелеты. Бой продолжался, но уже было ясно, что турки его проигрывают. Перевес в огневой мощи и выучка русских моряков сделали свое дело.

Однако, Синопское сражение еще не закончилось. Хоть часть турецких кораблей уже горела, а часть выбросилась на берег, остальные огрызались. Грохот выстрелов не смолкал, а клубы дыма от пожаров закрывали берег. И этим решили воспользоваться уцелевшие турецкие пароходы, попытавшись вырваться в море. Поскольку там хорошо понимали — сражение проиграно, и окончательное уничтожение эскадры Осман-паши лишь вопрос времени. Но в результате неудачного маневрирования «Меджари-Теджарет» сел на мель, подойдя слишком близко к берегу. А вот «Перваз-Бахри» и «Эрегли», прикрываясь дымом от горящих турецких кораблей, благополучно прошли между ними и берегом, выйдя в северную часть бухты. И у них был шанс на успех, поскольку «Кагул» и «Кулевчи» вовремя не заметили этого маневра из-за сильного задымления района боя. Но на беду турок за всем этим безобразием присматривал сверху Ганс, который сразу же сообщил о готовящейся попытке прорыва. Поэтому, когда турецкие пароходы наконец-то вышли из-под прикрытия дымовой завесы, там их уже ждал «Лебедь».

Первые же выстрелы поразили «Перваз-Бахри». Снаряды попали в корпус в носовой части. Неясно, дало ли это сильную течь, но турки поняли, прорыв в море невозможен. Поэтому решили не испытывать судьбу и отвернули к берегу. Мы прекратили огонь, чтобы поберечь снаряды. Вскоре оба парохода оказались на мели, сразу же начав стравливать пары в котлах. Экипажи «Перваз-Бахри» и «Эрегли» прекрасно видели, к чему привело попадание в котел на «Мечидие». Поэтому не хотели повторения чего-то подобного у себя.

Между тем, Синопское сражение шло своим чередом. Но исход был уже ясен. Часть турецких кораблей взлетела на воздух от взрыва пороха в крюйт-камере, часть просто сгорела, часть выбросилась на берег. Рейд Синопа представлял из себя жуткое зрелище. В разных местах из воды торчали обгорелые остовы, а в воде плавало множество деревянных обломков, за которые цеплялись уцелевшие турки. На берегу возникли пожары, и оттуда иногда раздавались выстрелы. Вначале думали, что это гарнизон продолжает оказывать сопротивление. Но как позже выяснилось, турки сбежали, бросив заряженные орудия. И таким образом пушки стреляли, когда их стволы раскалялись от полыхавшего рядом огня.

С того места, где мы находились, невозможно было что-либо разобрать. Но Ганс, наблюдающий с воздуха, доложил, что орудийная прислуга береговых батарей частью перебита, частью разбежалась. Погибать ради султана местные топчи (артиллеристы) совершенно не хотели. Наши корабли высадили десант на берег, одновременно начав вылавливать турок из воды. Я же пытался унять душившего меня «тотемного зверя». На мели лежали три практически неповрежденных турецких парохода, с которых сбежали экипажи (по информации Ганса), и оставлять такое добро бесхозным... В общем, жаба давила. И давила очень сильно. Но разум подсказывал, что пытаться наложить лапу на пароходы в сложившейся ситуации, пусть даже на один из них, — это значит допустить конфликт интересов с Черноморским флотом в лице Нахимова. А вот это совершенно не нужно. Как оказалось, такие мысли приходили в голову не только мне. Находящиеся на мостике старший помощник и вахтенные начальники разглядывали потенциальные трофеи и вздыхали.

– Эх, сколько добра пропадает...

– И не говорите... Могли бы хоть одного в Одессу привести...

– Юрий Александрович, а может попробуем? Команду еще на один пароход найдем, у нас людей хватит. Турки, похоже, сбежали. Подойдем поближе, заведем трос и сдернем с мели.

И что мне отвечать, когда самого жаба душит? Поэтому пришлось придавить ее и воззвать к голосу разума.

– Да я бы и сам не прочь, господа. Но, увы, не получится. Мы здесь на птичьих правах. Залетные некомбатанты под коммерческим флагом, которые мимо проходили. И которых никто не просил вмешиваться. А то, что мы все-таки вмешались, это исключительно наша инициатива, а не служебная обязанность. Поэтому получить какую-то долю трофеев мы сможем лишь в том случае, если нам любезно согласятся ее выделить господа военные. А зная их патологическую прижимистость, вероятность получить хоть что-то из трофеев практически нулевая. Извините, Федор Федорович, не хотел Вас обидеть.

– Да какие обиды, Юрий Александрович? Все Вы верно сказали. Не на что нам здесь рассчитывать. Уж я-то за годы службы всякое повидал. Так что знаю, о чем говорю. Хорошо, если в победной реляции нас добрым словом упомянут. Тогда может что-то и получим. На награды рассчитывать вряд ли стоит. А вот денежное вознаграждение дать могут после оценки трофеев. Но это только в том случае, если удастся их в Севастополь привести, и они не утонут по дороге. А могут вообще про нас написать, что дескать только под ногами путались и мешали. Какое настроение у начальства будет.

– Полностью с Вами согласен, Федор Федорович. Но попытку наладить хорошие отношения с командующим эскадрой мы все же сделаем...

Убедившись, что стрельба на рейде прекратилась, и наш десант благополучно высадился на берег, а также на лежавшие на мели турецкие пароходы, подошли поближе и связались с флагманом «Императрица Мария», попросив принять шлюпку. Разрешение было незамедлительно дано, И вскоре наш катер устремился к флагманскому кораблю эскадры. Упустить такой благоприятный момент встретиться и поговорить с Нахимовым я не мог. Поэтому отправился лично.

По мере приближения становилось ясно, что победа при Синопе не далась нашему флоту даром. Больше всех пострадал «Ростислав», попавший под продольный огонь турецких пароходов с малой дистанции. Но хватало повреждений и на других кораблях.

Когда катер подходил к борту «Императрицы Марии», на нас было устремлено множество любопытных взглядов. Все же быстроходный паровой катер пока еще диковинка для многих моряков. Подрулив к сброшенному шторм-трапу, подали фалини, и вот я уже стою на палубе флагмана Черноморского флота. И со шканцев на меня с интересом поглядывает сам Павел Степанович Нахимов, победитель Синопского сражения. Сказал бы кто мне об этом раньше, не поверил бы...