Черноногие и бизоны. Воспоминания о жизни среди индейцев

– Слишком далеко. Ты не сможешь, – сказал я.

Затем баран оказался всего в 250 ярдах над нами. Не отвечая, охранник поднял винтовку, прицелился, выстрелил, и баран прыгнул со скалы в реку с громким всплеском. Капитан Уильямс побежал в рулевую рубку, сам встал за штурвал и что-то крикнул своим помощникам. Вскоре баран был поднят на палубу, и пассажиры судна впервые и, вероятно, в последний раз отведали сочных бифштексов из большерога. Я уже говорил раньше и повторю еще раз, что Эли Гуардипи был самым метким стрелком, которого я когда-либо знал.

Ближе к вечеру мы прибыли в Кэрролл и остановились у двадцатифутового обрыва, по которому шла узкая пологая тропа, поднимающаяся на верхнюю часть долины. Это было плоское место, поросшее полынью; ниже была большая тополиная роща, в которой Долговязый Джон Форги и его погонщики рубили бревна для нашего поста. От построек Бродуотера и Кэрролла ничего не сохранилось. На самом краю низины стояло небольшое бревенчатое строение, построенное Огастесом Тайлером, который вёл какую-то торговлю с лесорубами, которые то тут, то там поселились вдоль реки, снабжая пароходы дровами. В то время он был в форте Бентон и хорошо там развлекался. Я поднялся в каюту, а там на полу лежал его помощник – не буду называть его имени – мертвецки пьяный. Он был виргинцем, джентльменом; его единственный недостаток – пьянство. Позже Кипп пожалел его и заботился о нем долгие годы, пока он не умер в больнице форта Бентон. Он был всего лишь одним из старожилов, которых Кипп кормил, одевал и о которых заботился до самой их смерти. Как я уже говорил, черноногие называли Киппа звали Вороновый Колчан. У него было большое сердце. Он всегда был настоящим отцом для бедных и страждущих.

К 1 сентября наш торговый пост был закончен. Главное бревенчатое здание с земляной крышей было размером сто на сорок футов, с перегородкой, отгораживающей помещение двадцать пять на сорок футов, которая служила нам торговым залом. В юго-западном углу стояли наши с Киппом кровати; рядом с стоял старый сейф фирмы «Уэллс Фарго», от дверцы которого имелся большой, необычной формы медный ключ. В комнате было два прилавка, за которыми были полки с продуктами и товарами. За этим отсеком находилась одна из трех комнат, наша кухня и столовая, а также помещения для нашего повара и нескольких рабоотников. На нашем складе, как мы называли большую часть поста, хранился запас товаров на сумму 6000 долларов. Пароход, шедший вверх по реке из Сент-Луиса, привез нам шестьдесят бочек хорошего, виски «Синяя Лента», которое заказал Кипп. Мы боялись маршала Соединенных Штатов и не решались держать его на нашем посту; поэтому мы построили для него отдельный домик и назначили ответственным за него человека по имени Хьюи. Когда индейцы приехали и захотели купить его в числе прочих своих приобретений, мы давали Хьюи соответствующее распоряжение. Мы построили еще одну небольшую хижину для копчёных бизоньих языков.

К северу и югу от нас равнины были черны от стад бизонов. Каждый день они спускались к нам, чтобы напиться воды в реке и вернуться на равнину, чтобы продолжить пастись. У них был брачный сезон, и мы издалека могли слышать приближение стада по глухому мычанию быков. Это было похоже на глухое ворчание, так отличающееся от мычания домашних быков. Время от времени в этот брачный сезон стадо быстрым шагом спускалось с равнины, бросалось в реку, пересекало ее и бродило по равнине на другом берегу. Из нескольких оставшихся у нас досок я соорудил лодку. Однажды я сказал Киппу:

– Когда бизоны будут пересекать реку, давай пойдем, поймаем нескольких телят и вырастим их.

– А где же взять молоко, где взять сено, чтобы их кормить? И даже если мы сможем вырастить нескольких, что мы с этого будем иметь?

Я не смог ответить. Но в том же году Чарльз Аллард и Фичелл Пабло поймали нескольких телят и перегнали их в страну Плоскоголовых, в результате чего канадское правительство заплатило им за стадо 40 000 долларов. Это была основа знаменитого стада Уэйнрайт, в Альберте, которое сейчас насчитывает много тысяч голов. Ежегодно некоторых из них отправляют далеко на север, на пастбища реки Мира, для скрещивания с огромными черными бизонами, обитающими в этой лесистой местности. Там они процветают под бдительным присмотром конной полиции Северо-Запада.

Первыми из наших друзей прибыли черноногие. Я увидел их караван длиной в милю, направлявшийся к долине напротив нас, и поспешил на своей лодке им навстречу. Несколько предводителей племени, соскочив с коней, собрались на песчаном берегу. Красиво одетые, хорошо вооруженные, они держались с большим достоинством. Выпрыгнув из лодки, я сказал:

– Я прибыл как посланец от Воронова Колчана. Он приглашает Большие Ноги Ворон пойти покурить и поесть с ним.

Из их ряда выступил индеец с интеллигентными чертами лица и с самым проницательным взглядом, какого я когда-либо видел – он не выделялся ни ростом, ни мощным телосложением, но обладал удивительно величественной внешностью. Пожимая мне руку, он сказал:

– Ты хорошо говоришь на нашем языке, молодой белый. Мне не терпится навестить моего близкого друга Воронова Колчана. Пойдем.

Я наблюдал за белым мужчиной в группе – смуглым, с бакенбардами, в штанах из оленьей кожи и накидке из одеяла. Он взволнованно сказал мне на языке черноногих:

– Мы в опасности. Мы слышали, что Головорезы (ассинибойны), их много, приближаются с намерением разделаться с нами.

– Ты, Три Человека, закрой свой рты, – сказал Большие Ноги Ворон. Если Головорезы придут сражаться с нами, мы, как всегда, заставим их заплакать. – И с этими словами он сделал мне знак: – Давай переправимся.

Два младших вождя племени сели в лодку вместе с Большие Ноги Ворон. Когда мы высадились, Кипп был на берегу, чтобы поприветствовать их. Он и Большие Ноги Ворон обнялись, потерлись щеками и сказали, как они рады снова встретиться. Двое других тоже поприветствовали его. Мы поднялись в нашу кухню-столовую, где нас уже ждал дымящийся ужин. Как только я смог, я спросил Киппа:

– Кто этот белый напротив, которого зовут Три человека?

Улыбаясь, он ответил:

– Это француз по имени Ла Рю. учился на священника, но его отчислили из-за того, что он спутался с женщиной. С тех пор он путешествует вместе с черноногими. Пытался убедить их, что есть только три бога: Отец, Сын и Святой Дух. Поэтому они в насмешку прозвали его «Три человека».

В тот день племя переправилось через реку – лошади вплавь, вещи погрузили на плоты, и разбило лагерь недалеко от нашего поста. Перед тем, как отправиться на реку Устричных Раковин, Кипп и Большие Ноги Ворон серьезно поговорили. Кипп убедил его, что бизоны будут приходить ещё год или два, а потом и вовсе перестанут.

– И когда они, наша настоящая еда. исчезнут, что тогда будет с нами? – спросил он однажды.

– Тебе придется идти путём белого человека. Выращивать зерно и белые рога для пропитания, – ответил Кипп.

– Хайя, хайя! – воскликнул вождь. – Какое же это будет никчемное существование. Лучше, если, когда наши бизоны исчезнут, чтобы и мы исчезли вместе с ними.

Вскоре прибыли кайна (Кровь), около тысячи, с вождями Бегущим Кроликом и Виден Далеко. Простояв несколько дней неподалеку от нашего поста, они двинулись по Большому Кривому ручью, чтобы там охотиться.

Мы успешно торговали с этими двумя племенами, покупая шкуры лосей, оленей, антилопы, волков и бобров до поздней осени, когда они начали приносить много новых, выделанных бизоньих шкур с отличным мехом. Вскоре к ним присоединились, к нашему великому удивлению, Луи Риэль и еще около ста семей его людей с Красной реки – метисов французов и кри, и около тысячи кри во главе со своим вождем, Большим Медведем.

Метисы и кри прибыли сюда, когда черноногие и Кровь остановились лагерем на нашем посту, на несколько дней, чтобы поторговать с нами. Оба этих племени были врагами кри. В одно и то же время разные группы этих племён, принадлежавшие к обществу Всех Друзей, начали раскрашиваться и вооружаться, крича, что теперь они полностью уничтожат всех кри, эти пёсьи морды. Мы все понимали, что если они начнут сражаться, то наша процветающая торговля прекратится. Наши сердца наполнились радостью, когда Кипп послал весточку черноногим, Крови. и вождям кри, чтобы они пришли и поговорили с ним. Они вскоре прибыли; так я впервые увидел Большого Медведя – коренастого, низкорослого, с грубым лицом, бедно одетого. Он так отличался от высоких, с тонкими чертами лица, хорошо сложенных и хорошо одетых вождей других племен. Он довольно сносно говорил на языке черноногих. При всей своей непривлекательной внешности он, несомненно, был человеком властным и храбрым, иначе не смог бы стать вождем.