Черноногие и бизоны. Воспоминания о жизни среди индейцев

Встреча вождей черноногих и Крови с Большим Медведем, по-видимому, была довольно дружеской. Как только они расселись, Кипп налил каждому по стаканчику виски, а затем подошел к Большим Ногам Вороны, чтобы раскурить большую каменную трубку с длинным чубуком, которую он приготовил специально для этого случая. Все курили по очереди, и это обнадеживало. Перед ними поставили еду, и они поели, разговаривая о насущных проблемах. Была выпита еще одна порция виски. Трубка была снова набита и выкурена, и Кипп сказал своим гостям:

– Друзья мои, вы разбили лагерь здесь, посреди последнего стада бизонов. Скоро их больше не будет. Живите пока хорошо среди этих стад. Когда они исчезнут, я настоятельно советую вам ставить лагеря и охотиться в мире друг с другом. Я также говорю это ради ваших женщин и детей. Ведь вы же знаете, что ваши войны делают их вдовами и сиротами.

Пока он говорил, мы слышали, как самые горячие головы в лагерях крови и черноногих поют военные песни и перекрикиваются друг с другом.

Большие Ноги Вороны сказал:

– Я за мир между нами и твоими индейцами кри, Большой Медведь. Что скажешь?

– Мы знали, что вы все здесь, но мы должны были прийти или умереть с голоду, потому что нам больше некуда было идти, сказал Большой Медведь. – Я всецело за мир. Вас много, а нас мало. Я прошу вас отнестись к нам с сочувствием.

Затем сказал Бегущий Кролик:

– Слышите, как там поют боевые песни. Давайте успокоим их. Пойдём прямо сейчас.

Они вышли без лишних слов, а мы с Киппом последовали за ними. Сначала в лагерь Черноногих, где Большие Ноги Вороны коротко сказал своим воинам, что они определенно не будут сражаться с кри. Если кто-нибудь ослушается его приказа, им придется сражаться с ним самим. Оттуда мы поспешили в лагерь Крови, где Бегущий Кролик кратко говорил со своими воинами, и они угрюмо его слушали. Затем, когда мы приблизились к лагерю кри, все поспешили нам навстречу, и я заметил, какими напряженными и встревоженными они были, судя по выражению их лиц. Но после того, как Большой Медведь поговорил с ними, они все заулыбались и вернулись к своим делам, радостно болтая и напевая.

Хотя мы и опасались, что это мирное соглашение вскоре будет нарушено некоторыми горячими молодыми головами черноногих или Крови, на самом деле оно действовало до тех пор, пока три лагеря не остались в этой части страны, пока, по сути, они ушли обратно в Канаду. Зимой 1880-1881 годов они по отдельности разбили лагерь и охотились на равнинах к югу от реки, часто приезжая к нам, чтобы обменять свои бизоньи шкуры, и, разбив лагерь неподалеку от нашего поста, весело проводили там время.

Метисы Луи Риэля на своих высоких самодельных скрипучих тележках, запряженных одной лошадью, с двумя колесами, бродили по окрестным равнинам – некоторые из них, а другие строили хижины и жили в них в долине реки ниже нас. Эти люди были хорошими охотниками и трапперами, а их женщины – искусными дубильщицами бизоньих шкур. Нам нравилось торговать с ними, но не нравились они сами. На самом деле их более чем недолюбливали все индейские племена, за исключением кри, и белые в их стране, да и в нашей тоже. Я сам едва мог терпеть не могу стоять за прилавком и торговать с ними, потому что на своем ломаном французском они всегда поносили нас, всех этих «проклятых америкашек».

Однако, один из них, Луи Риэль, не вызывал у нас неприязни, мы его жалели. Он часто приходил поторговать и рассказать нам с Киппом о своих проблемах и планах. Риэль был невысокого роста, довольно плотного телосложения, светлокожий, голубоглазый, с бакенбардами почти каштанового оттенка. Он получил образование в каком-то католическом духовном заведении, но почему-то так и не был рукоположен. У него были хорошие манеры, за исключением того, что его приветствия и прощания были чрезмерно вежливыми. Как лидер своего народа метисов, во время ссоры народа кри с канадским правительством он убил правительственного чиновника и, бежав через границу, приехал в Соединенные Штаты и стал гражданином этой страны. Теперь он планировал с Большим Медведем и его кри в качестве союзников вернуться туда со своими метисами и занять спорные земли. Мы с Киппом неоднократно говорили ему, что это может привести только к войне. Хорошо, говорил он, все они возвращались хорошо вооруженными, с большим количеством боеприпасов, и были хорошими, опытными бойцами; они могли справиться с Северо-Западной конной полицией.

– Если понадобится, из Англии прибудут войска, чтобы подчинить вас, – сказал я ему однажды, но на это он только рассмеялся.

Да, несмотря на все свое образование, Риэль был фантазёром и мечтателем. Он был уверен, что сможет достичь всего, за что бы ни взялся. Однажды он сказал мне, что он был вторым Моисеем, что, как и в библейских текстах, Господь был с ним; что он обязательно вывел бы свой народ из рабства.

Так и началось восстание Риэля в 1884 году, в результате которого он был повешен, а Большой Медведь заключен в тюрьму на всю оставшуюся жизнь.

Там, где мы были, и позже, в Канаде, Риэль часто уговаривал Большие Ноги Вороны присоединиться к нему и его товарищам в борьбе с Красными Мундирами. Тот неизменно отказывался. За это, а также за его неизменное дружелюбие к ним, канадцы воздвигли красивый памятник в память о нем. Сегодня круг из вцементированных камней и бронзовая табличка на утесе, возвышающемся над рекой Лука, указывают на то место, где стоял вигвам, в котором умер Большие Ноги Вороны.

Всю зиму некоторые индейцы из трех племён стояли лагерем неподалеку от нашего поста, и время от времени они все приходили туда, обменивая свои бизоньи шкуры и отдыхая после напряженной охоты. Мы заплатили пять долларов за хорошо выделанную шкуру бизона с головой и хвостом. Семья часто приносила от пяти до десяти шкур за раз. Мужчина пересчитывал однодолларовые медные жетоны, которые мы выдавали за них, и, оставляя несколько штук для себя, отдавал остальное своим женщинам.

В основном они покупали сахар, чай, муку, соду, ткань для платьев, бусы, нитки и иголки. на свои жетоны мужчина покупал табак, патроны и порцию виски. Но не всегда виски. Многие мужчины из племени его в рот не брали. Большие Ноги Вороны был одним из них. Но некоторые из них выпивали достаточно, чтобы по ночам в лагерях было очень оживленно. В десятках вигвамов собирались большие группы мужчин и женщин, которые били в барабаны, пели, танцевали, рассказывали истории.

Зимой Кипп, Эли Гуардипи и я по очереди брали несколько выходных, чтобы побывать в лагере черноногих или Крови, на равнине, и поохотиться. Однажды летом, когда Кипп находился в лагере черноногих, он принял участие в охоте на большое стадо бизонов, во время которой молодой охотник убил большую пятнистую корову. Её голова и хвост были чисто-белыми; от шеи назад по всей длине живота тянулась белая полоса, а на боках у неё были большие круглые белые пятна. Молодой воин осторожно снял с неё шкуру, отдал ее своему отцу, старому Пятнистому Орлу, и тот сказал Киппу, что, когда шкура будет выделана, он получит ее. Тут один из жрецов Солнца (шаман, владелец священной трубки) выступил с возражением. Белый бизон принадлежал Солнцу. Соответственно, когда летом женщина, давшая священный обет, поставит священную хижину, выделанную шкуру нужно было привязать к центральному столбу и подарить Вышнему. На что Пятнистый Орёл ответил, что это не белый безон, а всего лишь с белыми пятнами, следовательно, не принадлежащий Солнцу. Солнце не захочет такой жертвы. Поэтому её должен получить Вороновый Колчан (Кипп).

Итак, однажды в апреле, когда нам сообщили, что старый Пятнистый Орёл и его семья принесут пятнистую шкуру, как велел Кипп, мы поспешили разложить на полу торгового зала подарки для него: мешок сахара, пятьсот патронов, пятьдесят фунтов муки, два одеяла, один винчестер, пять фунтов табака, галлоновый бочонок виски, всякие мелочи для женщин.

Вошли старик, его сын, две его жены; старик держал в руках шкуру.

– Как я и обещал тебе, Вороновый Колчан, вот она, – сказал он, протягивая её Киппу.

– Хорошо. И у меня есть несколько подарков для всех вас, – ответил Кипп, указывая на груду вещей на полу. Старик уставился на них, от удивления хлопнул дадонью по губам и воскликнул:

– Пахц икахксапс нитака, Мастанопачис! (Как щедр мой друг, Вороновый Колчан!)

Его сын и жены были одинаково приятно удивлены; они чуть ли не бегом бросились к куче – сын, чтобы взять винтовку, женщины, чтобы опуститься на колени и погладить свои безделушки. Старик сказал им:

– Немедленно заверните этот бочонок в одеяло.

Шкура была идеально выделана – она была мягкая, как бархат, и на ее внутренней стороне старик нарисовал несколько пиктограмм с изображением убитых им врагов, угнанных им вражеских лошадей и схваток с медведями гризли. Кипп сказал, когда мы расправили её и прикрепили к стене торгового зала:

– Это единственная шкура с белыми пятнами, которую я когда-либо видел. И она чего-то стоит. Во всяком случае, сотню долларов.

Слух о том, что у нас есть бизонья шкура с белыми пятнами, разнесся вверх и вниз по реке. В один из августовских дней, когда Кипп был в форте Бентон, пароход «Красное Облако», направлявшийся в Сент-Луис, пришвартовался у нашего причала, и капитан Вильямс и его пассажиры пришли посмотреть на шкуру.