Черноземье 3

Хозяева рудников очень порадуются новым работникам, которым даже не нужно ничего платить, быстро рассчитают там пока вкалывающих вольнонаемных, бывших жителей башен Севера, и теперь будут за меня стоять горой.

Они имеют выходы на пару заместителей Крома, так что мое положение в Совете только упрочится, а не ослабеет, как надеются пока маскирующиеся недоброжелатели.

Так же во дворе, подвале и камерах Караулки у Речных ворот отдельно содержатся уже три сотни рядовых жуликов, которые первыми отправятся валить лес, копать ямы и гатить топкие места в предгорьях.

Некоторые из них даже местные жители. Те, кто не захотел поговорить по душам с одним из моих людей, записывающих всякие признания на воске, которыми можно серьезно облегчить свою душу. Таких отпетых набралось человек двадцать, наивно убеждающих друг друга, что раз не было суда и нет четких доказательств, то им ничего не грозит по жизни.

Да, каторга не грозит пока, но есть и другой не менее интересный вариант.

Моим новым распоряжение можно теперь пришлых жителей города, явно ведущих преступный образ жизни, сразу же отправлять на исправительные работы. Перевоспитывать, так сказать, ударным трудом, не жалея рук под присмотром бравых ордынцев.

Еще человек десять начали разговаривать и теперь писцы только фиксируют эти признания. Мне не особо нужно, чтобы они подтвердили свои слова перед судом или Советом Капитанов. Обойдемся без таких юридических тонкостей, просто я представлю Совету число таких воспоминаний на каждого коррумпированного стражника и некоторых из них очень скоро удивлю.

Правда, и таких жуликов отпускать на свободу я все равно не собираюсь, просто в руки степнякам передам отдельно с предложением использовать на более легких работах.

Нужно же кому-то хлопотать на кухне, убираться в бараках и рубить дрова для всего большого коллектива строителей дороги в предгорья? Это всяко окажется полегче, чем во влажном лесу насыпать и утрамбовывать дорогу, и к кухне гораздо ближе.

Глава 21

Перегон большой толпы будущих строителей нашего местного БАМа в немного подготовленную гвардейскую казарму на двести воинов я решил проконтролировать лично. Привели ее в порядок, насколько это было возможно, за пару дней перед планируемой операцией. Там всем хватит места на деревянном полу, есть отхожие места и проточная вода, а гвардейская кухня находится совсем рядом, в соседнем здании.

И толпа арестантов очень большая получилась, если решат резко разбежаться и лови их потом по всему городу, и оставшиеся на свободе пособники могут перекинуть им холодное оружие с какой-нибудь крыши. Вряд ли успеют организоваться так серьезно, конечно, но все бывает на этом свете.

Хотя похоже, что серьезной публики на свободе не осталось вообще. Стремление выглядеть крайне суровыми товарищами с кучей чернильных наколок подвело всех одинаково под один и тот же монастырь.

Еще понятно, что не все они одеты по погоде для работы в лесу, и верхнюю одежду захватить не успели во время стремительного выдворения на улицу, да и самой ее у них вообще нет в наличии. Ведь при жизни в городе всякие фуфайки или теплые штаны с крепкими сапогами не особо требуются, путешествовать в Черноземье не куда, если только не отправиться чистить Башни Севера под предлогом туризма.

Тем более, что не требуются зимняя одежда уголовной поросли, которая везде ходит в блузах на выпуск по астрийской моде городского дна, демонстрируя свою закаленность и работать руками вообще никак не собирается.

Ничего, это вопрос легко решаемый, ведь много старой потрепанной гвардейской формы с еще крепкими сапогами второго-третьего сроков носки хранится на складах Гвардии. Сдирай гвардейскую символику и знаки различия и вот тебе готов теплый бушлат и хорошо прошитые порты для арестантов.

Избалованным хорошим снабжением защитникам города эти потрепанные вещи уже не предложишь, все знают свои нормы вещевого довольствия, а будущим ЗеКа на постройке начального участка трассы Сторожка-Первый Перевал вполне сойдет, даже за счастье окажется после первого же дня на рабочем месте.

Три сотни перегнали в середине дня в плотном окружении ополченцев и гвардейцев, никто даже не рыпнулся, хорошо понимая, что есть четкий приказ никого не жалеть. После этого взяли под охрану эту казарму уже одни гвардейцы, а ополченцы дружно пошли сдавать свое оружие в арсенал, все те, кто участвовал в конвоировании.

Так что на второй день вечером ополчение было официально распущено моим приказом, три сотни жуликов приготовлены для перехода за Протву, сотня с мелочью матерых бандитов жестоко тоскует по так быстро пролетевшей привольной жизни в трюмах двух шхун и еще частично в подвалах центральной Караулки. Еще сотня тех, кого я не успел опросить лично, ждет своей очереди в камерах Сторожки у Речных ворот, набитые туда как селедки в банке.

Но это в основном уже явно случайно попавшие под облаву местные жители Черноземья, обычные крестьяне, хотя и жуликов среди них немало найдется. Бродили с утра по улицам центра или в порту, бдительно высматривая, чтобы такое украсть и поэтому в облаву первого дня не попались. А вот на второй день им уже так не повезло, когда пришли отлежаться во внезапно опустевшие комнаты.

Первая сотня приговоренных лично мной в окружении полусотни конных гвардейцев уходит с утра третьего дня. За колонной следуют три подводы с выделенным пайком, кое-какая столовая утварь, всякие миски и плошки, поварешки и ложки, пара котлов и еще теплая одежда на всю сотню. Гвардия даже рада разгрузить давно и плотно набитые склады, как говорит мне сам Генс.

— По спискам есть двенадцать сотен комплектов старой формы и столько же обуви, так что хватит им на три года работы. Хранили все на случай серьезной войны, она к нам пришла, но выдавать не начали и правильно поступили.

— На столько не хватит, но пусть берегут одежу и обувку, следующая приедет через полгода, не раньше, — отвечаю я ему. — Летом то другая одежда нужна, типа вашей форменной, но самая дешевая пусть будет. Придется мне самому заказать в швейных мастерских.

Ну, до лета еще два с половиной месяца, время есть на пошив очень простенькой, но максимально крепкой одежды.

С утра инструктаж этой полусотни:

— Ваше дело доставить преступников к бывшей Сторожке. Там вас встретят степняки, передадите всех по прилагаемому списку старшему фолы. Фола — это отряд в двести пятьдесят всадников, но там примерно в два раза поменьше воинов будет. Скажете, что Мастер Ольг приедет через два дня, будем дорогу размечать в лесу. Пусть бросают этих сразу же на обустройство жизни в бывшей Сторожке, ремонтируют крыши, пилят доски и восстанавливают забор по кругу. Завтра еще одну сотню отправим, потом уже я с примерно сотней или полуторами сотнями приеду сам.

— То есть только отдать по счету и передать ваши слова, Капитан? — спрашивает старший конвойной полусотни. — И подводы выгрузить, чтобы с собой увести?

— Да, больше ничего особо. Степняки сразу возьмут в оборот этих жуликов, это вас уже не касается, что они будут с ними делать. Лучше не задерживайтесь лишнего там, методы принуждения у орды весьма кровавые. Особо буйных можете связать в дороге и просто притащить с петлей на шее. Помните, от того, что несколько этих астрийских жуликов помрет по дороге — ни у кого нигде не убудет, так что пожестче с ними.