Черные люди

– Простите, не хочу вас обидеть, но миссис Норрис. Почему вы к ней так привязаны? У меня у самой был кот, он сейчас у родителей, и я просто хочу понять.

– Миссис Норрис со мной всю мою жизнь, - Филч с хрипом вздохнул. – С самого детства.

«Как кошка может столько прожить?» - подумала Гермиона, но вслух не рискнула задавать этот вопрос.

– Многие поражаются тому, как долго прожила миссис Норрис, - признался Филч, - но ведь она и не кошка. И даже не книззл, что бы там некоторые ни говорили.

Гермиона пораженно повернулась на звук голоса Филча.

– Много-много лет назад, когда я был еще ребенком, - начал Филч, - я дружил с одной девочкой. Ее звали Эмилия Тайлер. Мы жили в волшебной деревушке в Уэльсе. Я ждал письмо из Хогвартса. Мы представляли, как станем настоящими волшебниками, как наши родители. Мы играли в победу над Гриндевальдом, играли в авроров, в драконоборцев. Но однажды Эмилия предложила сыграть в семью. Она была единственной девочкой в нашей компании. Остальные девочки уже пошли в школу, и их не было в деревне. Это было на Хэллоуин.

Гермиона напряглась. Если она правильно поняла, Филч собирался рассказывать про миссис Норрис, а начал про какую-то Эмилию Тайлер. Но больше всего ее поразило то, что он ждал письмо. «Наверное, он не был сквибом изначально», - сообразила Гермиона и заставила себя слушать дальше.

– Мне очень нравилась Эмилия. Когда мы играли в авроров, я как бы спасал ее от злодея. И она постоянно говорила: «Ах, мистер Филч, вы так отважны. Я стану Министром и дам вам орден Мерлина. А потом стану вашей женой». Мне нравилась эта мысль. Я боялся признаться в этом тогда, но, наверное, я любил ее. И в тот паршивый Хэллоуин она захотела играть в семью. И я уже сказал, что мог бы быть понарошку, для игры, ее мужем. Но тут вмешался Патрик Норрис. Ненавижу Патрика Норриса. Надеюсь, он уже умер.

Гермиона дернулась и чуть отодвинулась. Она даже не представляла, что Филч настолько опасен. Если он может желать человеку смерти из-за простой игры, что же он сделает с тем, кто насолит ему серьезнее? В голове некстати промелькнули его причитания об отмене пыток, и Гермиона отодвинулась еще дальше, практически на край скамьи. Но Филч этого не замечал.

– Норрисы только-только переехали в нашу деревушку. И Патрик повадился меня задирать. Постоянно издевался. Обещал превратить меня в жабу, как только пойдет в Хогвартс. И в тот Хэллоуин он тоже решил надо мной пошутить. Сказал что Эмилия будет играть миссис Норрис. Что она никогда не будет миссис Филч, только миссис Норрис. Он велел мне уходить, а сам начал специально называть Эмилию миссис Норрис. Мою Эмилию!

Гермиона не поняла, послышалось ей, или Филч действительно всхлипнул.

– Мы тогда были маленькими. Очень маленькими. Мне было шесть, а Патрику восемь. Теперь-то я понимаю, что он делал это специально, чтобы задеть меня. Но тогда это было так обидно! Я не понял, что произошло. Я, кажется, расплакался и попытался его ударить. Он оттолкнул меня. Я упал и в этот момент что-то взорвалось. Я потерял сознание, а когда пришел в себя, увидел Патрика и кошку.

– Взрыв стихийной магии, - догадалась Гермиона.

– Да, так потом и сказали сотрудники Министерства. – Они пытались расколдовать Эмилию, но ничего не вышло. Тайлеры уехали из деревни, а дочь оставили. Сказали, что я должен вечно жить с напоминанием о своем поступке. А какая же это жизнь? Магия отвернулась от меня, люди тоже. В маленькой деревне все друг про друга всё знают.

– Но почему миссис Норрис? – спросила Гермиона.

– Потому что это он ее такой сделал. Он! Его слова меня спровоцировали, - молния, блеснувшая за окном, осветила фигуру Филча, сжавшуюся в комок. Он плакал, громко шмыгая носом и тряся головой. Плечи его дрожали, как и руки, которые он сложил на столе.

– Конечно, мистер Филч, вы ни в чем не виноваты, - ласково проговорила Гермиона и положила руку ему на плечо. – Постарайтесь успокоиться. Я отведу вас к директору МакГонагалл, у нее есть Успокаивающая микстура.

С огромным трудом Гермионе удалось поднять Филча со скамьи. Из-за переживаний он крупно дрожал и постоянно спотыкался, так что приходилось постоянно его придерживать. Филча было безумно жаль, но одна мысль никак не уходила из головы и в то же время не могла четко оформиться. Перед глазами замелькали образы: Рон, Гарри, Джинни, девочка с маленьким плюшевым медвежонком. «Ты – Гермиона Грейнджер?» Голос Малфоя, повторяющий одну и ту же фразу: «Дождь не нанесет вреда ни магглам, ни волшебным животным». В голове что-то тихо щелкнуло. Паззл сложился. Девочка, привидевшаяся в Башне Гриффиндора, не была ученицей. Она была намного младше школьного возраста, и Гермиона недоумевала, почему она появилась в кошмаре.

– Мистер Филч, простите, а у Эмилии была любимая игрушка? Ну, например, плюшевый медвежонок?

По утробному вою, который издал Филч, Гермиона догадалась, что она права. Девочка в башне была Эмилией Тайлер.

========== Глава 13 ==========

На то, чтобы успокоить Филча у Гермионы и профессора МакГонагалл ушла добрая пара часов. Он трясся, всхлипывал, икал, но никак не хотел приходить в себя. Гермиона уже даже начала опасаться, за его здоровье, когда первая бутыль Успокаивающей микстуры закончилась, а действие ее так и не наступило. Они провозились почти до самого обеда, пока не достигли более-менее пристойного результата. Руки мистера Филча все еще тряслись, но, по крайней мере, истерика уже закончилась. Профессор МакГонагалл сообщила, что у него выходной и отправила его отлеживаться в комнату. Гермиона покинула кабинет директора сразу после Филча. Время близилось к обеду, и можно было уже спускаться в Большой Зал. Она брела по коридору, чувствуя, как на нее волнами накатывает усталость и раздражение. Из-за недостатка сна ужасно болела голова и слезились глаза. Действия казались автоматическими, как будто тело двигалось само, не подчиняясь ничьей воле. Даже голоса в голове затихли, и уши словно набили мягкой ватой. Те редкие звуки, что эхом прокатывались по пустой школе, и грохот грома за окнами, стали глухими. Даже звук ее собственных шагов был неслышным, хотя Гермиона не пыталась красться, напротив – ноги были словно отлиты из чугуна, а поступь такой тяжелой, что должен был содрогнуться весь замок. Она чувствовала, что засыпает, и ничего не могла с этим поделать.

В какой-то момент она в полнейшем, всепоглощающем бессилии прислонилась плечом к стене. Дыхание было тяжелым, казалось, что с каждым разом в легких все меньше и меньше воздуха, и уже близок тот момент, когда его вовсе не останется, как и сил глотнуть его. И тогда за ней придут. Она понимала это, чувствовала их приближение, одновременно боясь и ожидая его. Для того, чтобы все закончилось достаточно одного прикосновения черного. Для того, чтобы усталость отступила, нужно просто закрыть глаза. Для того, чтобы боль прошла, хватит и капли воды. Гермиона провела рукой по стене, неожиданно остро ощущая кожей пальцев каждую трещинку на вековых камнях, самые мелкие выступы и впадины. Выщербленный временем камень был холоден и неприветлив. Он не мог поддержать ее, и никто в этой большой старой школе не мог. Те, в чьих силах было придать ей сил одним только словом или взглядом, покинули ее и теперь звали оттуда, снаружи, из-под дождя. Здесь все были чужими. Даже МакГонагалл, переживавшая за нее – но переживавшая, как за всех. Даже Джимми – веселый и милый, старавшийся приободрить, говоривший правильные слова, но неспособный понять и сотой доли того, что творится в душе. Даже Деннис – милый, смелый Деннис, потерявший в битве брата, а теперь старавшийся стать таким же, как Колин. У него получалось, но все же. Он не был Гарри Поттером. Или Роном. Или Джинни. И никто из них не был. Осознание того, что школа полна чужаками, выбивала почву из-под ног. Или же это Гермиона стала чужаком в этой школе? Действительно, чужой была она, ее место было не здесь, а снаружи, рядом с друзьями, с ее милыми, родными душами. Гермиона оторвалась от стены и направилась к окну. Все равно они придут за ней. Так какая разница, когда? Они не враги, а друзья, так зачем скрываться от друзей. К чему усложнять им поиски? Тонкие, обессиленные пальцы легли на подоконник, и в голове снова взвыл хор голосов, зовущих ее.

– Гермиона, Гермиона, иди к нам, мы ждем тебя.

– Да, Грейнджер, давай, - прошептал прямо в ухо знакомый вкрадчивый голос. Гермиона дернулась и врезалась плечом во что-то теплое.

Малфой стоял непозволительно близко, и она отпрянула.

– Что ты, черт возьми, делаешь? – гнев снова затопил ее душу.

– А ты что делаешь? – Малфой отошел к стене, прислонился к ней и скрестил руки на груди, устремив на Гермиону пронзительный взгляд, полный пренебрежения и злости.

– А какое тебе дело до того, что я собираюсь сделать? – ее голос звенел от злобы. – Ты только рад будешь.

– Не слышу, Грейнджер, - усмехнулся он.

Злость придавала ей сил. Она в три шага подошла к нему вплотную.

– Это не твое дело! – выкрикнула она ему в лицо.

– То, что ты сдаешься? Нет, Грейнджер, это как раз мое дело, - он желчно усмехнулся. – Ты проиграла, ты сдалась, ты слаба. Это можно расценивать как мою победу.

Гермиону словно ударили по голове. В глазах вмиг просветлело, и она смотрела на Малфоя, будто видела его впервые в жизни.

– Какой ты, - она задохнулась возмущением.