Черные люди

Он коснулся ее губ так, словно проделывал это бесчисленное множество раз. Он брал то, что принадлежало ему по праву кровной магии. Но брал осторожно, ненавязчиво, оберегая свое от потрясения, памятуя о том, как она еще слаба. Просто прикосновение – и она робко шевельнула губами, отвечая на него. В лицо словно подул теплый летний ветерок, когда он продолжил начатое. Она знала, что он рад ее реакции, просто чувствовала через их странную связь. Их губы соприкасались легко, привыкая к новым ощущениям, а в груди растекалось тепло. Кровная магия была удовлетворена. Кровная магия радовалась вместе с ними, расцветая чудесными цветами в груди. Гермиона не могла от него оторваться, как будто это неминуемо приведет к гибели. Она наслаждалась тем теплом, что прокатывалось волнами по телу, пока его губы прикасались к ее. Это было настолько правильно, что она не могла вспомнить, как жила раньше.

А потом даже через закрытые веки ее глаза резанул ослепительный свет, а студенты разразились торжествующими воплями. Гермиона оторвалась от Малфоя – от Драко, нужно постараться привыкнуть – и увидела, что сотни зачарованных свечей под потолком Большого Зала вспыхнули веселыми огоньками. Затрещал камин, около которого была зона отдыха, и студенты с радостными криками бросились туда.

– Пойдем, - Драко встал и подал ей руку. – Сейчас нам покоя не дадут. Я устал от них и хочу побыть в каком-нибудь тихом местечке.

Гермиона вложила свои пальцы в протянутую руку. Драко повел ее прочь из Большого Зала, по коридорам, на которых весело потрескивали факелы, вдоль просыпающихся понемногу портретов, вверх по лестницам.

– Башня Гриффиндора, - грустно улыбнулась Гермиона, когда Драко остановился у проема. Портрет Полной Дамы, сорванный с петель, лежал у стены. Холст, похоже, был пробит в двух местах.

– Астрономическая была бы некстати, - Драко пожал плечами и пропустил ее вперед.

Гермиона повела его вверх по лестнице, к своей спальне. Точнее, от того, что от нее осталось. Одна стена была снесена напрочь, от кровати остались лишь щепки, а алый полог, истрепанный дождем и ветром, жалко трепыхался, зацепившись за обломок камня.

– Смотри, - Малфой подошел к ней сзади, прижал к себе, коснувшись губами затылка, и указал на небо.

Гермиона положила свои руки поверх его. Говорить не хотелось. Впрочем, у них не было такой необходимости, ведь можно было вести безмолвные разговоры. Но даже думать желания не было.

Завтра полетят в школу совы с письмами от уцелевших студентов, которых приютили чистокровные семьи. Мокрый Хогвартс-экспресс привезет сотни министерских сотрудников для срочного восстановления школы. Из камина в Большом Зале выйдут почти все чистокровные маги, прибывшие восстановить барьеры над всем замком – а заодно и принести Гермионе благодарности, выразить восхищение, засвидетельствовать почтение. Завтра ее признают чистокровной, и Люциус Малфой лично будет советоваться с ней о дате помолвки. Молли прибудет последней, разрыдается на ее плече и благословит на долгую, счастливую жизнь, а Нарцисса Малфой и Орделия Гринграсс будут гладить несчастную миссис Уизли по плечам и промокать глаза платками.

Это все будет завтра. А пока что можно просто стоять, обнявшись, на развалинах Гриффиндорской башни, молчать о том, что мало кто поймет и смотреть на молочно-белый диск луны, выползающий из-за стремительно рассеивающихся туч и освещающий покрытую первым инеем траву.