Черные люди

– Душу, - всхлипнула она, уткнувшись лбом в плечо Малфоя.

– Серьезно? И с чего ты это взяла?

– Ну, при убийстве душа раскалывается, - неуверенно начала Гермиона. – Ты же сам видел, что Черный был Роном. Я его убила. Я расколола душу!

– Грейнджер, маленькая, глупая Грейнджер, - с какой-то странной нежностью в голосе произнес Малфой, прижимая ее к себе, - мы же вроде договорились, что Черных не совсем можно считать людьми. Убивающее заклинание вмиг выбивает из тела душу жертвы, и от этого раскалывается душа заклинателя. А у Черных души, как таковой, нет. Так что твоя, Грейнджер, цела и невредима.

– Но я слышала хруст, - неуверенно протянула Гермиона. – Я определенно слышала хруст.

– Бедная. Тебе надо поспать. Суток трое, не меньше, - Малфой вздохнул и вдруг расхохотался.

– Почему ты смеешься? – она всхлипнула. – Ты радуешься тому, что я совершила убийство? Меня же теперь отправят в Азкабан!

– Четверо суток, Грейнджер, - сквозь смех простонал Малфой. – И хорошенько поесть перед этим. Это я хрустнул. Наступил на кусок черепицы.

Силы враз покинули ее, и она стала медленно опускаться на пол.

– Эй, нет, я не это имел в виду. Ты не уляжешься спать прямо здесь, - Малфой перехватил ее под локоть.

– Голова закружилась, - призналась Гермиона, осознавая, как много на ее долю выпало за последние несколько суток.

– Это не дело, - он осторожно подхватил ее под колени, перекинул через плечо и зашагал к Большому Залу.

Замок был пуст, словно Черных и не было никогда.

Гермиона болталась безжизненной тряпкой на плече у Малфоя, и сил не хватало даже на то, чтобы что-то обдумывать. Она слишком устала. Ей действительно нужно было поспать немного. Не четверо суток, конечно, но достаточно долго.

Малфой резко остановился и опустил ее на пол. Гермиона сонно огляделась: они стояли перед лестницей, что вела к Залу.

– Если я втащу тебя туда, как мешок, меня не поймут, - он пожал плечами. – Могу под руку отвести.

Гермиона вцепилась в его локоть и попробовала сделать шаг, но ноги словно были отлиты из чугуна.

– Нет, Грейнджер, - Малфой закатил глаза. – Нет-нет-нет, я не понесу тебя.

Гермиона честно попробовала сделать еще один шаг, но вновь потерпела сокрушительное поражение. Малфой вздохнул и подхватил ее на руки. Так они и вошли в Большой Зал.

– Мистер Малфой! Мисс Грейнджер, - МакГонагалл, бледная, словно мел, кинулась к ним. – Мы уже потеряли веру и думали, что вы… Что с вами…

– В общем, мы предполагали худшее, - коротко закончил Слизнорт и вытер лоб платочком. – Что случилось?

– Мисс Грейнджер сделала кое-что несвойственное ей и потеряла много сил. Простите. Ей надо немного вздремнуть, - Малфой почти любезно улыбнулся и прошествовал к Гриффиндорскому сектору.

– Поспи, Грейнджер, - проговорил он, укладывая ее на кровать. – Тебе надо немного восстановиться. У тебя впереди очень тяжелый день и, поверь, я знаю, о чем говорю.

– Малфой, - Гермиона поймала его за руку, когда он уже собирался уйти. – Спасибо тебе. За то, что помогал. Всю неделю. Хотя ты и невероятно вредный тип.

Она приподнялась на локте и осторожно коснулась губами его щеки.

– И тебе спасибо, Грейнджер, - он чуть заметно улыбнулся. – А теперь спи, спи без снов.

Гермиона кивнула и закрыла глаза. Уже проваливаясь в сон она ощутила легкое теплое дыхание на щеке.

А проснулась она от того, что Большой Зал взорвался. Гермиона села на кровати и принялась осматриваться по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Вокруг царила какая-то суматоха, Зал огласился криками и воплями.

– Что случилось? – крикнула она, и полог тут же отдернули.

– Все, Грейнджер, дождь ослабевает. Черные движутся в сторону леса. Мы почти пережили. Этот твой Джереми считал, говорит, остался час.

– Тогда, может, ты расскажешь свой великий секрет, Малфой? – она скрестила руки на груди. Малфой склонил голову, глядя на нее, а затем спокойно снял свою мантию, оставаясь в свитере и брюках, и повесил ее на спинку стула. Он заботливо подложил Гермионе под спину несколько подушек и присел на край кровати.

– Итак, Грейнджер, мы остановились на том, что ты додумалась до одной важной мелочи: вся магия в книге построена на крови. А теперь подумай, что могло бы заставить тебя прервать ритуал?

– Ничего, - Гермиона покачала головой. – Совершенно ничего. Мы были в одной лодке, Малфой, и тебя нужно было спасать.

– Даже если бы я сказал, что ритуал свяжет твою и мою кровь? Ты ведь не глупая, могла и догадаться, когда появилась ментальная связь.

– Мерлин, Малфой, я что-то подобное и подозревала. Слишком уж ты обо мне стал заботиться. Впрочем, я решила, что ты чувствуешь себя обязанным. Только не говори, что ты теперь что-то вроде моего брата.

– Хуже, Грейнджер. Намного хуже. Мы прошли кровный ритуал, который связал души, судьбы - называй, как хочешь. И это дало возможность создать кокон, который применять можно только на членах семьи.

– Мерлин, нет, - протянула Гермиона, не веря своим ушам. – И ведь я тоже откуда-то знала заклинание. Я взяла его из твоей головы.

– В семье Малфоев муж и жена всегда стоят друг за друга горой, - произнес он скорее в пространство, чем обращаясь к Гермионе. – Я понимаю, Грейнджер, что ты можешь не захотеть. И, в конечном счете, обречь на не самые приятные годы нас обоих. Не подумай, я не давлю.

В маленьком Гриффиндорском секторе, состоящем всего из одной кровати, повисло неловкое молчание.

– Мне нужно относить траур по Рону, - наконец произнесла Гермиона, стараясь не глядеть Малфою в глаза. – Не знаю, принято ли у вас такое, но для меня это важно.

– Это говорит о высочайших моральных качествах моей будущей жены, - улыбнулся Малфой. – Я тоже должен отдать дань памяти Астории.

Гермиона чуть заметно кивнула. Какое-то время они смотрели друг на друга, не мигая, будто пытаясь свыкнуться с этой мыслью.

– Наверное, мне будет тяжело с этим свыкнуться, Драко, - Гермиона улыбнулась одними лишь уголками губ. – Мне ведь теперь положено так тебя называть?

– Да, Гермиона, - медленно, почти по буквам, произнес он. – «Да» на оба вопроса.

Она смотрела на Малфоя – на Драко, так теперь было правильно – и пыталась представить, как повернется ее жизнь.

Он мягко положил руку ей на плечо, подтягивая к себе. Гермиона дрогнула и поддалась. В конце концов, она сама была причиной происходящему. Сама взялась за книгу, сама принялась проводить кровный ритуал. Вероятно, это была та самая прирожденная Гриффиндорская тяга к героизму, не иначе. А теперь она получила то ли наказание, то ли награду.