Черные молнии. Повелитель Ижоры

Часть 15

Час назад несколько дружинников на конях отыскали нас в лабиринте улочек старого города и привели обратно в терем – с повинными головами. Князь и конунг Ингвар встретили нас сурово. Оказывается, слух о наших похождениях быстро разлетелся по городу. Нашлись доброхоты, которые донесли князю об удивительном происшествии. Они же принесли ему оброненный пистолет, боязливо завернув его в тряпицу («Перунов огонь», – предположил самый догадливый).

Двоих воришек здесь знали; это были местные беспризорники, которые сколотили шайку и понемногу учились разбойничать. Точно так же, как это происходит и в двадцать первом веке.

Я ни о чем не жалел. И никого не жалел, когда стрелял, ни о параллельном прошлом, ни о чем вообще. Просто передо мной был враг, а в моей руке – оружие.

Да, ни о чем я не вспоминал, когда снимал «макарова» с предохранителя. Только почему-то стояла перед глазами та автобусная остановка и уродцы в кожаных куртках. Это летом-то. Они всегда ходят в таких куртках, будто шкура убитого зверя придает им бодрости. Хотя какой там убитый зверь – обычная китайская прессованная крысятина, которой в детстве пугала меня мать (она когда-то торговала одеждой).

И еще те были бритые наголо.

– Ну что ж, первая кровь, – сказал вдруг Ингвар. – Скажи, ты испугался?

– Испугался, – словно эхо, откликнулся я.

– Это тебе не на полигоне по воронам стрелять. Корби такому ведь не учил?

– Не учил.

– Суолайнен у нас известный пацифист. Но я тебе так скажу: здесь жизнь такая, что без крови невозможно. Правда, Борис Александрович?

– Я вас тоже этому не учил, – хмуро ответствовал князь.

– Ага. А кто нам в детстве про Ивана Грозного рассказывал? Два урока подряд? Да с такими подробностями!

Борислав хмыкнул и ответил так:

– Зато я контрреволюцию всю на корню извел. И преступность у меня знаешь, как снизилась?

Ингвар вздохнул. Прищурился и произнес:

– Ты еще многих вещей не знаешь, Фил. Нам приходится платить немалую цену за возможность жить так, как нам хочется. И в прямом смысле, и в любом другом… Пожалуй, на днях я введу тебя в курс дела.

Излучатели в восковом подвале уже успели остыть, и мы довольно долго ожидали в полутьме, пока генераторы не выйдут на полную мощность.

Капище Хорса встретило нас тьмой: в Изваре почему-то опять была ночь. Я больше не пытался в этом разобраться.

** *

Через пару дней отец вызвал меня в башню.

На широком столе горели свечи из ароматного новгородского воска: это было красиво и романтично, кроме того, экономилось электричество. На столе лежал все тот же потрепанный ноутбук.

Не так уж и часто мне доводилось бывать у него в кабинете. И теперь я с подозрением рассматривал охотничьи трофеи на стенах. Тут была лосиная голова, потом кабанья – со страшными клыками. Не хватало только человечьей. Неплохо бы смотрелась здесь башка какого-нибудь викинга в рогатом шлеме, подумал я. Если они, конечно, и вправду расхаживали с этими кастрюлями на ушах. А если даже и не расхаживали, почему бы не ввести такую моду?

– Я обещал объяснить тебе кое-что, – напомнил конунг Ингвар.

И он объяснил.

Нет, Ижора вовсе не походила на пионерлагерь или базу отдыха для детей-сирот. Все было жестче и конкретнее – это слова самого Ингвара. «Кто из нас без греха», – говорил, помнится, и князь Борислав. Теперь-то я понял, что он имел в виду.

Через нашу Ижору проходил знаменитый торговый путь «из варяг в греки». Мимо устья одноименной речки вверх и вниз по Неве шли караваны судов – все примерно так, как рассказывалось в школьных учебниках. Везли всяческие товары, а порой и серебро в слитках, и золотые монеты, и меха, и драгоценные украшения: электронных платежей и банковских переводов еще не было в заводе, поэтому каждый купец таскал денежки с собой.

За проход с каждого судна брали пошлину. Но пошлиной дело не ограничивалось: новгородские ушкуйники давным-давно облюбовали здешние места для своих корыстных развлечений. И шалили бы до сих пор, если бы в Ижоре не появился Ингвар со своей командой, а новгородское вече не позвало бы к себе княжить премудрого Борислава. Новогородцы и не подозревали, что их князь обязан своей премудростью пятью годам учебы на историческом факультете петербургского университета. Без особого, впрочем, рвения.

Как Борис Александрович оказался на своем боевом посту? Это была особая (и довольно длинная) история. Отец не слишком-то распространялся о том, как все произошло. Только один раз назвал Борислава «подменным».

Так или иначе, с разбойниками разобрались просто и быстро. Новопризванный князь «отнял свою руку» от воров и грабителей, о чем и объявил специальным пергаментом (для большего форсу). «Отнять руку» означало, что при случае он не замедлит отнять и голову, и совсем не понарошку; иные из разбойничков это осознали, а кое-кто и нет.

Экзекуция была краткой, но впечатляющей. Ни один береговой вор-лапотник более не совался в районы, подконтрольные отныне великому конунгу. Водный путь от Ладоги до Варяжского моря стал свободен – хотя это еще как посмотреть.

Теперь все, кто шел вниз и вверх по Неве, неизбежно проплывали мимо сторожевых кордонов конунга Ингвара. Внимательные глаза дозорных, вооруженные цейссовскими биноклями, импортированными из двадцать первого века, примечали каждый всплеск весел, каждую команду кормчего. На Ивановских порогах стояли свои люди; они приглядывались к купцам, к иным проезжим, и уж тем паче – к иноземным посланникам.

И не раз бывало, что к особенно знатным гостям выезжали навстречу – так, просто поторговаться. Расписки обычно писались размашистым почерком прямо на широкой глади Невы – под диктовку автоматического и иного стрелкового оружия, а когда и гранатомета. Борислав же получал твердый процент от сделок.

– Мы с ним всегда на связи, – сказал отец, кивнув куда-то в сторону.

Там, в углу, поблескивало металлом занятное устройство, не замеченное мною раньше. Приглядевшись, я сообразил, что это старая американская рация, работавшая на коротких волнах. Где-то я читал, что раньше, когда не было спутниковой связи, такими рациями пользовались спасатели и бандиты, да еще моряки в открытом море.

– Так значит, мы – пираты? – спросил я. – Грабители?

– А откуда тогда это все? – отец обвел рукой свой так называемый офис. – Откуда вино французское? На какие деньги, по-твоему, мы тут на «лэндроверах» раскатываем?

Долгих объяснений не потребовалось. Золото и тысячу лет спустя оставалось твердой валютой. Сразу несколько питерских антикваров – скупщиков краденого – с удовольствием получали посылки от конунга Ингвара. Взамен тот получал немало ценных товаров. Джипы, катера и ветряные электростанции. И даже бургундское вино из лучших погребов, к которому Ингвар пристрастился уже здесь, в Ижоре. Канал связи между прошлым и будущим работал бесперебойно. Святилище Хорса было вовсе не святилищем, а комплексом мощных излучателей, работавших в диапазоне темпорального излучения. Другой такой же комплекс, а может, и не один, располагался на другом конце временного отрезка – а именно, в нашем двадцать первом веке.