Черные розы
Шрифт:
ЭПИЛОГ
Утром следующего дня Гордюшин вел машину в Муром. Ленька сидел рядом, протяжно зевал и клевал носом из-за ранней побудки.
Дороги уже расчистили от автомобильных завалов. Но сами остовы ? сотни покореженных и сгоревших машин ? еще лежали по обочинам, не давая ни на минуту забыть о минувшей катастрофе.
Пока они ехали, радиостанция, работавшая в машине, умудрилась дважды
ТИМ.
Сперва он был против такого сокращения, но акулы шоу-бизнеса, сразу взявшие его в оборот, убедили, что так будет значительно лучше. И выделили ему в Останкино персональную звукозаписывающую студию, где теперь на правах младшего продюсера заправлял Цвелодуб.
? Если, хочешь, Ленька, я выключу радио, и можешь подремать.
? Нет. Не хочу.
Мальчик произносил слова растягивая, будто пробуя их на вкус. И улыбаясь. Он уже третий день, как учился говорить такими короткими фразами.
Военный врач, осмотревший его после их сидения в ракетной шахте, сказал, что мальчик заговорил после пережитого шока. Но Тимофей знал, что это не так. Прикосновения пришельца. Вот что сотворило чудо.
? Пить, ? сказал Ленька.
? Возьми газировку в бардачке.
? Не хочу.
? Тебе просто нравится говорить?
? Да. Очень.
Тимофей коротко улыбнулся, а потом на лицо вернулась озабоченность. Он опасался, что поездка будет пустой. Он не разыщет ее, вдову майора Лазарука. Или он войдет в незапертую квартиру и найдет ее такой же мертвой, каким в свое время он нашел своего отца. Но им повезло. Женщина по имени Алла Лазарук оказалась жива. Она сразу узнала в Тимофее участника вчерашнего телемарафона и всплеснула руками.
? Ничего себе! Проходите! Я вас чем-нибудь угощу.
Тимофей с Ленькой сели на диван. Женщина налила им чай и поставила на столик конфеты. Потом виновато повела глазами по окружающему беспорядку:
? Простите. Вернулась домой только вчера вечером. Лечилась в походном госпитале после обморожения. ? Женщина подняла забинтованную руку. ? Мне повезло, как видите. Лишилась всего двух пальцев! Впрочем, не слушайте мою болтовню. Чем я обязана таким важным гостям? ? Алла смотрела на них весело и с любопытством.
? Мы по поводу вашего мужа. Майора Лазарука.
Улыбка сползла с лица женщины:
? Мне не хотелось бы о нем говорить, знаете ли.
? Но мы приехали именно ради этого.
? Где он сейчас? Он жив? ? Женщина старалась напустить туман равнодушия в слова, но сверкнувшие глаза ее выдали.
Тимофей с печалью качнул головой:
? Его с нами больше нет.
Она горестно вздохнула:
?
Я это чувствовала. Почувствовала, что не увижу его, уже тогда, когда он бросил меня у бомбоубежища.? Уверен, он, как солдат, не мог поступить иначе, ? сказал Тимофей. ? Я был с вашим мужем до его последнего часа. И он был настоящим бойцом из Стального батальона.
? Значит, он мне не врал, про свои батальоны? ? В глазах Аллы появились слезы.
? Нет. И ваш муж был настоящим героем. ? Гордюшин протянул Алле жестяную коробку с пуговицами. ? Он очень дорожил этой вещью и, наверняка, хотел бы, чтобы она осталась у вас.
Алла приняла коробку, раскрыла.
? Теперь, я вижу, вся его коллекция собрана до конца. Где он взял последнюю пуговку?
? Она была меня.
? Хорошо. ? Она закрыла коробку, положила ее на колени и вскрикнула, расплакавшись: ? Подумать только! Это все, что у меня от него осталось!
? Нет. Есть еще кое-что. ? Гордюшин достал из нагрудного кармана куртки еще одну коробочку. Поменьше и ярко-красную.
Алла распахнула ее. Внутри на бархатной подушечке блестела Звезда Героя. Руки женщины мелко задрожали, и Гордюшин помог ей поставить награду на столик рядом с конфетами.
? Президент подпишет указ только на днях, ? сказал он, ? но я попросил награду пораньше, чтобы вручить ее вам лично.
? Почему?
Гордюшин не нашел в себе сил признаться, что майор погиб от его рук. Да и был ли в этом резон? Ложь для общего спокойствия и удовольствия. Кажется, так сказал вчера генерал Параскун?
? Я, думаю, Петр бы сам так хотел.
? И хотел бы передать ее именно мне? ? с сомнением спросила Алла. ? Мы ведь с ним плохо ладили. Любовь меж нами давно закончилась.
? Жизнь, порою, сплошь состоит из ошибок. Но плохое быстро забудется, Алла. И в памяти останется только хорошее.
? И я встречусь с ним через тысячу лет? ? Алла горько усмехнулась, обыгрывая слова его песни.
? Обязательно, ? сказал Тимофей. ? Только в следующий раз все у вас выйдет гораздо лучше.
? Думаете?
Гордюшин, не раздумывая, кивнул.
***
На обратном пути он спросил мальчика:
? Почему ты называл его плохим-хорошим человеком?
? Теперь хорошим.
? А ты будешь называть меня папой?
? Буду. Ты ? папа.
? Я любил твою маму, сынок.
? Знаю.
? И когда-нибудь я встречу ее снова. Чтобы уже никуда не отпустить. Никогда-никогда.
К О Н Е Ц