Черные волки, или Важняк под прицелом
Шрифт:
— Другие не курю, — ответил Плетнев. — И с этими-то надо завязывать.
— Ладно, черт с тобой.
Александр Борисович взял сигарету и закурил от зажигалки Плетнева.
— Я что хотел сказать, — заговорил он каким-то смятым голосом. — Пока все не утрясется, нам с тобой надо Ирину и Ваську отправить… куда-нибудь в деревню. На пару дней.
— Я только «за», — с готовностью ответил Плетнев, у которого давно уже было неспокойно на душе оттого, что Васька и Ирина Генриховна находятся в Москве — под постоянным наблюдением отморозков.
— У тебя есть на примете подходящее место?
— Дай соображу… — Плетнев
— Это хорошо. Только провернуть все это нужно быстро и профессионально. Чтобы наши с тобой «друзья» не смогли отследить.
— Нужен хороший водила, который сможет, если что, оторваться от погони.
— Водилу я тебе найду, — сказал Александр Борисович. — Займешься этим?
— Конечно. Хоть сейчас.
Турецкий задумчиво посмотрел на коллегу сквозь облако сигаретного дыма и сказал:
— Сейчас и займись. После того как поговорим с Меркуловым. А с Ириной я поговорю сам.
— Это будет непростой разговор, — тихо заметил Плетнев.
— Ничего. У нас с ней часто бывают непростые разговоры, — сказал Турецкий. — Одним больше, одним меньше. Ну ладно. — Он швырнул окурок в урну и взялся за трость. — Пошли. А то господин заместитель генпрокурора совсем заскучает.
И они вошли в офис «Глории».
7
Константин Дмитриевич Меркулов сидел на диване с чашкой чая в руке. Завидев Турецкого, он улыбнулся и по привычке — на правах старого друга — хотел приветливо сострить, однако Турецкий не дал ему такой возможности.
— Здравствуйте, Константин Дмитриевич, — равнодушно произнес он, не подавая Меркулову руки и проходя к креслу.
Меркулов слегка растерялся, но тут же взял себя в руки.
— Привет, бродяги, — дружелюбно сказал он. — Ну что, ребята, поработали на славу! Улики железные. Торговля оружием… Я думаю, надо брать этих ореликов с поличным. — Константин Дмитриевич поставил чашку на столик и вытер губы тыльной стороной ладони. Посмотрел на Турецкого. — Что думаешь, Сань?
— Брать, конечно, надо, — спокойно ответил Турецкий. — Но по-умному. — Он повернулся к Плетневу. — Антон, ты говорил, у них там — раритетное спецоружие?
— Угу, — кивнул Плетнев. — Пистолеты из углепластика. Для бесшумной стрельбы.
— И стоят, наверное, недешево?
— Да уж как пить дать, — усмехнулся Плетнев. — Такие игрушки стоят огромных денег.
Александр Борисович кивнул, словно услышал именно то, что ожидал.
— И на черном рынке наверняка большим спросом не пользуются, — сказал он. — Скорее всего, это был специальный заказ.
— Ну да, — отозвался, качнув гривой седеющих волос, Меркулов. — А с клиентами у них, похоже, вышла какая-то неувязка. Значит, теперь сбыть все это богатство будет для них затруднительно. Ты это имеешь в виду?
— Да, — сказал Александр Борисович. Он сдвинул брови и задумчиво проговорил: — Если бы у нас была возможность выкинуть на черный рынок сообщение о том, что кто-то хочет купить именно эти пистолеты?.. — Турецкий поднял взгляд на Меркулова. — Кстати, Щеткин утверждает, что в Свентицкого стреляли именно из такого оружия.
— Вот тебе улика, которую можно сделать неопровержимой, — откликнулся Меркулов. — Надо действовать!
Однако Турецкий не спешил с выводами.
— Времени у нас маловато, — сказал
он после паузы. — Вдруг им подвернется другой заказчик? Подставных лиц искать — это процесс долгий… — Александр Борисович повернулся к Плетневу: — Антон, ты говорил, с Вертайло работает человек из органов?— Что? — вздернулся Меркулов. — Что это еще за закрытая информация? Почему вы мне сразу об этом не сказали? Кто такой?
Плетнев ответил слегка смущенно:
— Парень с Петровки… Вертайло ему как раз задание дал заказчика найти.
— Так что же вы?.. — с досадой начал Меркулов, но Турецкий не дал ему договорить.
— Скорей всего, этот парень работает в отделе по незаконному обороту оружия, — спокойно и рассудительно изрек он. — Его надо прижучить. Щеткин… — Турецкий сделал паузу и покачал головой. — Нет, Щеткин вряд ли нам поможет. Чин слишком маленький. Да, Антон, вижу, у нас проблема.
Лицо Меркулова пошло пятнами. Он еле сдерживался, чтобы не раскричаться.
— Слушай, Турецкий, — заговорил он обиженным и рассерженным голосом. — Хорош уже! Ты что, мстишь мне?
Турецкий ничего не ответил и даже не посмотрел в его сторону.
Меркулов встал с дивана.
— Сань, думай что хочешь, но я сделал для тебя все, что мог. И если я не оправдал твоих ожиданий, то извини, я — не Бог. Но ты никогда не сможешь обвинить меня в том, что я тебе не помогал.
Турецкий по-прежнему молчал.
— Что ты молчишь? — повысил голос Меркулов. — Разве я не прав?!
Повисла пауза. Александр Борисович медленно поднял взгляд на Меркулова и так же медленно проговорил:
— Ты можешь нам еще раз помочь, Константин Дмитриевич?
— Да я только о том и говорю, — взволнованно ответил Меркулов, которого странное поведение друга сбивало с толку. — Только что именно ты имеешь в виду? Какого рода помощь тебе нужна?
Турецкий с Плетневым переглянулись.
— Нагрянешь в МУР с прокурорской проверкой? — спокойно поинтересовался у Меркулова Александр Борисович.
Некоторое время Меркулов молчал, обдумывая предложение. Потом вздохнул и кивнул:
— Ладно. Куда ж я от вас денусь? Сегодня же все и сделаю. — Он поднял руку и посмотрел на часы. — Если время позволит. Но для начала нужно узнать, что это за тип?
— Механизм уже запущен, — пошутил Турецкий. — Не думаю, что это займет много времени. Щеткин должен позвонить с минуты на минуту. Как только позвонит, я тут же перезвоню тебе.
8
Прокурорская форма всегда была Константину Дмитриевичу к лицу. Китель подчеркивал его широкие плечи, прямую не по годам осанку, гордый взлет львиной головы. Он шел по коридору с видом спустившегося с неба божества.
В последние годы Меркулов сильно сдал. Стали все чаще побаливать суставы. Голова стала совсем белой. Лицо прорезали резкие, глубокие морщины. Иногда, глядя на себя в зеркало, Константин Дмитриевич с грустью осознавал, что время его близится к закату. Что впереди осталось не так уж много лет, а за ними… Впрочем, о том, что его ждет за ними, Меркулов думать не хотел. Хватило бы здоровья поработать еще лет пять — и то было бы хорошо. А то вон Турецкий… намного младше, а за какой-то год превратился из сильного, молодого мужчины в пожилого, побитого жизнью инвалида. С тростью ходит, в обмороки падает. И этот взгляд… взгляд затравленного волка.