Черные зубы

— Кошка…

Фусума напротив нас скользнула в сторону с такой силой, что врезалась в стену.

Мы подпрыгнули на месте, Лин едва не вывернул мою руку не туда. Это была Талия, плечом она прислонилась к раме перегородки, ее пышная грива рассыпалась по плечам, в зрачках черных глаз отражались три ксеноновых квадратика — свет от наших телефонов.

Талия усмехнулась:

— Вы не поверите, что я нашла.

Мое дыхание почти иссякло, я хватала воздух мелкими глотками.

Что-то здесь было не так. И проблема была не только в том, что Талия внезапно выскочила из комнаты пять минут назад, хотя и в этом отчасти тоже. Проблема была в том, как она выскочила. Сколько бы я об этом ни думала, сколько бы ни рассматривала ситуацию под разными углами, в голове возникала одна и та же картинка: леска проникает Талии в горло, преодолевает изгибы кишечника, крючок на ее конце загибается вверх и выходит из пупка, вывернутый, как подманивающий палец.

— Что ты нашла?

Коридор за спиной Талии являл взгляду уйму открытых дверей, конец его скрывался в фиолетовом сумраке. Что-то было не так. И где-то в глубине своего полузадушенного алкоголем и стрессом сознания я знала что именно.

— Вы не поверите. Серьезно. У вас реально челюсть упадет…

— Это была девушка-призрак? — перебил Лин.

— Нет. Черт, если бы. Но это почти так же круто. Я поверить не могу. — Талия распрямила пальцами волосы, пригладила их. Она лучилась торжеством. — Вы должны это увидеть.

Из полумрака вынырнул Филлип, его светлые волосы в исходящем от телефона луче выцвели до хрящевой бледности, кожа превратилась в блестящий костяной фарфор. Секунду спустя из-за его спины появился Фаиз. Натужно, с присвистом дыша, он поковылял к Талии, застывшее на ее лице выражение представляло собой нечто среднее между благоговением и умилением любимой собачкой.

Фаиз подошел к ней, и они слились в объятии. Я отвела взгляд, кожу под правым глазом защипало. Заныли мышцы. Голова поплыла и снова загудела, словно кто-то настроил мой мозг на волну давно почивших.

— Какого черта ты убежала вот так? О чем ты думала?

— Извини. Понимаю. Я просто… разволновалась.

Фаиз взревел:

— Ты могла пораниться!

— Понимаю, понимаю. — Талия взмахнула рукой, развеивая его тревогу, ее азарт был подобен ножу, вспарывающему все наши глупые возражения, все наши страхи, открамсывающему ненужные ей куски. Ее словно охватила горячка. — Простите. Но, честное слово, все хорошо. Ничего не случилось. Все в порядке. И вообще это неважно. Я хочу, чтобы вы пошли со мной. Вы должны это увидеть.

Пальцы Лина переплелись с моими, такие знакомые. Мой взгляд скользнул по отполированной направляющей, вдоль которой двигалась фусума, добрался до соседней стены, потом метнулся к противоположному краю. И не нашел никаких креплений.

Ни желобков, ни углублений, ни хитроумных приспособлений, приноравливающих движущиеся панели друг к другу. Все выглядело декоративным. И было декоративным.

Что за бред?!

— Не хочу обижать присутствующих здесь влюб­ленных, — Лин кашлянул в свободную ладонь, — но, принимая во внимание тот факт, что здесь и вправду что-то есть, откуда мы знаем, что Талия не одержима какой-нибудь адской хренью…

— Там не было двери, — сказала я.

Раньше там была стена. И сейчас там была стена. Но никто, кроме меня, не осознавал проблему и никто не слушал.

— Как ты туда попала? Там не было прохода.

— Ты о чем? — Талия обвила рукой Фаиза, скромно склонила голову, всем своим видом показывая, что милостиво прощает мне мою выходку. Она подвигала перегородку туда-сюда. — Вот же дверь.

— Но ее здесь не было секунду назад. Мы прошли по всем комнатам на этом этаже и на нижнем. Этой двери не было. И коридора тоже. Ничего не было. Этого не было, когда мы только сюда вошли.

— Ты пьяная, — сказала Талия.

— Пожалуйста, не ходите с ней. — Я подалась вперед.

Лин обхватил меня за плечо:

— Я ее держу. А вы делайте что хотите.

— Вам нельзя туда идти.

Филлип шагнул к нам с Лином, протянул руку ладонью вверх:

— Мы не должны так оставлять…

— С нами все будет в порядке, — осклабился Лин. — А вы идите занимайтесь тем, чем положено заниматься главным героям.

— Пошли. — Талия одарила Фаиза и Филлипа улыбкой, взяла обоих за руки и повела в недра дома.

— Там неб…бло двери. Им надо вр…рнуться. Их там у…бют. Черт… — Слова не выговаривались как надо, они распухали во рту, язык внезапно разросся, вывалился изо рта вялым, бесчувственным мясным лоскутом.

— Ничего страшного. Это просто дурацкий старый дом. — Лин рассеянными круговыми движениями потер мышцы, оберегающие мой позвоночник в том месте, где ствол головного мозга переходит в мозг спинной. — Они вернутся перепуганные, вот и все. Расслабься.

Он говорил связно, но слова падали в мое сознание, словно камни. Все это было слишком запутанно, слишком загадочно, чтобы разобраться. Возможно, я ошиблась.

Но если не ошиблась…

Я поднялась на ноги и, не слушая громких протестов Лина, почти ничего не видя перед собой, побрела вслед за стуком сандалий по дереву, последовала за своим Данте в ад.

Лин поймал меня за воротник, когда я ступила на мост; перила из черного дерева были украшены скульптурами отдыхающих девушек, их тела переплетались, образуя подобие диковинного сада. Под мостом раскинулась бездонная кромешно-черная гладь декоративного пруда. Как мы сюда попали? Мы были на верхнем этаже. Однако двери раскрылись и явили нам темное небо и холодный воздух.

— Какого хрена, Кошка? Какого хрена? Нет! Мы не будем…

— Они были рядом со мной, когда тебя не было… — Я размазала по глазам слезы и помедлила, глядя сквозь соленую дымку, думая, стоит ли упомянуть о случившемся.

Лин пространственных странностей почему-то не замечал, и я не стала говорить ничего. Мы вляпались по полной, это было очевидно. Мы легко могли погибнуть и без каких-либо распрей.

— Они помогали мне держаться. Они заставили меня снова начать выходить из дому. Почувствовать себя нормальной.

— Слушай, если бы ты просто мне позвонила…

— Ты даже не сообщил мне, что женишься. — Слова слипались у меня во рту, сливались в сплошной гул, негромкий, неловкий. — Ты даже не представляешь, как это меня ранило.

Лин скривился, словно от пощечины, застыл на месте, его пальцы подергивались. Он легонько потянул меня за воротник, словно это могло все искупить, все исправить. Словно так он мог оттащить меня от края бездны, отвести нож, унять боль, обвившую своим холодным пальцем спусковой крючок.