Черный амулет

– Ах ты, сука черномазая! – воскликнул тот, кто неоднократно предлагал забрать парня в вытрезвитель. – Крепкий, гад…

Милиционер размахнулся дубинкой и обрушил на спину Кофи страшный удар.

За ним – другой и третий. Кофи повалился набок.

– Подожди, – положил руку на плечо разбушевавшемуся милиционеру старший патруля. – Ты ж ему так на хер легкие отобьешь.

Милиционер недовольно прекратил избиение. Он поступил в милицию потому, что не мог найти другой работы. Сейчас он работал уже не только ради денег.

От каждого дежурства он ждал таких вот минут, когда можно бить во всю силу, не жалея, не таясь, не боясь искалечить или убить.

Наоборот: он старался сделать именно это. Если нельзя убить, то хотя бы искалечить.

У одного из сержантов на груди забормотала рация.

– Вовремя мы тут сошлись, – сказал он. – Возле кинотеатра молодняк машется. Аида туда.

У разбушевавшегося загорелись глаза.

Групповая драка – это не один-единственный негритос. Если не зевать, то можно всласть душу отвести.

– На, сунь негру паспорт в рубашку…

Значит, так. Как увидим драку, вы ее обходите оттуда, а мы отсюда. И погоним друг на друга. Так меньше пацанов разбежится.

38

Катя лежала в глубоком обмороке перед распахнутой морозильной камерой.

Молодой лейтенант пытался привести девушку в чувство. Он соскребал ногтями рыхлый лед со стенок камеры и посыпал Катино лицо.

За этой сценой с интересом наблюдал рослый сержант в бронежилете. В порыве человеколюбия лейтенант расстегнул верхние пуговицы на Катиной блузке, и автоматчику теперь прекрасно была видна белая бретелька бюстгальтера.

В широком коридоре загрохотали шаги.

– Здорово, хлопцы! – с порога рявкнул человек в штатском и сунул автоматчику под нос удостоверение.

Сержант изобразил нечто вроде стойки «смирно» и без энтузиазма сказал:

– Здравия желаю, товарищ капитан.

Лейтенант оторвался наконец от Кати, выпрямился и отдал честь:

– Здравия желаю, товарищ капитан.

Лейтенант Сомов.

– Что с ней? – человек в штатском кивнул на Катю.

– Родимчик приключился.

– Что?!

– Ну, обморок…

– Так ты и говори: «обморок». А то родимчики какие-то. – Следователь подошел к распахнутой двери морозильника, заглянул внутрь и уточнил: – Готов?

– Так точно.

К морозильнику подошли еще двое в штатском.

– Как девка здесь оказалась?

– Так она вскрытый склад обнаружила! – объяснил лейтенант Сомов. – Кидалась на меня, царапалась, требовала, чтоб я отца ее нашел. Ну, я и нашел.

– Так это ее папаша?

– Выходит, так. Она как увидела, бросилась к нему, заорала: «Папа, нет, не надо!» И свалилась. Я чуть подхватить успел.

– А потом еще чуток расстегнул, – усмехнулся следователь. – А что, красивая девчонка.

Молоденькое лицо лейтенанта резко изменило цвет. Оно густо покраснело.

Одну щеку украшала свежая царапина.

– Никак нет, – пролепетал он. – Я только первую помощь…

Сержант в бронежилете собрал в кулак волю, чтобы не заржать во весь голос.

– Слушай, а ты отдаешь себе отчет в том, что будет, когда она очухается? – спросил капитан в штатском.

Сомов был совершенно сбит с толку.

– Ну как – что будет? Будет хорошо…

Следователь обернулся к своей свите и уточнил:

– Что, уголовщина, вы такого кретина когда-нибудь видали?

Люди в штатском задумчиво закачали головами. Один из них, судмедэксперт с чемоданчиком в руке, очень серьезно ответил:

– Я, Саш, таких законченных кретинов вообще-то никогда не видал.

Сочный красный цвет на лице лейтенанта распался на отдельные пятна. Пятна от горькой обиды поползли, как черепахи.

– Товарищ капитан, я младше по званию, но я бы попросил, – выдавил Сомов. – Я бы вас попросил не оскорблять честь и достоинство офицера. Тем более нельзя это делать в присутствии моего подчиненного…

– Эх, Сомов, – вздохнул капитан в штатском. – Ты бы хоть подумал, что будет с этой девицей, когда она придет в себя! Она снова увидит труп собственного отца. Да еще с кровавыми сосульками вместо ушей… Ты «скорую» вызвал?

Лейтенант вопросительно посмотрел на сержанта в бронежилете.

– Так точно! – сказал тот. – «Скорая» вызвана.

Следователь положил руку на плечо автоматчика и приказал:

– Сходи за медиками. Пусть девицу быстренько в чувство приведут. Мне ее допросить надо. Пока в ее рыжей головке события не обросли теми деталями, которых не было. Если она очухается, конечно.

С этими словами следователь достал из пиджака портсигар, а из портсигара – сигаретку. Как по команде, это проделали и сопровождающие люди в штатском.

В помещении заклубился тот самый сизый смрад, который неизменно возникает, когда три человека разом курят «Приму» фабрики имени Урицкого.

– Ну что, Саш? – спросил судмедэксперт. – Поехали?

– Погнали, – кивнул следователь и обратился ко второму своему спутнику: – Ты сразу возьми отпечатки у этого лейтенанта. Он наверняка дергал ручки камер без перчаток. Кстати, лейтенант. Владельцы этой фирмы, как ее…

– «Тоусна», – с готовностью подсказал Сомов.

Ему необходимо было любым путем реабилитировать себя в глазах начальства и подчиненных.

– Да, владельцы «Тоусны» извещены?

Сомов почувствовал, что плиточный пол под ногами качается. Сейчас он получит еще одну вздрючку. За то, что не сообщил хозяевам. «Я действительно кретин, – обреченно пронеслось в голове. – Самые простые вещи делать забываю».

Сомов опустил голову и едва слышно произнес:

– Нет, владельцам не сообщил.

– От молодец! – воскликнул капитан в штатском и выпустил струю вонючего дыма. – Мы сперва соберем все, что можно, по мокрому делу, а уж после займемся складом. Вот тогда и порадуем капиталистов. А то работать не дадут.

39

«Рафик» опергруппы угрозыска затормозил у старого пятиэтажного дома, в котором проживали Кондратьевы. Было половина пятого утра. Если можно называть утром четыре тридцать ночи.

Благодаря этому обстоятельству лавочка у подъезда была пуста. Старушки Ганя, Пуня, Фоня и другие отдыхали от вахты, которую несли весь световой день.