Черный цвет солнца

Дернув кончиком хвоста, Гарафена произнесла следующую загадку:

Зарежет без ножа, убьет без топора.

Застанет врасплох и украдет вздох.

Никто от нее не отвертится:

Ни князь, ни дитя, ни девица.

Эта загадка была такой же легкой, что и первая. Маша уже была готова дать ответ, как вдруг вспомнила, что это — ее предсказание.

Смерть…

Рука Хала, которая лежала на плече девушки, сжалась. Маша повернула голову и, встретившись взглядом с его встревоженными изумрудными глазами, поняла, что он тоже разгадал загадку.

— Ты не знаешь ответа? — прошипела Гарафена.

— Знаю, — запинаясь, ответила Маша. — Это смерть…

На змеиной морде образовалось некое подобие улыбки. Раздвоенный язык высунулся из пасти и мерзко зашевелился, будто дразня девушку.

— Правильный ответ. А теперь последняя загадка…

Маша попыталась сосредоточиться, но второе предсказание Гарафены заняло все ее мысли. Чья это будет смерть? Ее? Вана? Кого-то из друзей? Неужели, Игоря?..

Задумавшись, Маша чуть не пропустила третью загадку. Шипящий голос Гарафены звучал глухо и отдалённо, и девушке пришлось приложить немало усилий, чтобы услышать каждое слово.

Бывает хорошей, бывает плохой.

Рождается вмиг и гибнет с тобой.

Смешит и печалит, да мертвых оживляет.

— Боже, что это?.. — тихо прошептала Маша.

Услышав ее срывающийся голос, Хал заглянул ей в лицо.

— Соберись. Подумай. Ты справишься.

Девушка кивнула и начала думать, устремив глаза в землю. Отбросив все лишние мысли, она полностью сосредоточилась на последней загадке, прокручивая в уме каждую строчку. Хорошая и плохая. Смешит и печалит. Мертвых оживляет. Что может смешить, печалить и одновременно оживлять мертвых?

— Твой ответ, девица? — требовательно прошипела Гарафена.

— Могу я еще подумать? — взмолилась Маша.

Змея великодушно кивнула.

— Мертвых оживляет, мертвых оживляет, — бубнила себе под нос девушка. — Кто может оживлять мертвых? Колдун? Некромант? Ведьма?

В отчаянии она посмотрела сначала на Хала, а потом на Елисея. На лицах обоих было написано недоумение — они тоже не знали ответа. Да если бы и знали, то все равно не смогли бы сказать его Маше.

— Время вышло, — объявила змея. — Твой ответ?

У Маши перехватило дыхание — она даже близко не предполагала, что это может быть. Что рождается вмиг и гибнет вместе с тобой?

— Я…

Девушка уже хотела признаться, что не знает ответа, но ее вдруг перебил Елисей. Глядя на синюю птицу, он сказал:

— Хранитель просит помощи у тебя, Гагана. Не откажи ей.

Повисла тишина. Казалось, замер даже ветер. Зрачки Гарафены сузились до тонкой полоски. Она медленно убрала свой дразнящий язык обратно в пасть и повернула голову к Гагане.

Птица молчала.

Маша жалостливо посмотрела на Елисея, выжидающе поглядывающего на птицу. Внезапно Гагана раскинула крылья и, плавно спустившись на землю, подошла к Маше. Ростом птица доходила ей до живота и, помимо причудливого железного клюва, имела еще и острые медные когти. Гагана подняла свое крыло и коснулась его концом Машиного лба. Прикосновение вышло легким и немного щекотным.

Маша не сразу поняла, что такого сделала птица, однако, когда ответ на загадку внезапно возник у нее в голове, девушка охнула от радости.

— Спасибо, — едва слышно произнесла она, глядя в мудрые глаза птицы.

Гагана ничего не ответила. Расправила крылья и, взлетев, вернулась на свое место. Змея недовольно зыркнула на птицу, а потом, повернувшись к Маше, раскрыла пасть, показав длинный раздвоенный язык. Прежде чем она что-либо сказала, Маша громко крикнула:

— Память! Это память!

— Нечестно, — зашипела Гарафена.

Маша испуганно отшатнулась, налетев спиной на грудь Хала. Теперь уже обе его руки легли ей на плечи.

— Правила не были нарушены, — вступился за Машу Елисей. — Гагана никому просто так не помогает, эта девушка — избранная.

Гарафена молчала. Признавать поражение ей не хотелось. Маша боялась, что змея не примет ее последний ответ и произойдет что-то страшное. Что-то, о чем ей не сказал даже Елисей. Однако Гарафена, немного помолчав, вдруг сползла с дерева и, устроившись рядом с Гаганой, недовольно прошипела:

— Ваша взяла. Проходите.

Обрадованная Маша тихо выдохнула и, повернувшись к Халу, робко улыбнулась. Змей улыбнулся ей в ответ. В его изумрудных глазах светилась гордость за Машу.

Елисей двинулся к камню, а Маша и Хал последовали следом за ним. Обойдя Алатырь, Елисей остановился и, указав на темную расщелину в камне, сказал:

— Это вход в Навь. Вы готовы?

Маша с Халом по очереди кивнули.

— Прежде чем мы войдем, нам надо взяться за руки и, чтобы ни случилось, не отпускать друг друга. Поняли?

Снова кивки.

Елисей протянул свою руку Маше, а Маша свою — Халу. Образовав короткую цепочку, они по очереди шагнули в расщелину. Беспросветная густая тьма тут же окутала каждого из них. Подобной темноты Маша еще никогда не видела. Казалось, что у нее — густой, вязкой и давящей — есть руки, которые едва ощутимо прикасаются к телу, оставляя на нем холодные и липкие отметины.

Жуткую темноту сопровождала еще и мертвая тишина. Маша не слышала даже звука собственных шагов, лишь тихое дыхание Елисея и Хала. Она не могла сказать, сколько они вот так прошли в темноте и тишине, крепко держа друг друга за руки. Минуту? Час? День? Казалось, там, куда они попали, время не существовало вовсе. Только тьма и ничего кроме тьмы.

Вдруг во мраке забрезжил маленький огонек, который с каждым шагом становился все больше и больше. Подойдя ближе к свету, Маша увидела, что его источником был обычный факел, вставленный в руку скелета.

— Жуть какая, — прошептала Маша, разглядывая костлявую руку и удивляясь ее реалистичности. — Надеюсь, она не настоящая…

— Надейся, — туманно изрек Елисей.

Маша вздрогнула и отвернулась от руки. Елисей криво улыбнулся. В неровном свете факела его лицо выглядело жутковатым.

— Добро пожаловать в подземное царство, — мрачно произнес он, останавливаясь.

Хал и Маша последовали его примеру.

— Мне надо отлучиться, — сказал Елисей, выпустив руку девушки. — Ждите меня здесь.