Черный дембель. Часть 2
Шрифт:
— Хорошо, — сказал Илья Владимирович. — В пятницу пришлю к тебе за тортами Дмитрия, своего водителя. Он заберёт торты, отдаст тебе за них сто двадцать рублей.
Я поблагодарил.
Прохоров добавил:
— И столько же ты получишь за вчерашний подарок. Чтобы тот был действительно от меня.
В пятницу я вручил хмурому усачу Дмитрию упакованные в белые картонные коробки торты. Получил от него двести сорок рублей, как и обещал Прохоров. Артурчик при виде оплаты усмехнулся и заявил, что я напрасно трачу время на учёбу в институте. Иронично посоветовал, чтобы я «не маялся ерундой», а открыл «подпольный кондитерский
В понедельник девятнадцатого ноября я потратил полученную от директора швейной фабрики плату за торты в «Универмаге». Прикупил там зимнюю одежду для себя и для своего младшего брата. Ходили мы туда вместе с Артурчиком, который общался с заведующими отделами магазина, как с любимыми тётушками. Поначалу Кирилл отказывался от моих подарков. Он настаивал на том, чтобы я отнёс деньги Прохорова в сберкассу — сохранил их «на чёрный день». Я заверил Кира, что разберусь с любым «чёрным днём» без помощи этих денег. Сказал ему, что полученные от Ильи Владимировича заказы на торты — не последние.
Я не обманул своего младшего брата: уже в среду двадцать первого ноября «дядя Илья» попросил, что бы я изготовил три торта.
А в пятницу Прохоров передал мне новый заказ: ещё на четыре торта в картонных коробках.
В субботу двадцать четвёртого ноября я снова поговорил со Светочкой о пропавшем оружии ушастого налётчика.
Неделю назад Ельцова пообещала мне, что поинтересуется судьбой бесследно пропавшего обреза у своих коллег по работе.
Я напомнил ей о том обещании сегодня ночью, когда на кухне в её съёмной квартире пил «настоящий индийский» чай и заедал его бутербродами с дефицитной по нынешним временам сырокопчёной колбасой.
Светочка заверила меня, что никто из работников ресторана «Московский» за неделю и словом не обмолвился о найденном в подсобке огнестрельном оружии.
Тридцатого ноября вечером меня позвали на вахту.
Я спустился на первый этаж.
Сменщица бабы Любы сообщила, что меня разыскивал Илья Владимирович Прохоров.
Я попросил у топтавшихся рядом с входом в общежитие студентов двухкопеечную монету. Мне протянули сразу три «двушки» — я никого не обидел отказом. Перезвонил директору швейной фабрики из телефонной будки.
Илья Владимирович сообщил мне, что за сегодняшний день к нему обратились три человека с заказами на «цветочные» торты. В общей сложности они заказали шесть «единиц продукции» (так Прохоров называл торты).
Прохоров уведомил меня, что меняет условия нашей с ним работы. Он сказал, чтобы с оплаты каждой «единицы» я отдавал пять рублей его водителю Дмитрию — за доставку «продукции» заказчикам.
Я счёл его требования разумными.
— Ты спросишь, Сергей, — сказал Илья Владимирович, — почему я не требую комиссионные с заказов для себя? И зачем мне вообще нужна вся эта возня с тортами? Я отвечу тебе, что не всё в этой жизни измеряется в деньгах.
Прохоров выдержал паузу — будто ждал, когда я обдумаю его слова.
— Твои торты уже зарекомендовали себя не только как дефицитный товар, — сказал он, — но и как признак статусности. В кругу моих знакомых ни для кого не секрет, что торты «от Прохорова» — удовольствие не для всех.
Илья Владимирович кашлянул.
—
Уверен, Сергей, ты понял, что я имею в виду. И понимаешь, что деньги для меня в данном случае значения не имеют. Мне важно, что я оказываю услугу очень важным для меня людям — с учётом ответных услуг в будущем.После слов об «услугах» Прохоров напомнил, что в субботу у него юбилей: месяц с того дня, как он вновь стал женатым человеком. Илья Владимирович попросил, чтобы я «порадовал» его в честь такого события тортом «Птичье молоко» («с танками»).
— Разумеется, не бесплатно, Сергей, — сказал он.
— Сделаю, дядя Илья, — пообещал я. — Передам торт Дмитрию в понедельник вечером.
В первую декаду декабря я отгрузил Дмитрию (водителю директора швейной фабрики) пятнадцать тортов.
Раз в три дня я звонил Прохорову домой — уточнял наличие заказов.
Позвонил я Илье Владимировичу и во вторник одиннадцатого декабря. Узнал, что к выходным стану богаче ещё на сто сорок рублей (двадцать рублей получит Дмитрий). Прохоров мне сообщил, что к нему уже обратились с заказами тортов «на новогодний стол».
— Сразу тебе скажу, Сергей, — произнёс Илья Владимирович, — заказов к тридцать первому декабря будет много. Поэтому я уже взвинтил на них цену в полтора раза. Но не переживай: это не уменьшит поток заказов.
Прохоров кашлянул.
— Поэтому ты прикинь свои возможности, Сергей, — сказал он. — Определись: какое количество продукции ты осилишь с учётом их отгрузки в конце месяца. Потому что желающих встретить Новый год с тортом «от Прохорова» на столе будет немало.
Я ответил, что изготовлю любое количество тортов.
На следующий день, я возвращался из института в общежитие вместе с Леной Котовой. Как обычно, Лена держала меня под руку; ткань её куртки тёрлась о рукав моего плаща. Я шагал по ковру из мокрых листьев, прятал подбородок и щёки за приподнятым воротником. Посматривал на лица прохожих, на проносившиеся мимо нас по шоссе автомобили, на затянутое серыми тучами небо. Слушал рассказы Котовой. Чувствовал, как в порывах эмоций пальцы Лены то и дело сжимали мою руку.
Утром, когда я в компании с Леной и Киром занимался на спортплощадке у школы, с неба изредка падали мелкие снежинки. На земле они не задержались — растаяли. Днём снежинки превратились в капли дождя. Но дождь закончился к концу моих сегодняшних занятий в институте. За день он пропитал влагой лежавшие на тротуарах и на газонах жёлтые листья, намочил древесные кроны. Ветер то и дело стряхивал тяжёлые капли с ветвей деревьев — пару раз он уронил их мне на голову и на плечи.
Котова говорила о том, что Коля Барсов не продолжит обучение в МехМашИне — возьмёт академический отпуск (об этом ей сообщила Света Миккоева). Барсика уже выписали из больницы. Но я его после выписки не видел ни в институте, ни в общежитии. Но слышал от Котовой, что после стычки с мужем Марго Коля Барсов лишился трёх передних зубов, а его лицо украсили «жуткие» шрамы. Лена говорила, что Николай ещё в начале этого месяца уехал в Краснодар к родителям.
Мы с Леной прошли мимо площадки, где поздней весной, летом и ранней осенью продавали разливное пиво. Возвращавшиеся с занятий студенты на этой площадке не задерживались, не искали под каштанами тень, как в начале осени. Сейчас на площадке не было пивной бочки, не стояла и очередь — лишь прогуливались по опавшей листве суетливые голуби. Порыв ветра растрепал каштановые пряди на голове Лены, превратил причёску Котовой в львиную гриву.