Черный Дождь

— Когда я налетела на тебя на тротуаре, это был не первый раз, когда мы встречались.

— Разве?

— Да. Ты помнишь, когда ты был в Чикаго с Холденом? Это была торжественная церемония открытия.

— Да, я помню тот день очень хорошо.

— Но ты не помнишь меня?

— Нет. Я был немного не в себе в тот день. И почему я должен тебя помнить?

— Я была там, хотела поговорить с Холденом. Он оттолкнул меня к стене и сказал тебе избавиться на хрен от меня.

— На хрен, — Пи просто взяла и повторила это.

— Ну вот почему тебе надо было повторить именно это слово? — пожаловалась я, наклонившись, чтобы включить радио Дисней. Пи сразу же начала петь песенку Голова, плечи, колени и пальцы ног.

— Я помню это. Это была ты? Почему ты была там?

— А почему ты был расстроен? Ты сказал, что был не в себе. Так и было. Я помню выражение твоего лица. Почему ты злился?

— Я не злился. Почему ты хотела увидеться с Холденом?

Я снова громко вздохнула и выпалила.

— Об этом говорилось по всем каналам. Зазен Ризорт занял целый квартал в Нью-Йорке. Это произошло сразу после того, как рак вернулся, и моя мама заболела. Она знала, что он будет там в тот день, чтобы перерезать ленточку.

— Кто?

— Барри Холден. Она никогда не называла его Зазен.

— Его стали называть так после того дня. Продолжай. Почему ты так отчаянно хотела его увидеть? Твоя мама была с ним знакома?

— Да. У моей мамы с Барри была связь в течение лета. У нее были летние выступления в отеле в Атланте, штат Джорджия. Она жила в Зазен Ризорт шесть недель, играя на фортепьяно для гостей обеденного зала. Барри тогда проводил там много времени в связи с торжественным открытием и все такое.

— Если ты собираешься сказать мне, что Барри Холден изменял своей жене с твоей матерью, я снова назову тебя лгуньей. Скорее ад разверзнется, чем такое случится. Я никогда не встречал человека, который бы так сильно любил свою жену, как Холден.

— Он тебе не безразличен. Почему?

— Просто скажи, почему все это должно касаться Холдена.

— Моя мама стала работать на Холдена днем. Она любила Дженни. Она часами учила ее играть. — я подняла глаза, увидела пристальный взгляд Блейка и спросила, — Что случилось?

— Твоя мать учила Дженни играть на пианино?

— Да.

Я вскочила, когда поняла, что Блейк очень хорошо знал Дженни.

— Дженни? О боже. Пожалуйста, не говори мне, что ты давно потерянный сын Холдена. О, господи. Вот дерьмо.

— Что? Нет. Успокойся. Какого черта?

— Фух, слава Богу. Дженни Холден моя сестра. Уверена, если ты генеральный директор Зазена, ты встречался с ней. Моя мама хотела, чтобы я познакомилась с ней. Она также хотела, чтобы я познакомилась с ним.

— У Дженни не было сестры. Она была единственным ребенком.

— Она не единственный ребенок.

— Ты утверждаешь, что ты ребенок Зазена?

— Да, по крайней мере, моя мама говорила это.

— Я даже не знаю верить тебе или нет. В тот день ты сказала Зазену, что ты его дочь? В день торжественного открытия? Поэтому он приказал мне избавиться от тебя?

— Да. Он быстро направлялся к выходу, когда я остановила его. Я не знала, как еще сделать это. Я просто выложила все как есть, и он отказался от меня. Мне было всего четырнадцать лет, и я была совсем одна, напугана до смерти, а он сказал мне никогда с ним больше не связываться.

Блейк поднялся и подошел к окну, проведя рукой по своим взлохмаченным волосам. Он выглядел обеспокоенным.

— Я пойду в душ. Давай поговорим об этом позже.

— Хочешь приготовить что-нибудь? — спросила я.

— Что? Приготовить что-нибудь?

— Да, моя мама всегда так делала. Она старалась привлечь меня к готовке, когда я была расстроена. Она говорила, что это удержит меня от наркотиков. Я не употребляю наркотики, хотя я и не Сьюзи Домохозяйка, — сказала я, пытаясь разрядить обстановку, — Могу приготовить макароны.

— Дженни обычно говорила мне это. Я так сильно злился на нее, потому что она могла приготовить полноценный обед в три часа ночи. "Готовка или наркотики?" говорила она, когда я начинал жаловаться.

— Моя мама так говорила, — улыбнулась я. Я знала, что Дженни научилась этому у моей мамы. По какой-то причине мне стало легче, когда я узнала, что моя мама оставила после себя эту маленькую глупую традицию. Что она, так или иначе, оказала воздействие.

— А почему ты был рядом с ней в три часа ночи?

— Она была моей женой.

Блейк опустил голову вниз и вышел. Не знаю, что я ожидала услышать, но точно не это. Думаю, я представляла Дженни семилетней девочкой, как описывала ее мне моя мама. А не взрослой замужней женщиной на кухне. Моя сестра была замужем за Блейком. Вот это да. А что насчет Пи? Я повернулась к ней, в тот момент, когда она выбиралась из ванны, и задумалась, как же Блейк блин умудрился променять ту, которая помнила что ей семилетней, говорила моя мама, и заделать ребёнка с Фаррой Брайтон. Была ли жена Блейка такой же? Была ли Дженни такой же стервой, как Фарра? Могу это только предположить, учитывая то, что она росла в богатстве, и по тем людям, которых я встретила в Нью-Йорке.

Глава двадцать шестая

— Фарра Брайтон, — сказала я вслух в тишине комнаты. Я посмотрела на художества на моей руке и задумалась, а что если. Я не знала, что собиралась делать, но любой способ был лучше, чем ничего. К тому же это все, что у меня было.

Я швырнула пластиковую коробку от риса в металлическую корзину для мусора, и посмотрела на часы. Я откинула одеяло и, уткнувшись носом в подушку, прорычала. Я ненавидела гостиницы, особенно такие, как эта, где постельное белье может быть чистым, а может и не быть. Я не разделась. Я не собиралась рисковать.