Черный Клан. Трилогия

 В такую погоду особенно приятно посидеть дома с кружкой чая и бутербродом. Тихонько жужжал комп, горела настольная лампа, в наушниках играл «Сплин». А я составлял сводную таблицу, в которой систематизировал все известные мне о драконах сведения. Я уже достаточно знал о драконьем сообществе, чтобы делать кое-какие обобщения и выводы.

 Первым пунктом я напечатал: «Свобода от внешних и внутренних ограничений».

 «Никаких институтов. Никаких законов. Никаких стандартных моделей поведения…»

 Последний пункт я, подумав, вычеркнул. У драконов был свой неписаный кодекс.

 Только вот к человеческим правилам он имел слабое отношение.

 Если попросту, каждый дракон жил так, как считал нужным. На своей территории он царь и бог. Если кого-то такое положение не устраивало, это были не его проблемы. Надо сказать, поначалу полное отсутствие ограничений меня сбивало с толку, смущало, а иногда и бесило. И только недавно я начал им восхищаться. А прежняя моя жизнь по чужой указке, с оглядкой на общество, стала казаться мне унизительной для разумного и свободного существа.

 «Никакой религии», — добавил я следующим пунктом.

 Во что верят драконы? Однажды я завел с Грегом разговор на эту тему. Грег ответил мне одной исчерпывающей фразой:

 — Настоящий дракон ищет путь наверх только сам. Он не ходит по чужим дорогам.

 — А как насчет бессмертия? — задал я очень волновавший меня вопрос:

 — Бессмертие — это твое личное дело, — объяснил воспитатель. — В любом случае, над бессмертием надо очень хорошо поработать. Его надо заслужить. Даже дракон рождается в муках — что уж говорить о его бессмертной душе? Никто ничего не получит на халяву!

 Я отпил чаю и набрал третий пункт:

 «Никаких общественных организаций». Нет, не так. «Никаких организаций, призванных узаконить отношения между драконами и ввести их общественную жизнь в рамки».

 — Вот так-то лучше, — похвалил я себя, откидываясь в кресле.

 Нас, драконов, нельзя ввести ни в какие рамки. Кроме тех, в какие мы себя временно ставим по тем или иным соображениям.

 Дальше. «Никакой иерархии». Это мне особенно нравилось.

 Драконы не зависели друг от друга. Они не стремились самоутверждаться за чужой счет и не старались подчинить себе как можно больше других драконов. Каждый из них самодостаточен. Среди них нет волков, от которых надо защищать овец, как нет и самих овец. В том обществе примитивная схема «хищники — жертвы» не работала.

 Конечно, у них случались личные конфликты — которые они решали сами, не прибегая к чужой помощи. Насилие? Почему бы нет? Но один дракон другого принудить не мог. Разве что в случае с молодыми драконами-учениками, вроде меня, которые еще недалеко ушли от людей.

 Просить кого-то решить свою проблему считалось позорным для дракона. Конечно, существовала некая негласная вертикаль. Были драконы молодые и старые, могучие и не очень, мудрые и знающие, уважаемые и авторитетные — и наоборот. Но эта иерархия ни к чему не обязывала. Личностный рост или падение были личным делом каждого.

 Единственная модель отношений, которая хоть как-то напоминала человеческую — «учитель-ученик». Грег рассказывал, что иногда вокруг того или иного воспитателя драконов даже возникал кружок учеников-почитателей. Среди них начиналось соперничество, какие-то интриги… И это уже напоминало нормальное человеческое общество. Но обычно учитель был достаточно умен, чтобы не создавать такой ситуации или не позволять ей зайти далеко. А чаще она довольно быстро рассасывалась сама собой. Драконы слишком ценили себя и свою самостоятельность, чтобы долго быть «при ком-то».

 Я подумал, что драконы — невероятные индивидуалисты.

 И мне это нравилось. Я и сам такой.

 В то же время все драконье сообщество чем-то напоминало большую семью.

 И это тоже было здорово…

 За окном грохнуло так, что на улице сработали сразу несколько автомобильных сигнализаций. Мигнула лампочка. Я успел подумать — хорошо, что комп работает через выпрямитель! Иначе сейчас пришлось бы перезагружаться… Тут меня ослепила холодная вспышка. Я помигал, восхищаясь и ужасаясь одновременно. Вот это да! Молния ударила где-то совсем близко! Секундой позже за окном раздался громкий треск, грохот и гулкий металлический звон.

 И, кажется, крик!

 Я вскочил, роняя чашку, рассыпая диски и теряя наушники. Первая мысль была, что молния попала в тополь, и тот рухнул на мой балкон. Распахнув дверь, я застыл в ступоре. Нет, и тополь, и балкон остались на месте — но ограждение смялось так, будто по нему треснули железной трубой. Я огляделся, пытаясь понять, что тут все-таки обрушилось. Посмотрел наверх — может, в самом деле труба упала? Потом сообразил, что разумнее-то искать ее внизу. Осторожно высунулся за изуродованное ограждение, наклонился — и встретил довольно-таки мутный взгляд прекрасных синих глаз.

 — Чего уставился? — язвительно поинтересовалась уцепившаяся за решетку Лея Драганка. — Помоги, что ли!

 Не раздумывая, я схватил ее за запястья, рывком поднял на балкон, втащил в квартиру. Драганка тяжело повисла на мне, не подавая признаков жизни, вся мокрая и исцарапанная. На этот раз она была без роликов, в элегантной джинсовой паре, которая смотрелась на ней как родная шкура и с которой немедленно натекло на пол.

 — Эй, ты жива? — спросил я, укладывая незваную гостью на диван.

 Даже не знаю, надеялся ли я получить отклик или опасался. Но ее ресницы сразу дрогнули.

 — Ох, ну я и треснулась, — пробормотала она, не открывая глаз, и аккуратно потянулась всем телом. — Та-ак, вроде ничего не сломала…

 — Ничего, — подтвердил я. — Кроме балкона.

 Из-под ресниц Драганки выплеснулась холодная синева — у меня аж мурашки по коже пробежали.

 — Кто здесь?

 — Это я. Алекс.

 Когда наши глаза встретились, я почему-то вспомнил о своей безвременно почившей катане. Взгляд Драганки был такой же тяжелый и острый. И узнающий. Ведь драконы ничего не забывают.

 — Заморыш из клана с Яхтенной! Ты что здесь делаешь?

 — Живу я тут.

 — А где остальные?

 — Их здесь нет.

 Драганка приподнялась, огляделась и уронила голову на диванный валик.

 — Ладно, — проговорила она, ощупывая затылок и морщась. — Могло быть и хуже…

 — В каком смысле?

 — Ты мне не враг, — объяснила она. — Враг бы непременно воспользовался ситуацией… Ох, как голова-то гудит!

 — Конечно, — хмыкнул я, — еще бы не гудела — так приложиться о железную решетку!