Черный Клан. Трилогия

 — Что у тебя с мордой? — осведомилась бабка. — Опять подрался спьяну?

 Я хотел привычно ответить «упал лицом в куст!», но внезапно передумал и решил надавить на бабкино сострадание.

 — Вот вам смешно, — шмыгнул я носом. — А меня гопники побили.

 — Да ты что?

 — Угу, — продолжал я тоном маленького, несправедливо обиженного мальчика. — Шел с работы через дворы. Темно, страшно, дождь… Подходят двое. Один такой здоровый, а второй маленький, но наглый. «Эй, ты, говорят, иди сюда? А ну покажи, что у тебя в карманах! А ну иди отсюда!» Отобрали все, нажитое непосильным трудом: триста рублей и проездной! Вот как я теперь до зарплаты дотяну?

 — А ты еще позднее ходи, и не то сделают, — посулила бабка (особого сострадания в ее голосе я не заметил). — Такая позднота — половина одиннадцатого! В это время все добрые люди уже спят. Эк тебе морду-то разворотило… Ну что теперь делать будем? Врача вызывать и милицию?

 — Их-то зачем? — неподдельно испугался я. — Не надо никакой милиции!

 Ментов бабка нежно любила и вызывала их по любому поводу. Например, если я шумел — то есть громко топал, хлопал дверью или включал музыку.

 — Как зачем? А протокол составить? О телесных повреждениях?

 Я пожалел, что отказался от традиционного варианта с «падением в куст».

 — Это же пустяки! Я сейчас зеленкой смажу, и все пройдет.

 — Смотри… пустяки. Мне тут неприятностей не надо! Живо выселю к папе с мамой!

 Я клятвенно заверил бабку, что неприятностей не будет, а я с завтрашнего дня становлюсь тихим ангелом, и скрылся у себя, прикрыв дверь так трепетно, словно она была стеклянной.

 Весь остаток вечера я зализывал раны и думал. Вот так попил пивка, ё-мое! Чувствовал я себя, будто по мне промчался табун лошадей. Да и выглядел так же. Мокрый, грязный, одежда изодрана; левая половина лица опухла, будто ее искусал рой ос. Левый глаз заплыл, вокруг него наливался сочный фиолетовый синяк. Все лицо в мелких порезах и царапинах от щепок. На голове — здоровенная шишка, к которой не прикоснуться из-за острой боли. Остальное туловище вроде бы не пострадало, но у меня уже был опыт подобных драк, и я с содроганием представлял, как оно будет болеть завтра. Костяшки пальцев оказались сбиты до крови — а это-то когда я успел?

 Правда, был и положительный момент — я не заплатил за пиво, и теперь было на что прожить до получки.

 Ну и вечер! Ну и люди! Валенок — это же просто, терминатор какой-то! Да и Ники, если вдуматься…! Любая нормальная девушка на ее месте испугалась бы до смерти, когда началась драка. А она — нет, она не испугалась! Она — вот это слово — развеселилась! А ведь Валенок меня едва не пришиб!

 Ники не боялась ни его, ни ментов… Вообще ничего!

 Что еще более странно — она даже не удивилась. Словно мы вели себя самым естественным образом, разгромив пивняк.

 «Но Валенок! — думал я с невольным восторгом. — Вот ведь чудовище! Кажется, в какой-то момент он в самом деле мог меня убить. В тот момент, когда он поднял меня в воздух, и Ники закричала какую-то чепуху про гвозди…»

 И тут я вспомнил.

 Его глаза! И глаза Ники!

 Я вскочил с дивана и в волнении забегал по комнате, забыв о боли. Теперь я понял, что с глазами Ники было не так тогда, на мосту.

 Вертикальные зрачки!

 Обычно они у нее нормальные — значит, они изменились у нее перед самым прыжком.

 Так же, как и у Валенка перед дракой.

Глава 6 ЗМЕИНЫЙ ГЛАЗ

 — И не води ее к себе! — повторила Ленка. — Узнаю — увидишь, что будет!

 Мелкая стояла рядом с ней, одной рукой держась за край пальто. В другой она держала лопатку, черенок которой задумчиво обсасывала. На чумазом лице голубели ясные глазки-пуговки.

 — Ладно, ладно. Васька, ко мне!

 Я подхватил дочку на руки и вскинул наверх. Васька охотно издала восторженный визг и вцепилась мне в волосы.

 — Что еще за «ко мне» — она тебе собака, что ли?! И хватит звать ее Васькой!

 Мы топтались на полупустой парковке перед институтом. Ленка ждала своего буржуина. Васька вертелась у меня на плечах, болтая ногами в крошечных сапогах, и постукивала мне по голове лопаткой.

 — А с лицом у тебя что? — Ленка взглянула на мой левый глаз и вздрогнула. — Ой! Господи!

 — Что «господи»? — проворчал я.

 Ленкин показной шок меня раздражал. Можно подумать, она человека с фингалом никогда не видела.

 — Где тебя так угораздило?

 Я бандитски ухмыльнулся и потер бровь, все еще опухшую. В принципе, «фонарь» уже проходил, но выглядел хуже прежнего, стал из фиолетового желто-зеленым.

 — Обычное дело. Шел. Упал. Очнулся — глаза нет.

 Ленка посмотрела на меня еще раз с неприкрытым ужасом.

 — Ты бы к окулисту сходил, что ли. Это же ненормально.

 В ее голосе отчетливо прозвучало беспокойство. Похоже, она не притворялась. Я удивился ее заботливости. На мой взгляд, для лечения фингала врач не требовался. В первый день, когда левый глаз превратился в щелку и ослеп, я и сам немного испугался. Но сегодня утром зрение вернулось — правда, какое-то мутное, — хотя глаз все еще выглядел заплывшим. Впрочем, оно и неудивительно, учитывая, ктоменя ударил. Спасибо, что не убил.

 «Неужели Ленка в глубине души все еще ко мне неравнодушна?» — подумал я с тревогой. Ленка была мне на фиг не нужна. Особенно сейчас, когда я познакомился с Ники…

 Чтобы отвлечь ее, я спросил:

 — Ну как Васькины успехи? Чего нового говорим? По-прежнему одно слово?

 Речевое развитие дочери было для Ленки больной темой, и она немедленно принялась орать:

 — Ах, «одно слово»?! Я второй год ночей не сплю, а он — «одно слово»! Ишь, удобно придумал — появляется раз в месяц и претензии предъявляет! Да ты хоть раз памперс ей менял? Хоть раз спать полночи укладывал?! «Одно слово!» Я последние деньги на логопедов трачу, а потом ты приходишь и все портишь!

 — Эй, остынь! У других дети до пяти лет молчат…

 — Ты же понимаешь, что это ненормально! У других дети уже предложениями в этом возрасте говорят, а она ничего!

 — Не ничего, а целое слово, — уточнил я со скромной гордостью. — Пусть всего одно, зато какое!

 — «Бах» — это что, по-твоему, — слово?

 — Слово, конечно, — сказал я. — Знаешь анекдот? Отец хвастается одаренностью сына: представляете, у меня с рояля ноты упали, а сын говорит: «Бах!» Я смотрю — точно, Бах!

 — Бах! — тут же повторила Васька, вызвав новый прилив раздражения Ленки.

 — Дурак. Другой бы, нормальный отец ее какому-нибудь настоящему слову научил. Да хоть бы «мама». На худой конец «дай».

 — А Киря рассказывал, что у него племяш молчал-молчал, а потом произнес сразу целое предложение.

 — Какое? — сразу насторожилась Ленка.

 — «Дядя, гони мобилу!»

 Васька услышала, что я хохочу, и тоже зашлась от смеха.

 Ленка поджала губы.

 — Да ты сам как ребенок. А зачем ты научил ее садиться на кубик? Это что, полезный навык? Какой в нем развивающий смысл?