Чёрный менестрель

– Стой! Перестроиться клином! Прикрыться щитами!
– нервно отдавал команды Поиис, разглядывая из-за спин своих подчинённых позицию противника.

Вольники выстроились в два рассредоточенных трёхшеренговых строя справа и слева за засеками, которые отделяли дорогу от поля. Ближе к городской стене уступом стояли одношеренговые строи по две дюжины лучников в каждом.

Тем временем за спиной Поииса послышался грохот сапог. Сагам обернулся. Лучники, выбежавшие из ворот, начали строиться в боевой порядок за спинами щитоносцев, не дожидаясь команды. Когда стрелки заняли боевое построение, Поиис проорал:

– Шагом! Вперёд, марш!

Тапийские войны медленно двинулись по дороге от ворот. Впереди шли щитоносцы, их строй представлял нечто среднее между "свиньёй" и "черепахой", так что они защищались от стрелков вольников не только впереди, но и прикрываясь щитами сверху. За ними шли лучники, на ходу готовясь к стрельбе.

Обтекая с двух сторон Поииса, так и оставшегося стоять перед раскрытым проходом в город, из ворот выдвинулись четыре колонны тапийских воинов. Две внутренние колонны составляли пикинёры, а внешние - щитоносцы. Они присоединялись к клину с таким расчётом, чтобы каждого солдата с пикой прикрывал солдат со щитом.

Первый залп вольники и тапийские лучники произвели одновременно, причём с одинаковым результатом - никто не был ни убит, ни ранен. Собственно на этом залповая стрельба и закончилось - лучники с обеих сторон начали стрелять по готовности. Уже через полминуты тапийские воины, шедшие в первых рядах, стали походить на ёжиков из-за воткнувшихся в их щиты стрел. К огромному сожалению вольников на таком расстоянии щиты не пробивали даже бронебойные стрелы, так что обстрел пока существенных результатов не давал.

В свою очередь тапийские лучники были вынуждены стрелять практически наугад навесом из-за щитов, так что первый их залп лег с недолетом, а затем стрелы перелетали через вольных лучников и падали среди стоявших вдоль засек бойцов, не причиняя им особого вреда

– Дядечка, а чего они разбегаются-то?
– спросил убелённого сединами ветерана безусый новобранец, шедший в первой шеренге щитоносцев.

– Жить хотят, вот и разбегаются, - флегматично ответил ветеран, глядя как вольники драпанули в разные стороны из-за спин своих лучников, - щитов-то у них нет, а ты свой держи, как на тренировке, а то...

Договорить ветеран не успел - в его щит воткнулись сразу две стрелы, а в только что вскинутый щит новобранца - четыре.

Ощутив за собой пустоту, лучники вольников почувствовали себя неуютно. Конечно, засека - это надёжная защита от врага, но всё равно не дело лучников сходится с противником в рукопашной. Поэтому лучники, находящиеся за правой засекой, разделились на два отряда, и пока одни меняли позицию, другие прикрывали их отход. Лучники же за левой засекой отступали все вместе, и лишь пару раз остановились, чтобы дать довольно жидкий залп после чего сразу бросались бежать.

– Дядечка, а кто правильнее бежит, те, которые справа, или те, которые слева?
– снова вылез новобранец.

– А без разницы, ты щит, главное, держи!
– ответил ветеран...

Организованная колонна тапийских беженцев миновала засеки, практически не встретив сопротивления наёмников - обстрел лучников можно не считать - и гордо промаршировала на расположенное за небольшой рощей огромное кукурузное поле.

– Встать в оборонительный круг! Гражданских в середину!

– орал Поиис, а вокруг него стояли вой и плач, заглушаемые треском ломаемых стеблей кукурузы.

– Дядечка, а зачем такое вот построение?
– в очередной раз полюбопытствовал новобранец.

– Защищаем гражданских, - флегматично ответил ветеран и дёрнул плечом, на которое стоящий за ним пикинёр положил своё оружие.

Тем временем небольшая группа мечников, используя свои клинки вместо серпов, расчищала пространство перед образовавшимся строем.

– Дядечка, а что они делают-то?
– никак не унимался новобранец, глядя на эти своеобразные сельхозработы.

– Место для битвы расчищают - чтоб наши пикинёры видели, куда бить, - всё так же флегматично ответил ветеран.

– Дядечка, а кукурузу не подожгут?
– уже совсем жалобно спросил бестолковый молодец, представляя себе, как они окажутся в кольце огня.

– Дык, она ж неспелая, - в первый раз потеряв терпение, ответил седовласый ветеран.
– Как они её подожгут-то? Ты меньше вспоминай байки жрецов, и щит правильно держи! А то учишь вас, учишь, а вы всё в строю правильно стоять не можете. Стрелы лучше пообломай, умник, а не вопросы глупые задавай...

***

– Хорошо горит, - сказал Степан, удобно расположившись в вороньем гнезде тримарана Снурии.

– Однако одна группа тапийцев ушла в кукурузное поле, - недовольно заметила капитан тримарана.

– Где?
– уточнил Голушко.

– Чуть правее вот той рощицы, - сказала Снурия, передавая ему подзорную трубу.

– Действительно, тысяч пять, наверное, - согласился Степан, возвращая трубу хозяйке, и пожав плечами, меланхолично произнёс:

– Повезло им.

– А я считаю, что вы плохо выполнили работу.

– С чего бы это? Пожар уже вошёл в такую силу, что город сгорит в любом случае, - удивился Степан.

– Слишком много тапийцев выжили!
– с ненавистью прошипела Снурия.

– Мадемуазель, - с трудом сохраняя серьёзную мину, проговорил Голушко, - я подрядился сжечь город, о его жителях уговора не было.

– Да, это так, но я всё равно вами недовольна, - еле сдерживаясь, чтобы не выкинуть своего пассажира за борт, ответила капитан тримарана.

– Могу вернуть деньги, - удерживая улыбку, ответил Степан.

– Всю тысячу золотых?
– ехидно уточнила Снурия.

– А почему бы и нет, - невинным тоном ответил Голушко.

– Большая добыча?
– понимающе уточнила Снурия.

– Хватает, - подмигнув, ответил Степан и, посмотрев вниз, гаркнул:

– Сержант! Вы уже отсчитали долю нашего агента?

– Да, сэр!
– буркнул Билко.

– Отлично, отдайте ему, посадите в ялик, и попутного ветра ему в..., - тут Голушко примолк и смущённо глянул на Снурию, а потом даже чуток покраснел.

– Да не смущайтесь так, - улыбнулась первый раз за день Снурия, - мы, моряки, люди простые.

– В общем, я хочу, чтобы этот Ребел..., - тут Степана прервал звон отбиваемых склянок, - исчез отсюда до следующего удара гонга, тьфу, то есть я хотел сказать, рынды, тьфу, то есть колокола... Короче, вы меня поняли, сержант.
– Помолчав ещё секунд пятнадцать, Голушко строго уточнил: