Черный номер один
Шрифт:
На границе между жизнью и смертью, я направила остатки своей воли, чтобы помочь крылатому. Ощутив прилив сил, он поднялся на лапы, и, хрипя, пытаясь вдохнуть, нанёс сильный удар когтями по голове второго зверя. Он ослепил его, судя по вою. Тот отпустил цепкий язык, мотающийся из стороны в сторону, подобно натянутой верёвке под ветром, зашипел, завизжал, начал кататься на спине, прижимая лапы к глазам. Попытавшись выползти из пещеры на ощупь, он столкнулся с сопротивлением второго монстра. Встав на задние лапы, крылатый поднял врага к пещере, а затем мощным движением перебросил его через спину, повалился сверху
«Всё кончено, Энакин, я стою выше тебя…», — успела подумать я, перед тем, как мои глаза закатились. Я сползла по стене и погрузилась в небыт…
«Никки, держись, держись, милая! Прошу тебя, услышь меня, сосредоточься на моём голосе! Я не могу потерять тебя… только не ещё раз… Пожалуйста… пожалуйста…».
— А? Что происходит? Я… жива?
Попыталась вскочить на ноги, но тело тяжело завалилось набок, и я почти ударилась головой, но ощутила чью-то сильную и тёплую конечность, подхватившую меня под затылок. Прижав к губам мокрую тряпку, он сказал:
— Тебе нужно попить. Ты сильно обезвожена.
— Кто ты? — спросила я, почти догадываясь, что услышу.
— Ты знаешь, кто я. Вспомни меня, вспомни всё.
Он склонился надо мной, и я ощутила его мягкие губы на своём лбу. От него пахло свободой, яблоками и кондиционером для волос.
— Ты? — прошептала я. — Ты умеешь разговаривать?
— Даже находясь в таком состоянии, ты продолжаешь шутить. Тебе нужно отдохнуть. Я перевязал твою рану.
— Но я потеряла много крови, почему я жива до сих пор?
— Я дал тебе свою.
— Где ты был… где ты был всё это время? — голос отказывался слушать меня, хрипя, прерываясь. Мне не хватало воздуха. — Я искала тебя, я сбежала от тебя, от своего прошлого. Где же ты был? Почему ты оставил меня?
— Я никогда бы не бросил тебя.
— Но ты сделал это.
— Я не мог, не мог, пойми это!
— Что ты не мог?
— Мне пора идти.
В груди взорвался и тут же потух светящийся шар. Я ощутила невыносимую душевную боль. Руки затряслись, губы тоже, из глаз покатились одинокие слезинки. Внутри меня появилась сосущая чёрная дыра, чьи края разрывали меня изнутри. Было так больно и плохо, что я почувствовала, как будто умираю, умираю очередной раз, но теперь умирает и моя душа.
— Не уходи, прошу тебя! Не уходи!
Но, когда я приподнялась на локтях, чтобы посмотреть ему в лицо, в пещере уже никого не было.
— И долго ты ещё будешь тут валяться? — услышала я капризный, тягучий баритон.
— Отстать, Рю, я сплю. Ещё рано идти на занятия, и ты знаешь, как я не люблю историю магии.
Почему так холодно? Я потянулась, чтобы натянуть одеяло на озябшие ноги. Но не нащупала его. Пришлось проснуться.
Рьюга, словно сонный паралич, сидел у меня на грудной клетке и укоризненно смотрел в глаза.
— Куда сбежала-то? Я искал тебя повсюду, и, если бы не зов…
— Какой зов?
И только сейчас я поняла, что хрустальные молоточки, долбившие мой мозг, замерли, замолкли, исчезли. Это связано с Рьюгой?
— Куда бы ты ни пошла, я ощущаю пустоту, когда ты удаляешься от меня. Пойми, узы варакси
и аннэа очень сильны.Он явно волновался, тревога омывала его голубовато-серебристыми волнами. Кармин плескался в тёмных глазах дракончика. Я слышала стоны и крики далёкого ветра, видела белую метель, засыпающую вход в пещеру, ставшую моим невольным приютом, а также местом свидания я… я не могу вспомнить его имя. Почему?
От этой мысли захотелось рызрыдаться. Я обхватила себя руками, и, раскачиваясь из стороны в сторону, попыталась успокоиться. Рю переместился на голову, уцепившись коготками за мои растрепанные, грязные волосы.
— От меня, наверное, пахнет, да? — спросила я.
— Ещё как. Я и нашёл тебя по этой вони.
— Рю! — рассвирепела я. — Ну, погоди, я тебя!
Рю, издевательски хохоча, взлетел к потолку.
— Ну поймай, поймай меня, презренная сухопутная дура!
— Ты не моряк, чтобы так меня обзывать!
— Я — гордый обитатель небес, а ты вынуждена ползать по земле, не зная третьего измерения.
— Люди могут летать на самолётах и звездолётах, ты, крылатая крыса!
— От крысы слышу, — немедленно отозвался он. Кто бы сомневался! — Так, всё хватит. Перейдём к делу.
— К какому ещё делу? Не может у нас с тобой нет никаких дел, ты, узурпатор, тиран, деспот…
— Замолчи! — рявкнул Рьюга.
Я заткнулась от неожиданности.
— Слушай сюда.
— Ты чё, ё**а? С какого ты района? Что на меня батон крошишь? — невольно сыронизировала я.
— Гопника будешь изображать в другом месте. Сейчас возьму, и уйду, и выкручивайся дальше так, как знаешь.
— Ладно-ладно, рот на замочек.
— Рррр! Ты бесишь.
— А ты-то как бесишь!
— Всё. Считаю до трёх и ухожу.
— Я тебя слушаю, — смирилась я. Не очень-то радует перспектива оставаться в сырой и холодной горной пещере, где бродят такие твари… Кстати, а где она?
Я обернулась к выходу, и обнаружила бесформенную серую кучу. Тело монстра уже начинало гнить. Я встала на ноги, и, шатаясь, подошла к нему, чтобы рассмотреть в свете дня.
Его длинный, как у Венома, язык, выпавший из оскаленной пасти, лежал в подсохшей лужице жёлтой слюны, вонявшей серой и тухлыми яйцами. Его глаза напоминали провалы, глядящие в бездну. Попросту говоря, их не было. На когтях твари я обнаружила куски плоти — остатки кожистых крыльев моего спасителя. Вокруг расплескалась кровь — красная крылатого, и сине-зелёная твари. Рога её, длинные и тонкие, как у газели, тоже оказались покрыты алым. Тонкие иглы шипатого хвоста монстр прижимал к животу. Он лежал в неестественной позе, вывернутый, с позвоночником, треснувшим примерно посередине. Голова монстра, вытянутая, с венчиком небольших щупалец, практически касалась перелома в хребте.
— Богиня, какая же мерзость… что ЭТО?
— А, это потомок Ф’хтагна. Причём не самый сильный. А ещё тупой. Хтонический монстр не дал ему разума.
— Вот ведь жо…
— Приличная ведьма не должна так выражаться.
— Как хочу, так и выражаюсь! Могу вообще только матом и говорить, как портовая шлю…
— Заткнись, становится противно, когда из твоего нежного ротика вырываются жабы.
— Жабы?
— Ты сказки не читала, что ли?
— Ну…
— Всё с тобой ясно. Ты будешь меня слушать, или нет?