Черный оксюморон

— Будь смелее, — девушка переложила его руки себе на ягодицы. — Чонгук-оппа, поцелуй меня.

— Я никогда не целовался, — честно признался он, не без наслаждения впервые щупая девчонку за задницу.

— Какой ты скромный… Я научу тебя.

В тот вечер Чонгук впервые поцеловался с девушкой. Он еще неумело двигал языком, сталкиваясь с горячим бескостным органом в чужом рту, чувствовал, как горят и приятно побаливают его губы от страстного напора, но ему понравилось, даже очень. Хотелось продолжить, но Тэён отстранилась, издав лукавый смешок, и без предупреждения засунула руку в джинсы Чонгука. Парень сдавленно застонал и чуть было не потерял равновесие. То, что вытворяла эта девица, ни в какие рамки не шло. Совсем новые ощущения, напоминающие взрыв вулкана, охватили его с ног до головы и не отпускали до тех пор, пока не случилось нечто. Чонгук задрожал, хватаясь руками за бедра Тэён, издал низкий, протяжный стон и излился ей в ладонь. Это был первый в его жизни оргазм, который он запомнил навсегда, ведь первое впечатление самое важное, оно откладывается в голове на долгие годы, оставляя жирный отпечаток.

— С девочками хорошо, правда же? — девушка все еще поглаживала член парня, пока тот приходил в себя. — Если будем почаще встречаться, я покажу тебе кое-что еще. Тебе понравится.

— Будем, обязательно будем, — Чонгук крепко поцеловал Тэён в губы. Ему действительно очень понравилось…

С тех пор они начали встречаться. Между Чонгуком и Тэён не было любви, даже намеков на это светлое, возвышенное чувство, им было просто хорошо в обществе друг друга. Регулярный секс, походы в кино и недорогие кафе, трепетное ожидание встречи — у них было все, как у типичных влюбленных пар. Чонгук не боялся молчать рядом с ней, его это совсем не тяготило, а Тэён и не настаивала. Раз молчит, значит, так ему нравится, и что-то менять она не собиралась. В школе быстро расползлись слухи о зарождении новой парочки, и об этом так же быстро все забыли бы, но речь шла о Чонгуке — мальчике, который никогда и никого к себе близко не подпускал, а уж чтобы девушку завести… об этом и речи быть не могло. Когда Чон брал Тэён за руку и шагал вместе с ней в столовую на перемене, ученики бросали на него удивленные взгляды и тихо перешептывались между собой, но парню было плевать. Он вообще всегда плевал на чужое мнение, ему было все равно, что о нем скажут или подумают. Родители же были только рады: видеть рядом с их сыном, который до этого замыкался в себе и не думал даже о том, чтобы заводить друзей, девушку — верх блаженства и счастья. Они засыпали Чонгука вопросами, просили, чтобы он приводил Тэён домой как можно чаще и не обижал ее. Если первое он послушно выполнял, ведь заниматься любовью в комфортных условиях намного удобнее, то со вторым не справился. Они пробыли вместе достаточно долго — почти два года. Чонгука все устраивало, он ничего не хотел менять. Раз ему комфортно рядом с Тэён, то зачем набрасываться на кого-то другого? Ведь придется заново привыкать к человеку, открываться ему, узнавать его и пытаться ужиться со всеми минусами и плюсами новой половинки. Нет, такой расклад точно не для Чонгука, но в один вечер его мнение поменялось. Тэён устраивала девичник, на который пригласила самых близких подруг. К тому моменту она испытывала сильные чувства к своему парню и догадывалась, что это любовь. Она настолько сильно привязалась к нему, он не выходил у нее из головы — все мысли были заняты только Чон Чонгуком, который, в свою очередь, просто наслаждался наличием постоянной девушки, но не более. Когда время приблизилось к полуночи, он пришел к ней домой, просто потому что соскучился. В гостиной сидели три девушки, но Тэён среди них не было. Как только они увидели высокого, крепкого и безумно обаятельного парня, на их лицах засиял румянец. Тогда Чонгуку исполнилось восемнадцать лет, он стал почти мужчиной и стал привлекать девушек со страшной силой. Особенно их заводила та холодная загадочность, которой был окутан парень.

— Где Тэён? — спросил он, упираясь плечом в дверной проем между гостиной и кухней.

— А она на заднем дворе, — ответила одна девчонка с огненно-рыжими волосами, — ей отец позвонил, что-то важное.

Чонгук смотрел на девушку и понимал, что внутри него что-то происходит. В груди разгорался не просто огонек — там полыхал настоящий пожар, отдающийся тянущими спазмами в область живота. Никогда раньше парень не засматривался на других, ведь у него была Тэён, но эта рыжая действовала на него как сильнейший наркотик. То ли цвет ее волос, похожий на огонь, обжигал Чонгука, то ли слишком короткие шортики, оголяющие не шибко длинные, но стройные женские ноги, заводили его с пол оборота. Он не знал, что именно, но что-то заставило его достоинство зашевелиться в штанах, которые внезапно показались ему чересчур тесными.

— Как тебя зовут? — спросил Чонгук.

— Джессика, — ответила та, не в силах отвести взгляд от этих томных, шоколадных глаз.

— Пошли со мной, Джессика, надо поговорить, — парень, поджав губы, кивнул в сторону улицы и вышел из дома.

Это была непреодолимая, типичнейшая похоть, которая может охватить каждого смертного. Чонгук не понимал, почему в его мозгу что-то щелкнуло, но это что-то не позволяло ему здраво мыслить. Он занялся любовью с подругой своей девушки прямо на улице, куда не попадал тусклый свет фонаря. Парень прижимал Джессику лицом к холодному дому, держал ее рот закрытым крепкой хваткой своей широкой ладони и с чисто мужской мощью вбивался в горячее, узкое тело. С каждым толчком он громко, резко выдыхал и все быстрее подгонял себя к моменту оргазма. Именно в тот вечер Чонгук понял, что гораздо приятнее быть одному, менять девчонок по мере надобности и не обременять себя постоянными отношениями. Тэён он не любил, ему просто нравилось быть с ней, поэтому бросить девушку не составило особого труда. Даже ее слезы, запачканное тушью лицо и просьбы остаться не смогли остановить холодного Чона. Он поставил ее перед фактом: прямо сказал, что ему надоело, что он хочет заново окунуться в прежнюю свободу и не чувствовать себя задушенным. Тэён было страшно больно, ведь она смогла полюбить Чонгука. Его уход сильно ранил девичье сердце, и шрам зарос только спустя пару лет.

Когда Чонгук встретил Чимина, то обнаружил, что во взглядах на отношения с девушками они похожи: обоим нравилась свобода, оба любили поразвлечься с женщинами без обязательств и оба бежали, едва ощутив намеки на любовь. Можно смело утверждать, что большинство мужчин разделяли мнение Чона и Пака, но остались еще в этом мире романтики и рыцари. Если Чимин мог побыть джентльменом ради своей выгоды, то Чонгук в любой ситуации оставался холодным принцем и терпеливо ждал, когда девушка сама попадет в его умело расставленные капканы. На факультете, где познакомились и учились Чимин и Чонгук, первый пользовался особой популярностью и кадрил девчонок с рекордными скоростями, ну а второй не мог не воспользоваться возможностью и просил лучшего друга подобрать ему экземпляр получше. Так продолжалось до тех пор, пока они оба не окунулись с головами в темную воду работы детективов. С бесконечными происшествиями, с бессонными ночами и сломанной психикой у них хватало сил только на то, чтобы доползти до кроватей и рухнуть на них обессиленными телами. Но Чимину все еще удавалось приводить домой девиц, с которыми он развлекался в соседней комнате. Чонгуку было все равно: он вставлял наушники в уши, включал музыку и дремал, пока его друг кувыркался с длинноногой красоткой.

Чонгук был настоящим интровертом. Он никогда не кричал, разве что мог немного повысить голос, когда терпения совсем не хватало, не умел шумно развлекаться и был больше в тени, чем на свету. Его мало что могло рассмешить. Даже самая остроумная шутка вызывала на его лице легкую улыбку. Он находил свое удовольствие в моральном издевательстве над людьми — Чонгук был готов засыпать любого обидными подколами, тоннами сарказма и снобизмом. Чимин уже давно привык к тяжелому характеру своего друга и старался не обращать на это внимание, ибо «себе дороже». На какое-то время, когда Чонгук уходил в работу, он становился тихой паинькой, прятал иголки и оголял розовое, мягкое пузо. Ему было не до шуток. Поглощенный раскрытием дел, он увлекался, чувствовал себя величайшим гением и мог даже улыбаться. В такие моменты Чимин получал в свой адрес любезно оказанное внимание, проявления крепкой дружбы и даже веселые объятия, которые Чон обычно терпеть не мог.

— Ты мой единственный лучший друг, ты же знаешь это? — говорил Чонгук, обнимая Чимина за плечо. — Мне трудно открываться людям, а с тобой невероятно легко.

— Может, поженимся? — со смехом отвечал Пак, потягивая пиво прямо из банки.

— Легко! Только мы не педики, а нормальные мужики, — Чон цокал языком. — Да ладно, я правда очень рад, что у меня есть такой друг.

— И я рад нашей дружбе.

Чимин очень любил и по-особому сильно ценил такие моменты, ведь в подобном настроении Чонгук показывал себя настоящего: вылезая из-под корки ледяного панциря, он оголял свою душу и доказывал, что он такой же человек, как и все, со своими эмоциями и чувствами, а не железный робот, которому плевать на всех. Чимин и так это знал, но окружающие думали о Чон Чонгуке именно как о непробиваемой деревяшке. Даже когда он был на задании, со стороны могло показаться, что детектив Чон вовсе не детектив, а хладнокровный убийца. Он медленно, вкрадчиво расхаживал на месте преступления, всматривался в каждую деталь и мог окончательно отключиться от реального мира. В его голове разворачивались целые криминальные фильмы, он мог представлять себе такое, от чего нормальному человеку станет дурно. Чонгук воображал, как могло произойти убийство, на какой почве, какие помыслы руководили преступником, что его подтолкнуло на то или иное извращение. Детектив мог днями напролет распутывать кровавые нити — сей процесс приносил ему колоссальное удовольствие, — и пока он не доберется до разгадки, не успокоится. Его можно было считать по-настоящему гениальным следователем. Однажды Чимин нашел на рабочем столе напарника разбросанные листы А4. Они были полностью исписаны и изрисованы так, что волосы седели и вставали дыбом. Подробные описания процесса убийства, сопровождаемые жуткими иллюстрациями, могли натолкнуть на нехорошие мысли, касаемо состояния психики Чонгука, но знающий человек не придаст этому значения, ведь работа детектива предполагает подобные странности. Какими бы методами ни пользовался детектив Чон, он всегда доберется до истины. В этом вопросе он был непреклонен.

За все годы, что Чонгук проработал в прокуратуре, он свыкся с тем, что рядом постоянно ошивается его партнер в лице лучшего друга. Его это совсем не напрягало, ведь работать вместе гораздо приятнее, когда соображает не одна голова, а целых две. Да, поначалу Чонгук нервничал и раздражался. Ему хотелось доказать всем, что он один самый умный и сообразительный, а тут Чимин под боком маячит. Так продолжалось больше года, но человек такое существо, которое в силах привыкнуть ко всему. Но к пришедшей Йоко детектив Чон привыкнуть ну никак не мог… Эта девица выводила его из себя одним своим видом. Ему так и хотелось размазать ее по стенке, чтобы та не совала свой нос в его с Чимином дела. И в один из дней, когда она проработала в прокуратуре целый месяц, Чонгук сорвался. Он оскорбил ее и довел до предельной точки кипения, и если бы не миротворец Чимин, Йоко точно ушла бы с практики из-за тяжелого характера нерадивого напарника. Она и впрямь собиралась покинуть здание прокуратуры, но детектив Пак вовремя ее остановил.

— Что, передумала осчастливить меня своим уходом? — не без иронии спросил Чонгук, когда Йоко вернулась в кабинет.

— Решила, что помучаю тебя своим присутствием еще, — девушка бросила сумку рядом со своим рабочим местом и уселась за стол, — мне ведь так нравится видеть, как ты страдаешь.

— Поверь, твои чувства полностью взаимны, — детектив Чон перегнулся через стол и посмотрел на практикантку так, что от одного лишь взгляда можно было бы сойти с ума от страха. — Я превращу твою жизнь в ад, детка, запомни.

— Моя жизнь и без твоего вмешательства не смахивает на Эдем, но ты попробуй удивить меня. Я буду ждать, детектив Чон, только кнопки на стул не подкладывай, хоть это и потолок твоих возможностей.

Дальше они сидели в полнейшей тишине. Лишь звук пишущих ручек и щелканье клавиатуры нарушали тяжелое беззвучие. Они ни разу не взглянули друг на друга, будто каждый находился в кабинете в гордом одиночестве. Мысленно Чонгук проклинал Йоко и бессовестно желал ей провалиться под землю. Он с усердием сжимал черную ручку, которой быстро выводил кривые буквы в документах, и недовольно хмурил брови. Будь это мультик, то над детективом Чоном уже давно появилась бы серая тучка, обильно поливая его холодным дождем. Ну а в жизни осадки щедро сыпались на землю за окном. Лето выдалось и поистине ужасным. Регулярные дожди, туго затянутое небо, больше похожее на отражение мокрого асфальта, порядком доставшая прохлада и ни единого намека на солнце. Погода окончательно сошла с ума. Но Чонгук не придавал этому значения, ему было все равно, что творилось в городе, лишь бы никто не путался у него под ногами. Если всех граждан выводила из себя погода, то Чон Чонгука — его напарница. Она умело заменяла ему изморось, попадая прямиком в самые глубины его души. Никогда парень не думал, что девушка сможет настолько сильно задевать его самолюбие. Да-да, именно самолюбие, ведь как он понял раньше, Йоко могла составить ему достойную конкуренцию, и именно это напрягало детектива. Будь она доброй дурочкой, которая послушно смотрит в рот своим наставникам, Чонгук не зацикливался бы и относился к ней, как к декоративной лампочке, вкрученной над его головой, но нет, та девушка была слишком мозговита, чтобы игнорировать ее вмешательство и присутствие.

Пока детектив Чон и практикантка из Японии возились с документами, в которых были изложены подробности убийства молодого музыканта, Чимин стоял в кабинете главного прокурора и отчитывался перед ним за происшествия минувшей ночи. Кроки, конечно же, видел попытку ограбления аптеки в новостях и не мог не заметить своего подчиненного, которому во всей этой клоунаде была отведена почетная роль рыцаря-спасителя. Детектив надеялся, что сей казус останется в тени, что никто ничего не узнает, но людям всегда хочется хлеба и зрелищ, поэтому умелые репортеры молниеносно спохватились и решили не упускать пусть и маленькое, но все же событие криминальной части ночной жизни Сеула.