Черный принц
Шрифт:
И она принялась возбуждать короля ласками, а это у Изабеллы получалось очень хорошо.
Их отношения неуловимо изменились. Изабелла уже не была полуженщиной-полуребенком, восторженно впитывающим новые ощущения. Она успела привыкнуть и к своему положению, и к роскоши, радости любви воспринимались ею как нечто само собой разумеющееся. Изабелла обладала сильным характером и не привыкла, чтобы ей перечили.
Однако она знала, что ее муж — человек необузданный и жестокий. Сейчас он в нее влюблен и ему ничего больше не нужно. Но стоило ему хоть на миг заподозрить, что она сохранила теплое чувство к прежнему жениху, и лицо Джона исказилось
Приезду Беренгарии она была рада.
Гостью молодая женщина именовала не иначе, как «бедная Беренгария». Несчастная женщина, какую печальную жизнь она прожила! Джон любил со смехом рассказывать об отношениях Беренгарии с Ричардом: королева все ждала и надеялась, а Ричард не обращал на нее ни малейшего внимания.
Красота Изабеллы произвела на Беренгарию неизгладимое впечатление. Они подолгу просиживали вдвоем, и вдовствующая королева все повторяла, что очень счастлива и за Джона, и за его юную супругу.
— Как, должно быть, чудесно испытывать такое счастье, — вздохнула Беренгария. — Король в вас души не чает, это сразу видно. И потом, вы еще такая юная. Говорят, вам не исполнилось и четырнадцати лет.
— Это правда, — подтвердила Изабелла. — Но, полагаю, я гораздо взрослее своих лет.
— Еще бы — ведь вы уже супруга короля. Я вышла замуж, когда была намного старше.
Изабелла попыталась себе представить, какой она станет в возрасте Беренгарии.
Восхищение вдовствующей королевы ей льстило. Однако смотреть на Беренгарию было грустно — слишком уж она была несчастна, слишком погружена в прошлое. Она то и дело упоминала в разговоре покойную Джоанну, сестру Джона, которая умерла родами. Очевидно, Джоанна и Беренгария были близкими подругами.
Изабелла подумала, что со стороны Беренгарии не очень-то тактично вспоминать женщину, умершую от родов, в разговоре с молоденькой девушкой, которой, возможно, в скором времени тоже предстоит стать матерью. Правда, Джон считал, что рожать детей Изабелле еще рано — это может испортить фигуру.
Вдовствующая королева рассказала Джону, в каких стесненных обстоятельствах она находится. Поселилась она в Ле-Мане, входившем в ее приданое, однако Беренгария владела и угодьями в Англии. Не мог бы Джон выделить ей земли во Франции взамен английских?
Король был само добродушие. Он всегда не скупился на обещания, отлично зная, что потом их не выполнит.
— Дражайшая сестрица, — сказал он, — можете не сомневаться, что я ничего для вас не пожалею. Давайте-ка посмотрим, как нам решить нашу маленькую проблему. Я отдам вам город Байе и два замка в Анжу. Думаю, это будет справедливо. Ричард наверняка одобрил бы такое решение, — благочестиво добавил он.
Беренгария так расчувствовалась, что даже всплакнула:
— Жаль, что он вас не слышит. Кто бы мог подумать, что вы поступите со мной столь благородным образом.
— Я знаю, что злые языки говорят про меня всякое, — ответил Джон. — Конечно, в юности я немало покуролесил, но с этого начинает всякий уважающий себя мужчина. Когда возлагаешь на себя бремя государственных обязанностей, характер меняется. И знаете что, я буду выплачивать вам тысячу марок в год.
Беренгария поцеловала Джону руку и воскликнула, что небеса вознаградят его за щедрость.
— Если бы не вы, — всхлипывала она, — я была бы все равно что нищей. Мне оставалось бы лишь уповать на милостыню от родственников. Я уже готова была отправиться к моей сестре Бланш, но, хоть
я ее и люблю, тяжело жить приживалкой.— Можете не беспокоиться, я о вас позабочусь, — уверил ее Джон.
Перед отъездом Беренгария распрощалась с Джоном и юной королевой, чуть не плача от благодарности.
— Бедняжка, что с ней будет, — вздохнула Изабелла, провожая вдовствующую королеву взглядом.
— Ничего особенного, — пожал плечами Джон. — Отправится жить к своей сестрице Бланш Шампанской.
Разумеется, он не собирался выполнять данное обещание. С какой стати? Пусть о Беренгарии заботится ее семья.
— Ричард не был ей настоящим мужем, — сказала Изабелла. — Представляю, как она страдала.
Джон схватил жену за плечи, спросил:
— А что бы ты сделала, моя страстная женушка, если бы твой муж был такой, как Ричард?
— Завела бы любовников, — не задумываясь, ответила Изабелла.
Джон расхохотался, но эти слова запомнил.
Настал день, когда Лузиньяны и Джон в качестве герцога Аквитанского должны были предстать перед судом французского короля. Как и предполагал Филипп, Джон не удосужился почтить процесс своим присутствием. Все шло по плану. За время перемирия Филипп успел подготовиться к боевым действиям. Выказав неуважение суду, Джон дал отличный повод для ответных действий. Ведь он считался вассалом Филиппа, являясь владельцем территорий, номинально подвластных Франции.
Филипп заявил, что наглецу следует преподать урок.
Он немедленно отправил гонцов в Бретань, пообещав, что произведет Артура в рыцари и признает за ним право на владение графством Анжу и герцогством Бретанским.
Ги де Туар отлично понял смысл этого жеста: король Франции готов выступить на стороне Артура против Джона. Виконт и его юный пасынок охотно приняли приглашение Филиппа.
Их поездка стала сигналом для всех врагов Джо-на. Лузиньяны присоединились к Артуру в городе Тур и пообещали юному герцогу всяческую поддержку не только в борьбе за континентальные владения Анжуйской династии, но и в борьбе за саму английскую корону.
Тем временем в аббатстве Фонтевро старая королева Альенора приходила в себя после утомительной поездки в Кастилию. Путешествие подорвало ее здоровье, но Альенора утешала себя тем, что миссия ее удалась на славу, а ее внучка теперь — жена наследника французского престола. Хорошие отношения с Францией были важны как никогда — ведь именно оттуда Джона подстерегала главная опасность.
Сын Альеноры недостаточно прочно утвердился на английском троне. Еще хуже обстояли его дела на континенте. Необходимо было благополучно преодолеть тревожную пору, неизбежно следующую за восшествием на престол нового короля. У Джона красивая молодая жена, если даст Господь, то будут и сыновья. Это успокоило бы народ — подданные любят, когда порядок престолонаследия утвержден заранее. Артур Бретанский по-прежнему опасен, но после смерти матери его положение несколько пошатнулось. Горевать по Констанции Альенора не могла — она всегда не любила эту женщину. Очевидно, Констанция, женщина с сильным, властным характером, была слишком похожа на саму королеву-мать. В конце концов, герцогиня отстаивала вполне законные права своего сына. Многие считали, что правда на ее стороне — ведь Артур был наследником старшего брата нынешнего короля. Что ж, думала Альенора, Констанция сама во всем виновата — нужно было воспитывать сына в Англии.