Черный треугольник
Шрифт:
Свидетельства, справки, счета, брелок, сделанный из оправленного в серебро осколка снаряда, карманные часы с репетитором, отпечатанная на пишущей машинке "Молитва офицера", перетянутая тугой резинкой пачка рецептов с черными двуглавыми орлами на расширяющихся концах, книжечка вексельных бланков, кожаный офицерский походный портсигар с монограммой и гербом, костяной нож для разрезания страниц в книге, зажигалки и снова фотографии.
Старик сидел все в той же позе держась руками за голову. Попытка Артюхина порадовать его рассказом о блестящих
Артюхин хоть что-то вынес от общения с царем. Что же касается меня, то в моей памяти вообще ничего не осталось, разве что карточка... Ее я запомнил наизусть: "Тобольский городской продовольственный комитет. Продовольственная карточка № 54.
Фамилия: Романов.
Имя: Николай.
Отчество: Александрович.
Звание: экс-император..."
Но упоминание об этой карточке вряд ли утешит старика.
– Мишенька под вишенкой семечки грызет! - удивленно сказал Артюхин, и я понял, что произошло что-то важное.
– Тайник?
– Он самый. Не зря я сегодня чихал, Леонид Борисович. Примета верная, проверенная. - И, обернувшись к генералу, Артюхин укоризненно сказал: Нехорошо, ваше высокопревосходительство. Я к вам - всей душой, а вы круть-верть. А еще в таких чинах. Нехорошо.
Тайник находился в стене, в самой гуще табуна, как раз под портретом Николая Второго. Крышка его отскакивала, когда нажимали кнопку, скрытую под обоями.
– Ну чего там? - нетерпеливо спросил красногвардеец, посоветовавший поставить портрет бывшего императора к стенке, и поднес к темному квадратному отверстию в стене зажигалку. Кажется, он ожидал, что оттуда вот-вот посыплются бриллианты, изумруды и рубины.
– Здесь, солдатики, только памятные вещи, - тихо сказал старичок, не поднимаясь с дивана.
– Это о чем память? О том, как ризницу грабанули? - зло оскалил крепкие белые зубы красногвардеец.
– Смотрите, - еще тише сказал старичок и, словно ища защиты у бывшего самодержца, обнял рукой раму портрета.
– Уж мы и так поглядим. Без разрешения поглядим. Мы, ваше превосходительство, глазастые, все углядим, - пообещал красногвардеец.
Засунув руку в отверстие, Артюхин вытащил продолговатую, красного дерева коробку, раскрыл ее и протянул мне. В коробке, выложенной изнутри бархатом, лежали ордена и медали: красной эмали с двойной золотой каймой по краям и четырьмя золотыми орлами крест Станислава с белым щитом и перекрещивающимися мечами; черно-красный Владимир с бантом; белые скромные офицерские "Георгии"...
– Знал свое дело барон-то, - сказал красногвардеец. - Такие цацки зря не давали. Немало, видать, германской кровушки пролил.
Затем Артюхин извлек парчовый футляр, в котором лежали витые, украшенные сусальным золотом свечи, видимо венчальные - память о свадьбе. Двойного шелка, наподобие кисета, мешочек с высохшей в пыль бурой землей; портмоне с царскими
ассигнациями; несколько коробочек с женскими украшениями - кольца, колье, браслеты, серьги; письма; фотографии; альбом с акварельными пейзажами...– Кажись, все, - сказал Артюхин. Он был немного смущен и не знал, что ему дальше делать. - Обратно, что ль, положить, а, Леонид Борисович?
У меня тоже было ощущение неловкости.
– Все, да не все... - Красногвардеец вытащил из глубины тайника сложенный в несколько раз лист плотной бумаги и протянул мне.
– Ишь шустряк! - поразился Артюхин.
Я развернул лист. Это была опись драгоценностей, явно не имевших никакого отношения к женским безделушкам...
– Годится? - спросил наблюдавший за выражением моего лица красногвардеец.
– У вас талант к обыскам.
– Ну вот. А он говорит "все". Да тут, ежели хорошенько пропахать, и не то еще отыщется.
Но больше мы ничего в квартире не нашли.
Из протокола допроса
ювелира патриаршей ризницы
гражданина Ф.К.Кербеля,
произведенного инспектором Московской
уголовно-розыскной милиции П.П.Бориным
В О П Р О С. Знаете ли вы гражданина Василия
Григорьевича Мессмера?
О Т В Е Т. Да, знаю.
В О П Р О С. Когда и при каких обстоятельствах
вы познакомились?
О Т В Е Т. Я с ним познакомился приблизительно
лет пятнадцать назад. Он пользовался моими услугами,
приобретая для своей жены ювелирные изделия.
В О П Р О С. Встречались ли вы с Мессмером после
кончины его жены?
О Т В Е Т. Лишь один раз, в 1916 году, когда
Мессмер попросил меня оценить некоторые золотые вещи
покойной жены.
В О П Р О С. При обыске у вас в квартире
обнаружена телеграмма Мессмера, в которой адресат
сообщает о своем приезде в Москву и назначает вам
встречу на вокзале. Что вы можете сказать по поводу
этой телеграммы?
О Т В Е Т. Она меня удивила так же, как и визит
ко мне Василия Григорьевича, о котором мне сообщила
сестра.
В О П Р О С. Насколько нам известно, Мессмер не
застал вас дома. Оставил ли он какую-либо записку для
вас?
О Т В Е Т. Нет.
В О П Р О С. Во время произведенного обыска у
вас обнаружена опись драгоценностей. Что это за опись
и как к вам попала?
О Т В Е Т. Я много лет занимаюсь историей
ювелирного искусства и драгоценных камней. Опись, о
которой вы говорите, передана мне ныне покойным
ювелиром Перельманом. В ней перечислены наиболее
выдающиеся драгоценности, которые находятся в России
в частных руках.
В О П Р О С. Когда Перельман передал вам эту
опись?
О Т В Е Т. В 1913 или 1914 году.
В О П Р О С. Но на описи стоит дата "25 XII
1917". Как вы это объясните?
О Т В Е Т. Тут какая-то ошибка.
В О П Р О С. Точно такая же опись и точно тех же