Чёрт Побери

– Ты Васильевич покажи гостю железяку, а то в омшанике он не сможет её рассмотреть.
–

Старик кивнул в ответ и полез за зеркалом в мешок. Он выложил круглый блеснувший зловеще на солнце предмет на стол, повернул его отполированной поверхностью вниз и прижал к плахам стола. В этот самый момент, когда зеркало коснулось стола, налетел лёгкий вихрь, он растрепал седые волосы колдуна и умчался в сторону омшаника. От движения воздушных масс мне стало не по себе. Я вдруг вспомнил теперь уже не произведения Гоголя, а жуткие мистерии описанные Кастанедой. В своё время я внимательно изучил произведения этого американского писателя, но считал их фантастикой, умелой, но фантастикой.

– Смотреть тут особо нечего.

– Прервал мои мысли старик.
– В зеркало нельзя просто так заглядывать, поэтому я его и положил задом наперёд. Вот этот штырь нужен, чтобы закреплять зеркало на стенах ил на земляном полу. Нечисть она всегда выходит из земли, но бывает и с неба пожалует, если уже она там есть во время проведения мистерии.
– Сказал Шумов и стал прятать пластину обратно в мешок.

Лицо старика осклабилось, он провёл ладонью по двухдневной щетине и процедил сквозь жёлтые зубы.

– Ты Илья Иванович, почему не наточил обломок косы, которым я бреюсь. Третий день щетину отращиваю. Ты же знаешь, что мне нельзя носить бороду. Я учился у еврейского колдуна.

– Так ортодоксальные евреи наоборот все бородатые.
– Удивился я.

– Да. Но только не их кабалисты и колдуны. Эти тем и отличаются от приверженцев Иеговы безбородостью, хотя иногда маскируются под верующих и у стены стоят и даже молитвы читают.
– Ответил равнодушно Шумов. Еврейский колдун он почитает не только бога, но и нечистую силу. Они умеют это делать.

– Выходит ваш учитель, Старовойтов, был евреем?
– Спросил осторожно я.

– Он сам мне признался, что взял русскую фамилию, чтобы избежать казни. В те времена фашисты и их прихвостни вылавливали всех евреев от малого до старого. Всем известно во время войны фашисты истребляли многие народы, но особенно доставалось русским и евреям. Русским надо было обязательно уничтожить фашизм, и они это сделали. Высокой ценой, но сделали ради будущих поколений соотечественников.

Старик вздохнул тяжко и умолк, ожидая других вопросов. Он явно не торопился вызывать чёрта или выжидал определённое время?

– Как же вы продолжали воевать, таская за собой колдовское чёрное зеркало? Да вас бы любой особист моментально разоблачил и расстрелял бы на глазах у сослуживцев.
– Спросил я. Илья помалкивал. Очевидно, мой техникумовский товарищ давно был знаком с историей старого колдуна пчеловода Шумова?

– Спрятал я колдовскую железяку. Как только ушли из деревни, достигли расположения в городе, я пошёл на кладбище и закопал зеркало в новую могилу. Солдат там был захоронен. Умер он от ран в конце сорок четвёртого года. Зеркало так и пролежало в могиле до моей демобилизации. Отпустили меня и Витьку Мазурова домой, мы с ним сразу на кладбище и выкопали артефакт волшебный. Полдороги я вёз его, а дальше Мазуров. Зеркало три года у Виктора хранилось, пока он мне его на пасеку не привёз. Вот такая история друзья мои.
– Старик задрал голову глядя на солнце и сказал тихо.

– Пожалуй, пора собираться. Если вы готовы к эксперименту, то пойдём потихонечку к омшанику.
– Однако старик не стал подниматься на ноги, а посмотрел внимательно на меня и сказал.

– Ты вот не напрасно о Николае Васильевиче вспомнил. Он брат действительно был мистиком и общался со многими адскими существами. Ему, говорили, дано было Создателем о них рассказать русским людям.

– Так я же ничего вслух не говорил о писателе!
– Воскликнул я. Я даже поёжился от осознания, что старик свободно читает мои мысли.

– Зеркало располагает к пониманию мыслей. Как только его вынешь из волшебного мешка, так работать начинает. Это надо для того, чтобы человек чёрта или беса понимал, когда тот появится.

–

Старик хохотнул как-то странно, словно подавившаяся зерном курица. Потом поднялся на худые согнутые от старости дугой ноги. Затем Шумов, не торопясь, закинул мешок с зеркалом на левое плечо и пошёл в сторону пчельника. Мы последовали за загадочным пчеловодом, боясь произнести хоть слово. Мы помнили рассказ Данилы о том, что перед вызовом нечистивого нельзя попусту болтать не посвященным в его делах.

В омшаник колдун спустился первым и велел нам заходить в помещение по одному, друг за другом и останавливаться у него за спиной не доходя трёх шагов.

Когда мы затихли на своих местах, старик достал зеркало и стал поворачиваться то в одну, то в другую сторону держа устройство перед собой. Я расслышал, как Шумов бормочет какое-то заклинание, более отчётливо и громко произнося то ли имя чёрта, то ли его кличку. Вскоре послышались первые далёкие из глубины земли стуки. Звук постепенно приближался, наводя на меня и моего товарища ужас. Колдун почувствовал наш страх и предупредил, чтобы мы держали себя в руках. Потребовал, чтобы мы побороли глупый страх. Сказал, что он, якобы, раскрывает доступ к энергиям наших тел.

Справиться со страхом было непросто, и я стал уговаривать себя, что ничего не может произойти, что старик просто разыгрывает нас с Ильёй, но в то же время понимал, что глухой звук разносится из-под земли под нашими ногами и Шумов не может самостоятельно его вызывать.

Наконец колдун замер на месте и с силой бросил чёрное зеркало на влажный глиняный пол впереди себя. По всей видимости, он точно определил место выхода чёрта. Зеркало воткнулось штырём в землю, но полностью не накрыло пол, под ним оставалось небольшое пространство и оно, было наклонено в сторону противоположной стены омшаника. В следующий момент раздался визг и в полумраке полуподвала, появилась согбенная фигура ужасного существа. Чёрт стоял на полусогнутых ногах, переступая ими по чвакающему под копытами полу и пялил на нас свои маленькие зенки. Я вскрикнул от страха и неожиданности, а старик твёрдой рукой ткнул меня в плечо. Оказалось, что мы по какой-то непонятной причине стояли теперь рядом с колдуном.

Признаться, я не помнил, чтобы совершил два последних шага, чтобы приблизиться к Шумову.

– Чёрт нас пока не видит, и вы теперь можете разговаривать.
– Сказал колдун.

Мы не реагировали на его слова, а пытались рассмотреть беса. Я определил, что чёрт не такой уж и страшный. У него был нормальный, а не поросячий нос. Если не считать небольшой бородёнки у беса на лице не было волос, хотя всё остальное тело было покрыто темно-рыжей шерстью. Казалось, что он одет в шубу, а из башки его торчали маленькие остроконечные рожки. И вообще чёрт выглядел как-то нечётко, его тело изгибалось то влево, то вправо. Так продолжалось с минуту и наконец, чёрт обрёл контуры, перестал расплываться и громко устрашающе ухнул. Его маленькие тёмные глаза стали осмысленными, он узнал Шумова и сказал на чистом русском языке, при этом странно шепелявя и повизгивая.

– Кого ты привёл Данила? Одного припоминаю, а второй не ваш не деревенский. Видать приехал погостить к твоему напарнику по пасеке? Зовут, знаю Мишкой.
–

Речь чёрта произвела на меня невероятное впечатление. Я всегда думал, что черти могут только верещать, но спросил совсем об ином. Мне стало как-то очень неуютно от того, что чёрт Окаянный знает моё имя.

– Мне кажется Данила Васильевич, вызванный тобой чёрт не материален, это только картинка, так называемая иллюзия.
– Предположил я, чтобы хоть как-то уязвить чёрта и самому не боятся жуткого видения.