Черта с два!
Шрифт:
— Нам нужно узнать, как себя чувствует Степаненко. Если это возможно, попытаться с ним встретиться.
— Чего ты прицепилась к этому менту? Пользы все равно не будет.
— Будет. Давай мыслить логично: кому-то понадобилось от него избавиться, думаю, в связи с нашим делом. Если это так, значит, он друг: враги наших врагов — наши друзья.
Денис посмотрел на меня с некоторым уважением и почесал нос.
— Как узнавать-то будем?
— Есть идея, — кивнула я, поднимаясь со скамьи.
Направились мы к детскому саду номер семнадцать, он находился в трех троллейбусных остановках и пришел мне на ум по двум причинам: во-первых, недалеко, во-вторых,
— Зачем нам туда?
— Пойдем, узнаешь.
— Нет, я тебя здесь подожду.
— Хорошо. Только никуда не уходи. Вдруг моей приятельницы нет на месте и…
— Да понял, понял… иди.
Заведующую я застала в кабинете, она мне вроде бы обрадовалась и спросила: какими судьбами? Я честно созналась, что мне нужен телефон и справочник. Получив и то и другое, я нашла в справочнике фамилию Степа-ненко. Их оказалось человек тридцать, не меньше. Для начала я выбрала тех, кто имел инициалы Н.П. Таких было трое. Два абонента не ответили, а набрав следующий номер, я услышала детский голос и поинтересовалась:
— Николай Петрович дома?
— А папа в больнице, — ответила девчушка. Мамы дома тоже не было, и мы побеседовали. Дела у Николая Петровича, судя по всему, были неважные: он все еще находился в реанимации. Задав девочке массу дополнительных вопросов, чтобы исключить ошибку, я убедилась, что Николай Петрович лежит во Второй городской больнице. И что мне это дает? Если честно: ничего. Номер телефона я на всякий случай записала, а потом позвонила в больницу. Там тоже не порадовали: состояние тяжелое. Я задумчиво смотрела в окно, надеяться, что меня вдруг озарит и я найду выход из создавшейся ситуации, уже не приходилось.
Заведующая вознамерилась напоить меня чаем и вышла из кабинета. Чая мне не хотелось, но уйти, не дождавшись хозяйки, я не могла, тосковала, глядя в окно, и прислушивалась к голосу диктора, долдонившего что-то по радио. Потом вскочила, сделала звук громче, одновременно пытаясь не упасть в обморок. По областному радио передавали буквально следующее: разыскивается Максимова Александра Сергеевна, то есть я. Далее следовало описание моей внешности, даже костюм не был забыт. Кто-то всерьез решил, что я похитила ребенка, его приметы тоже передали, а также просьбу ко всем, кто видел или знает… Я опрометью кинулась из кабинета и, только оказавшись на улице, смогла перевести дух. Что ж это делается-то?
Я еще не успела оправиться от одного удара, а меня уже подстерегал другой. Денис куда-то запропастился.
Я выругалась и пообещала надрать ему уши. Позвала его, сначала тихо, потом громче, и направилась в сторону магазина, решив, что если он куда и пошел, так, должно быть, туда. Я уже собиралась свернуть за угол, когда услышала донесшийся со двора жалобный крик. Скорее не крик даже, а судорожное всхлипывание. Порядком испугавшись, торопливо вошла во двор. Здоровенный мужик лет тридцати держал Дениса за ворот и наотмашь бил по лицу. Тот отчаянно пытался вырваться и даже предпринимал попытки лягнуть своего мучителя.
— Отпусти ребенка! — заорала я, бросаясь на выручку.
— Тебе что за дело? — рявкнул детина.
— Отпусти, — повторила я, начиная трястись с ног до головы, причем голос мой тоже дрожал.
— Пошла отсюда, — отмахнулся парень. Я перехватила руку, которой он держал Дениса, парень рассвирепел и толкнул меня в грудь.
Я упала, а Денис завизжал.— Я тебе голову оторву, гаденыш, — прошипел парень и ударил мальчишку ногой.
Я вскочила, чувствуя, как что-то в животе у меня сплетается тугим и тяжелым узлом, не очень соображая, что делаю, поднялась и шагнула к штабелям покореженных ящиков, краем глаза зацепив в трех шагах от себя обрезок доски, небольшой, но по виду тяжелый. Все остальное произошло для меня совсем неожиданно. Я схватила доску, рявкнула:
— Пусти парня! — услышала в ответ:
— Тебе чего неймется, сука? — а потом дважды огрела парня по голове. Наверное, сильно. Потому что он упал, а мы с Денисом побежали. К счастью, я успела подумать о сумке и на ходу подхватить ее.
Мы миновали детский сад, потом еще квартала три, прежде чем рискнули остановиться. Дышали с трудом и по сторонам озирались с беспокойством.
— Это он? — спросила я, сама точно не зная, какой смысл вкладываю в местоимение «он». Убийцы, преследователи — враги, одним словом. Денис немного помялся и ответил:
— Да нет… это не то…
— А чего он к тебе пристал?
— А… старые дела, — отмахнулся мой юный друг и зашагал по улице.
Я догнала его, схватила за плечо и решительно развернула к себе лицом.
— Что за дела? — спросила сурово.
— Говорю, старые, — нахмурился Денис.
— Откуда он здесь взялся?
— Черт его знает… Ему тут совершенно нечего делать.
— Я тебя спросила: кто он? — стараясь быть терпеливой, напомнила я.
— Кто, кто, дед пыхто.
— И за что он тебя так? Денис вздохнул.
— Я у него два баллона свистнул. Давно. Нечего рот разевать…
Я глубоко вздохнула, посмотрела на ясное голубое небо и, обнаружив в себе достаточно сил, сказала, не повышая голоса:
— Если ты еще раз что-нибудь свистнешь, я тебе сама голову оторву. Ясно?
— Ага, — хмыкнул он, глумливо ухмыляясь. Я дала ему подзатыльник и повторила:
— Ясно?
— Да ясно, ясно, отцепись.
Мы пошли дальше по улице, все еще тревожно оглядываясь.
— Неси сумку, — сказала я. — Хамить и пререкаться ты уже умеешь, учись и мужскую работу выполнять. Сумку он взял и принялся жаловаться:
— Как по башке мне заехал, гад, чтоб ему загнуться, заразе. Аж шум в ушах.
— Так тебе и надо. За воровство, между прочим, раньше руки отрубали.
— Ага, а кто сегодня с веревки одежонку свистнул? Считай, ты уже без рук.
— Все-таки ты у меня схлопочешь, — вздохнула я. Денис хмыкнул и стал поглядывать в мою сторону с любопытством. Потом сказал:
— А ты крутая.
— Точно… круче меня только яйца всмятку, — усмехнулась я.
— Нет, честно. Здорово ты его огрела, и вообще, в разведку с тобой можно.
— А с тобой куда можно? Просила возле детского сада подождать, так ты и тут умудрился нажить приключения. Будто без того забот мало. Кстати, нас ищут. Сама по радио слышала, приметы передавали.
— Заливаешь? — ахнул Денис.
— Чтоб мне пропасть.
— И мои?
— Конечно. Я тебя вроде бы похитила.
Он весело хрюкнул, мне же было не до смеха. Следовало срочно что-то предпринять. Самое разумное: пойти в милицию. Я покосилась на мальчишку и подумала: «Его мне не уговорить». И еще: «Вдруг он прав?» Мы доверчиво все расскажем, а там начнут проверять и перепроверять, и у этого самого Васи с дружком будет сколько угодно времени, чтобы от нас избавиться. Но болтаться по улице с одиннадцатилетним мальчишкой совершенно глупо. Особенно когда находишься в розыске.