Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии

— Ой ли? Командир взвода, разбирайтесь! — приказал Барзинчук. — К обеду объяснительные — у меня на столе! Запрещенный предмет конфискую!

— Есть к обеду, — сдержанно отрапортовал Санталов. Невольно подумал: «И куда ж ты его, начальник, конфискуешь? Не иначе, в собственный карман!»

— У вас вообще во взводе бардак! — продолжал бушевать главный воспитатель, выговаривая Виктору прямо перед подчиненными. — Носовые платки как тряпки! И то не у всех! Подворотнички несвежие! Сапоги плохо почищены! Кто не брит, кто не стрижен! Эт-то… Самоустранились от личного состава, вот!

Подполковник явно сгущал краски. Внешний вид подчиненных старшего лейтенанта был не хуже и не лучше, чем у остальных солдат роты.

По ходу дела перепало и присутствовавшему здесь же ротному: мол, а ты, начальник, зачем тут поставлен?

— Ну, Виктор, накликал ты на свою задницу… — выговаривал теперь уже Чемборис Санталову, пока личный состав управлялся с приемом пищи. — Вторая серия! Вникаешь, чем на этот раз комиссару не угодил?

— Понятия не имею, — пожал плечами взводный.

— Та-ак… А я вот, полагаю, имею, — возразил майор. — Прошлый раз о чем толковал-предупреждал? Язык твой — враг твой! А уши, как лопухи: и под забором, и под окном, и везде растут. Поверь: если уж мне известно, о чем ты в «Пещере» за рюмкой распинался, то и ему, будь здрав!

— Вломили! — понял старший лейтенант.

— Однако по твоей личной дурости, — уточнил Чемборис. — Ох, не знаю, чем все это закончится. И когда… А перспективно — готовься к новой «дыне»…

Расписание занятий того дня включало общественно-государственную подготовку. Очередной ее темой значилась: «Патриотизм — источник духовных сил воина. Писатели, русские философы: их высказывания об этом».

Не успел Санталов озвучить подчиненным вопросы нынешней лекции, как в учебный класс пожаловал Барзинчук. Он добросовестнейшим образом отработал свой хлеб, придирчиво проверив как конспекты солдат, так и знание ими ранее изученного материала. Особо интересовался конституционными основами Российской Федерации, системой руководства и управления Вооруженными Силами страны, требовал перечислить военные награды, начиная с введенных в 1934-м. Вполне понятно, что далеко не на все вопросы пройденных тем экзаменатор получил вразумительные ответы.

— Да они ж у вас ни в зуб ногой! — подытожил главный воспитатель. — Эт-то возмутительно! Немедленно доложу рапортом командиру части!

Виктор сумрачно молчал, стиснув зубы. На «воспитательной территории» крыть ему, по сути, было нечем: действительно, в нескольких случаях недосмотрел, что находившиеся когда-то в наряде подчиненные позднее пропущенных тем не переписали. Или вот, увы, так и не смог вдолбить самому твердолобому рядовому Трибурту (погоняло Триаборт), в чем разница между Героем Советского Союза и Героем России…

Старший лейтенант уже отлично понял, куда гнет подполковник, и самостийно решил сегодня задержаться на службе до самого отбоя. Разумеется, заручившись в этом плане «добром» Чембориса. И не ошибся: после ужина Барзинчук вновь прибыл в роту и опять-таки все внимание, сосредоточил на взводе Санталова.

Ответственный по части придирчиво проверил содержимое прикроватных тумбочек и заправку постелей, обут ли личный состав в тапочки, комплектность и состояние противогазов. Добрался даже до кладовой, в просторечии именуемой каптеркой, где тщательно оглядел парадное обмундирование подчиненных Виктора.

— Безобразие! — выговаривал подполковник старшему лейтенанту уже после отбоя. — Эт-то просто переходит всяческие границы! Куча грязных носков под матрасами! Тапочки рваные! Туалетных принадлежностей — у кого ни мыла, ни пасты! Хлеб какой-то плесневелый в тумбочках, книги неуставные… «Парадки» мятые, клеймили форму бойцы — кто в лес, кто по дрова, противогазы поржавевшие, с вмятинами, а на их сумках бирки отсутствуют!

— Вы явно преувеличиваете, — упрямо возразил Санталов. — Тапочки всего двоим надо ремонтировать, вчера и надорвались. Носков вообще единственную пару… выявили. И паста, она тоже всегда заканчивается. Закупят завтра, в обед. А бирка с сумки — она тут же, в углу ячейки, лежала, и пришили ее, сразу…

— Молчать! — окоротил оправдывающегося замкомполка. — Сплошная демагогия! Даже и слушать не желаю!

…На следующие сутки, уже к вечеру, взводный и командир роты были вызваны к комбату, который и озвучил взыскание, объявленное молодому офицеру на послеобеденном совещании руководящего состава учебного полка.

— За бездушное отношение к личному составу и низкие показатели в общественно-государственной подготовке — строгий выговор, — как и положено, стоя, официально зачитал хозяин кабинета. — А вам, товарищ майор, за слабый контроль за положением дел в подразделении — обычный. Мне комполка свое «фу», конечно, тоже высказал. И что теперь скажете, господа-товарищи офицеры? — повысил он тон и, недовольно поморщившись, тяжело опустился в массивное кресло за рабочим столом, не предлагая самим проштрафившимся присесть. — Ну? Я вас слушаю! Язык к небу приклеился? А? Или куда?

— Что тут и говорить, товарищ подполковник. Виноваты, не спорю. Только вот, на мой взгляд, здесь степень вины наказанию не соответствует, — без обиняков высказался Чемборис. — Все ж по мелочам накопано и явно с умыслом. Конфликт у них на праздник вышел, вот Барзинчук дальше и отыгрывается не по-офицерски, напраслину на боевого парня возводит. Понятно, где-то Виктор сам недоглядел, конспекты там, или еще что не проверил… Но эдак, сплеча, шашкой… Ну, вы манеру замполита везде крамолу выискивать знаете…

— Хм… Тоже сказанул — крамолу! Ладно, допускаю, всяко бывает; про твой упавший тазик помню… Но сейчас — в корне не согласен! — осадил майора комбат. — По букве уставов зам кругом прав! «Мелочи», «с умыслом»… Зря плачешься — это все бездоказательно и к делу не пришьешь. Зато недостатков во взводе выявлено — хренова гора с прицепом. Вникаешь, какой булыжник в ротный огород? Плюсуй сюда же итоги праздничного караула… И что? Уж кому-кому, а боевому-то, как уверяешь, парню, да с опытом Чечни… Ну вовсе непростительно. Или и там необъективность проверяющего усматриваешь?

— А это как повернуть, — обидчиво парировал ротный.

— Конечно, если себе загодя цель такую поставить… разгромную. Да как часовые при царе-батюшке службу несли, у солдат выпытывать. Да спички в коробках пересчит…

— Стоп, хватит! — не дослушав, хлопнул ладонью по полированной столешнице командир батальона. — Дешевые отговорки! И вообще: я что, из-за него, — и кивнул в сторону мрачно замершего у двери кабинета Виктора, — с заместителем командира полка ссориться должен? Так прикажешь? Не вижу на то достойных аргументов! Куда два шага, а где и до Пекина раком! Идите-ка вот лучше недостатки выявленные устраняйте!