Чертова дюжина

Оператор Миша, вот уже три часа торчащий в толпе и томящийся от невозможности что-либо предпринять, пробормотал озабоченно:

— Столько интересненького из рук уплывает! Эх!

Он отчаянно закрутил головой, ища кого-то взглядом, нашел и зашипел громко:

— Леня! Леня Калинин!!! Ле-е-ня!!!

Стоящий неподалеку седой монтажер, услышав собственное имя, приподнялся на цыпочки, вытянул шею.

— Кто зовет? Мих, ты, что ли?

— Ага. Лень, у тебя в каморке удлинитель есть?

— Ну. Зачем?

— А соединительный кабель? Метров тридцать. Есть?

— Ну есть. И что?

— Тащи, — загорелся Миша. — Камеру подключим. Материальчик будет — закачаешься.

Стоящие вокруг оборачивались на голоса, усмехались без веселости.

— Понял! — Монтажер продрался через толпу и исчез в студии.

Минут через пять он появился вновь, неся в опущенной руке видеокамеру. За ним змеились провода. Вклинившись в толпу, Леня передал камеру стоящему рядом. Тот — следующему. Пока камера не оказалась у Миши. Оператор расплылся в довольной улыбке.

— Ну вот, можно жить. Ребят, потеснитесь немного, я объектив просуну. Ага, вот так. Спасибо. Здорово.

Подняв видоискатель, Миша отладил резкость. В кадр периодически попадали охранники, стоящие у входа в зал, но это было даже к лучшему. Массивные фигуры усиливали общее впечатление серьезности и тревожности происходящего. К тому же чуткий микрофон довольно сносно ловил звук.

— Миш, — позвал оператора монтажер, — я пойду включу трансляцию. Пусть все посмотрят.

— Давай.

Леонид ловко выбрался из толпы.

14.03

Бросив трубку, Вероника отступила от телефона, словно безмолвный «панасониковский» аппарат мог наброситься на нее и укусить.

Сердце заколотилось о ребра часто и испуганно. Она боялась? Да. Боялась. За себя, за Марафонца, за шофера Витьку. Она теперь словно прокаженная. Только ее проказа — смерть. Все, с кем она встретится, могут попасть под пули убийц. Хорь будет убирать свидетелей, и приказ о ее уничтожении он отдаст с такой же легкостью, как и приказ об уничтожении Рыбы. Люди для него — ничто. Пыль под ногами. А если Хорь слышал телефонный разговор? Может быть, майор, с которым она разговаривала, и есть Хорь? Тогда убийцы уже мчатся сюда, чтобы расправиться с ней, Марафонцем и Витькой.

Запереться в квартире? Не станут же они устраивать осаду? Дверь у нее прочная и, как уверяли кооператоры, отмычкой не открывается. Мысль показалась девушке очень соблазнительной. Спасительной. Пусть ФСБ ищет папку, выясняет, кто такой Хорь, а они пока отсидятся в этой маленькой крепости.

Вероника подбежала к окну, повернула ручки, распахнув створку, выглянула на улицу и… тут же отпрянула. Во двор медленно въехал грязно-голубой «жигуленок» третьей модели. Машины этой Вероника не видела ни разу, а уж она-то знала почти всех соседей-автолюбителей. Сердце испуганно екнуло и провалилось к пяткам.

«Надо запереться на все замки, — подумала девушка. — И не открывать ни при каких обстоятельствах».

А через секунду поняла, что не может этого сделать. И не только потому, что Марафонец понадеялся на нее, по сути, доверил ей свою жизнь. Дело было еще и в том, что человек этот за несколько часов знакомства сумел вызвать у нее не только уважение, но и симпатию. Она не могла спрятаться, бросив ребят в беде.

Не колеблясь больше ни секунды, девушка выскользнула на лестничную площадку и заперла дверь. Оба лифта гулко ползли вниз, к первому этажу. Значит, ОНИ уже в подъезде. Надо удирать. Стянув туфли, Вероника побежала вниз по лестнице.

* * *

— Смотри еще раз. — Придерживая монетку пальцами правой руки, Марафонец легко коснулся ее левой ладонью и тут же сжал оба кулака. — Ну?

Виктор засмеялся.

— От ты черт чумовой! Да ладно, все одно не отгадаю ведь. — Он не меньше минуты загипнотизированно таращился на крепкие кулаки Марафонца, словно надеялся разглядеть монету сквозь человеческую плоть, потом ткнул пальцем. — Тут, что ль? Нет?

— Нет, — улыбнулся Марафонец и разжал пальцы. Монетки не было.

— Научишь? — загорелся Виктор. — Всех мужиков в гараже обую.

— Обязательно. — Марафонец оглянулся на подъезд, цыкнул зубами. — Долго что-то.

— Да не дергайся! Что с ней случится? Сейчас спустится. — Оптимист Виктор оставался верен себе.

С улицы во двор медленно вползла легковуха. Неприметный «жигуленок» грязно-голубого цвета, средней степени немытости. Марафонец настороженно смотрел на него. «Трешка» неторопливо покатилась по дорожке мимо подъездов. В салоне хорошо просматривались силуэты четверых мужчин. Один внимательно изучал таблички с номерами квартир, укрепленные над подъездными дверями. Машина приближалась.

Виктор еще не успел ничего сообразить, а Марафонец уже падал между сиденьями, одновременно пригибая водителя, валя его на пыльный пол.

— Ты чего? — непонимающе спрашивал тот. — Что случилось-то?

— Подогни ноги. Не шевелись, — выдохнул ему в ухо Марафонец. — Эти люди приехали за нами.

Виктор сделал огромные глаза и скорчил испуганную физиономию.

— Да ну? За тобой, что ли?

— За нами, — поправил тот. — За мной. За Вероникой. Может статься, что и за тобой тоже.

В салоне повисла напряженная тишина. Казалось, над головами двух лежащих ничком людей висит невидимая грозовая туча. Пара секунд такого томительного ожидания, и энергия выплеснется наружу, выбив стекла и выломав двери.

«Трешка» остановилась бок о бок с «РАФом», с хлопушечным грохотом лязгнули дверцы. А затем… Затем ничего. Затем молчание, еще более тяжелое, еще более напряженное.

— Ушли? — едва раздвигая губы, спросил Виктор. — А? Как думаешь?

Марафонец отрицательно качнул головой и так же беззвучно, одними губами, ответил:

— Молчи.

Четверо на улице вытащили оружие. Один подошел к микроавтобусу, склонился к ветровому стеклу и долго вглядывался в полумрак салона.

— Ну что там? — спросил кто-то, стоящий у самого борта.

— Вроде никого, — послышалось в ответ. — Были бы занавески раздернуты…

— Ага. Если бы да кабы… — протянул третий. — В квартире они, ясное дело. Тут и думать нечего.

— Ладно, пошли. Лейтенант, останетесь у машины. На всякий случай.