Чертовка для безопасника

В помещении откровенно воняет всем, чем принято вонять в таких местах, и я думаю, что вся насквозь теперь пропахну этой гадостью. Тут же ловлю себя на глупых мыслях, с досадой сжимаю губы.

Нашла, о чем переживать…

Ситуация плохая, защитник мой, похоже, некомпетентный… Бросил меня тут.

Доберусь до папы – все ему выскажу.

В конце концов, моей вины нет в том, что так попала. Кто угодно мог пойти на концерт и потеряться в поисках туалета! Это вопрос случая!

И то, что теперь я вынуждена спасать свою жизнь - недоработки системы! И папа мог бы найти другого человека, который помог бы без вот этого всего…

Понятное дело, что все эти мысли – от страха. Не настолько я неблагодарная, чтоб не понимать, чем рискует папа, и , к тому же, неизвестно, чем он будет расплачиваться с Кириллом за его помощь… Но в любом случае, голова работает, мысли бодрят, время идет.

И, если он через пять минут не появится, я буду сама выбираться уже.

Сутки прошли с момента моего появления в городе. Я успела выдохнуть, подумать в относительной безопасности… Теперь можно принимать решения, руководствуясь здравым смыслом, а не эмоциями...

Короче говоря, понятно, что я изо всех сил пытаюсь настроить себя на правильный лад, перестать трястись, как беспомощный кутенок, которого под забором кинули жестокие люди. А, чего уж скрывать, именно так я себя и ощущаю.

Кирилл появляется неожиданно, с той стороны, куда я и не смотрю.

Подхватывает меня под локоть, кивком указывает направление.

И вздох облегчения при его появлении сдержать не удается. Все же, я, конечно, самостоятельная женщина… Но как страшно, боже мой! Как страшно!

Мы выходим из разливайки, топаем в сторону автобусной остановки.

— Куда мы? Где ты был? — задаю я логичные вопросы, на которые, впрочем, не получаю никакого ответа.

— Давай, Марта, — кивает мой спутник, — в автобус. Прокатимся.

Мы запрыгиваем в автобус, едем три остановки.

Выходим. Тут же пересаживаемся в другой. Опять едем. И так пять раз.

Я вообще перестаю что-либо понимать, тупо следую за Кириллом.

Ясно, что у него какие-то свои причины… Воспринимать себя нагрузкой странно, но, в принципе, не обидно. Пусть. Главное – выбраться.

В итоге мы каким-то образом оказываемся на окраине.

Вокруг промзона, все серое и невероятно унылое на вид.

— Что мы здесь забыли? – пытаясь в очередной раз прояснить обстановку, но Кирилл опять не отвечает. Только хмурится с досадой.

Так, все! С меня хватит!

Торможу на полном ходу, прямо посреди обледенелого тротуара, складываю руки на груди, задираю подбородок.

Кирилл, поняв, что я в оппозиции, тоже разворачивается и смотрит. Поощрительно. Типа, ну давай, говори уже.

Мне от его взгляда не по себе, очень уж он напоминает тот, полугодовой давности… Он меня узнал? Нет же! Нет! Или я сама себя утешаю?

Последние сутки жёсткого напряжения, появление моего любовника, о котором я вспоминала частенько, и то что он меня не узнал… Я так и не поняла, задело меня это или я радуюсь…

Я не рада!

На глаза накатывают слёзы, и мужчина это прекрасно видит.

Я уже жалею, что тормознула, что вообще решила прояснить ситуацию прямо сейчас. Это глупо же! Это… истерика какая-то!

Но он за весь вечер так и не дал понять, узнал меня, или нет! И я не могу решить, как себя с ним вести теперь! Дурацкая ситуация! Дурацкая!

Кирилл смотрит… Внимательно так. Ждет. Усмехается. Глаза из-под черноты козырька поблескивают…

Он же не должен меня узнать… Не должен. Ну, сколько времени прошло? Больше года? Сколько у него женщин было после? Наша одна случайная ночь ничего не значит… Ни для него, ни для меня… Пусть не вспомнит, пусть не узнает, это все осложнит.

— Ну что, чертовка, говорить будешь? Или дальше молчим?

Ох… Узнал все же… Придется говорить.

Открываю рот, чтоб… что? Спросить, правильно ли я поняла его и что вообще он имеет в виду? Уточнить, помнит ли он меня? Просто свое недовольство ситуацией, в которой меня, словно мешок заплечный таскают, высказать?

Все сразу, наверно.

Но слова не идут. Голова кружится, в горле сухо.

В конце концов… Сам скажет. Надоело все.

Неожиданно ощущаю, насколько сильно устала. Как-то наваливается все, плечи тяжелеют.

Отвожу взгляд от его серьезного насмешливого лица. Это, наверно, слабость, но плевать сейчас…

— Раз тебе сказать нечего, двигаемся дальше.

Смотрю в бессильной злобе на широкую спину, обтянутую черной курткой. Сволочь.

Ни слова больше не скажу. И спрашивать не буду. Пусть теперь сам теряется в догадках, помню ли я его.

Уже поздней ночью мы добираемся до старых блочных пятиэтажек. Они давно заброшены, пустые окна – неприятное и тревожное зрелище.

Зачем мы здесь?

Неужели, он хочет сюда меня поселить? Спрятать?

Очень плохая затея. Я тут от ужаса и беспокойства вернее помру, чем от бандитской пули.

К тому же – небо светлое, непривычное, тягостное такое.

На севере весна – это белые ночи. Ещё сумерки радовали мои южные глаза, но насколько в курсе, летом здесь солнце не заходит вовсе, и перепутать день с ночью немудрено.

Пятиэтажки, выглядящие, как декорации к хоррор-фильму, минуем, остаются позади, мы подходим к гаражам.

Все еще хуже, чем я предполагала… Начинаю тоскливо оглядываться на пятиэтажки… Может, там не так уж и плохо?

Хочется возразить, завопить от всей души, но, верная своим принципам, молчу. Только пялюсь злобно на своего спутника. А ему, судя по всему, плевать на мое недовольство и молчаливый протест!

Немного попетляв в лабиринте старых гаражей, подходим к низким железным воротам, с которых давным-давно , еще , должно быть, в советские времена, сошла краска. Кирилл достает длинный ключ, вставляет в замок.

Створки жалобно и невероятно громко скрипят, а я заглядываю внутрь...

И не выдерживаю, начинаю плакать. Нервы, все-таки, не железные у меня!