Чертово колесо

Вдруг его осенило, что Ладо мстил не только за свою любовницу, но и за будущую жену Маки!.. Странный такой, треугольный водоворот. В любом случае, Маке будет приятно, что месть совершена. Но два трупа… У всех на глазах…

— Откуда оружие? Чье? — вытащив из бумажного мешка «бульдог», Пилия стал осматривать его. — А, да тут прямо написано!.. «От работников завода, 20.XI.1980».

— Друга одного.

— Ты кто вообще по профессии? — откладывая револьвер, спросил Пилия.

— Журналист.

— Понятно. Надо было такие дела другим поручать. Это тебе не на машинке стукать.

— Нет, я сам должен был.

— А если бы Бати сидел?

— Ну, если бы сидел…

Вот то-то и оно! Пилии чем-то нравился Ладо — явно не преступник, запутан по глупости, по ревности. Да и он, Пилия, никому бы не простил такое.

— Колешься?

— Так… Кто не колется?.. Давно не делал… — отмахнулся Ладо.

Ему нечего скрывать. Он был в какой-то тягучей, снулой дреме и больше всего хотел отключиться, ничего не видеть и не слышать. В пустой голове — тоскливая, темная тяжесть, закрывшая жизнь. За два трупа дадут много, много… Он не выдержит.

— Что со мной дальше? — воспаленно уставился он на Пилию.

Тот не спешил с ответом. Переложил бумаги в «деле», просмотрел что-то.

— Кто-нибудь был в комнате при выстрелах?

— Нет. Потом прибежали. Они на другом балконе в нарды играли.

— Это хорошо.

Пилия взял с полки диктофон:

— Как все случилось? Говори подробно! — и включил, чтобы не возиться с писаниной.

Ладо медленно, с запинками и ничего не утаивая, начал рассказывать. Пилия слушал, иногда задавал вопросы:

— Был ранее знаком с убитыми? В каких отношения состоял с Нодаром Баташвили? Были ли раньше конфликты? Испытывали ли обоюдную неприязнь?

Нет, ничего раньше не было — ни отношений, ни конфликтов, ни неприязни, пять раз виделись, никаких контактов, тетку вообще видел в первый раз.

Пилии вдруг захотелось помочь этому журналисту. Он по-мужски хорошо понимал его, и сам бы этого Бати… Но вот тетка… Два трупа… По неосторожности? Дуплет? Дело разбазарено, куча свидетелей… По неосторожности, конечно, меньше дадут, но все равно лет пять светит…

— И… сколько?

— Ну, если статья сто четвертая, по неосторожности…

— Я не о том… Сколько надо, чтобы дело вообще закрыть?

Пилия усмехнулся:

— Вот ты о чем… Вряд ли у тебя хватит. Знаешь, сегодня мое последнее дежурство. Я ухожу с этой работы и помог бы тебе, но два трупа, кодла свидетелей…

Ладо обреченно вздохнул:

— Понимаю.

— Если только неосторожность… Скажем, брал у него пушку для своих целей, а при передаче выстрелило, дуплетом… Конечно, тут заключение баллистов нужно, лаборатория, следственный эксперимент, то, се… Да и какой дуплет в револьвере?… Не знаю… Надо с начальником поговорить, он мастер на все руки, он будет вести твое дело.

Ладо сник, стал зевать и тереть глаза. Темная пелена отрезала его от жизни — только бы дали поспать, чуть-чуть…

Пилия присмотрелся:

— Э, да ты еще от шока не отошел! Не в себе! — И спросил у тапироносого лейтенанта, какая камера свободна.

— Угловая. Утром оттуда блядь увезли, — ответил тот из-за стеклянного окошка, зевая во всю пасть.

— А получше нет?

— Нет, все заняты, — ответил тот, включая радио.

«Дать тебе полтинник — так сразу найдешь!» — усмехнулся Пилия.

Тут раздались звуки глохнущего мотора и в дежурке появился майор (ботинки — в пыли, на форменных брюках — темные пятна, небритые щеки с редкой рыжей щетинкой, даже как-то осунулся).

— В чем дело? — недовольно рявкнул он.

— Вот! — указал Пилия на Ладо. — Убил на хате твоего любимого Бати и его тетку.

Майор от удивления чуть не сел мимо стула.

— Бати? Эту милую даму в черном? — (которая принесла ему пятьдесят тысяч долларов в подарочной бумаге с зайчиками). — А почему он здесь, а не в вакийском отделе?

— Там света нет, авария, вырубилось все. Сюда привезли.

— Как же это он?.. Впрочем, за что — не спрашиваю, сам этого грязного подонка придушить хотел. Но тетку?

— По неосторожности.

Майор цепко огляделся, пожевал губами, внимательно о чем-то подумал, поворошил мешок, нащупал оружие и приказал:

— Знаешь что? Давай ко мне!

Пилия взял со стола папку, майор — мешок с вещдоками, и они втроем отправились по пустым прокуренным коридорам.

Ладо было все равно. Он еле волочил ноги и хотел только, чтобы его оставили в покое.

Пилия по пути вполголоса говорил майору:

— Жалко его… я его хорошо знаю… из хорошей семьи… журналист… третий раз в жизни стрелял… неосторожность…

— Два трупа, — отвечал майор, открывая кабинет.

— Но там они были втроем — он и убитые. Тут все записано! — положил Пилия на стол диктофон.

— Отпустите меня, мне плохо, меня тошнит, я лучше в камере посижу, — рухнув на стул, попросил Ладо.

Майор откупорил бутылку боржома:

— На, выпей. Насидишься еще. А я, кстати, только из Зугдиди! — сказал он Пилии, и по его глазам можно было понять, что майор в хорошем настроении. — Но не все сразу. Сперва с этим закончим, — кивнул он на Ладо.

Пилия устроился на стуле у окна. С чем майор вернулся из Мегрелии? Быстро работает, боров!

— Из-за тебя, между прочим, он сейчас здесь сидит, — указывал Пилия папкой на Ладо. — Если бы ты Бати не отпустил..

Майор поднял ладонь и ехидно скривился:

— Скажи еще, что Кеннеди тоже из-за меня убили! Будь братом, не смеши. Этот джигар [144] за свою бабу мстил. А ты бы что, так оставил, если бы твою жену кто-нибудь изнасиловал? Ну, и он свое сделал. Только глупо и грязно сделал. Правильно я говорю, народный мститель?

144

Крепкий, дерзкий, сильный парень (тбилисский жаргон).

Ладо молчал, без интереса рассматривая пыльные ботинки майора (тот вытянул скрещенные ноги в проем стола).

— Я бы помог ему. Жаль парня, пропадет в зоне. Ты же видишь, он не преступник, — прямо сказал Пилия.

— Да уж, вижу, пропадет, губы пухлые, задница толстенькая, — скептически уставился майор на Ладо, у которого от этих слов потемнело в глазах. Потом спросил у Пилии: — А ты что думаешь?

— По неосторожности, что еще? Неумышленное причинение смерти, статья сто четвертая.