Чертовы котята

— Но ты же знаешь этого полицейского?

— Мы встречались пару раз в связи с расследованием дела о смерти Аниты Нуутинен. Мне кажется, уже тогда он терпеть не мог этого Рютконена. И возможно, помог тому умереть, ведь ему самому уже нечего терять. Да и в тюрьму его не посадят.

— Непонятно, что этот Рютконен мнил о себе. Да и толку от него почти не было. Вот с тобой все будет по-другому. Если только у меня получится приехать в Нью-Йорк одновременно с вами, я сделаю тебе предложение. От которого не стоит отказываться.

15

Не успела я закончить разговор, как пришло сообщение от Лайтио.

«Я снова дома. Когда сможешь прийти?»

Я позвонила бабушке Вуотилайнен и спросила, будет ли она на месте в выходные: мне требовалось убежище, где можно было бы спокойно и не торопясь перевоплотиться в Рейску. Она пообещала в воскресенье быть у себя, и я позвонила Лайтио. С этого момента включился часовой механизм. Боже, я хотела, чтобы воскресенье никогда не наступило. Я знала, что поступаю правильно, но легче от этого не становилось.

Когда-то я так же страстно мечтала, что дядя Яри сможет вылечить Фриду, но он сразу увидел, что ничего не может сделать. Врачи были бессильны помочь Лайтио. К счастью, он решил прекратить мучения своими руками. Что бы я делала, если бы он попросил меня помочь еще и в этом?

Я ответила, что приду в воскресенье, и мы договорились на 15.00. Только бы у Юлии не было планов на это время!

— Хилья, — услышала я голос Сюрьянена. — Мы собираемся на выходные в Лэнгвик. Обещают прекрасную погоду!

Черт возьми, как же мне сбежать оттуда? В моем трудовом договоре написано, что рабочее время не регламентировано и определяется по соглашению с работодателем. Придется что-то придумать. Не смогу же я взять с собой принадлежности Рейски, их в любом случае придется оставить в квартире на Бульваре.

Я вела джип Сюрьянена, Ханна уселась с Юрием в его «ягуар». Краем глаза я видела, что она поглядывала на Юрия, словно кошка на беспомощную птичку с раненым крылом. Ничего, надеюсь, он сможет постоять за себя, не поддаться на ее кокетство, и ей останется лишь смотреть на него, как на красивую статуэтку.

Сюрьянен оказался прав: выходные выдались на редкость теплыми и градусник в Лэнгвике на солнечной стороне показывал больше двадцати градусов. Юлия подставила солнцу ноги и лицо, я надела шорты и футболку без рукавов. А когда начало смеркаться, в лесных зарослях раздались первые трели черных дроздов. Дядя Яри обычно насыпал им изюма, он где-то слышал, что птицы очень любят его.

— И тогда они будут петь еще дольше и красивее, — помнится, говорил он мне.

Лед залива потемнел и приобрел свинцовый оттенок. Я увидела на берегу горного козла; заметив вдалеке какое-то движение, он испугался и мгновенно скрылся в чаще. Если бы я могла поступить так же…

Несмотря на ясную погоду и теплое солнышко, Юлия пребывала в плохом настроении, как и всегда в Лэнгвике. В городе она в любой момент могла упорхнуть в магазины или в кафе и там сидеть, наслаждаясь всеобщим вниманием. Здесь же никто на нее не смотрел, не восхищался и не завидовал. Вокруг порхали птицы и прыгали белки, которых Юлия Герболт нимало не интересовала. Поэтому она решила выплеснуть свое раздражение на Юрия Транкова, который, по ее мнению, слишком громко чавкал, поглощая грибной суп.

— Ты ведешь себя ужасно, просто настоящий сибирский мужик! — возмутилась она по-английски.

Юрий вспыхнул. Она продолжила свою речь на русском языке, я разобрала только «Юрий Валентинович». Транков не любил, когда его называли по отчеству, поскольку по документам отца у него не было. Румянец сменила смертельная бледность, затем Юрий резко вскочил из-за стола и, отшвырнув ложку, убежал в свое ателье.

— Что ты ему сказала? — наконец осмелился спросить Сюрьянен.

— Пару вещей, которые этот пес и так должен помнить наизусть. Он должен знать свое место, этот сын шлюхи и мелкого бандита!

— Юлия!

— Я не доверяю ему, папа тоже. Он и раньше обманывал доверие людей. Лучше опасаться, чем получить нож в спину, правда, Хилья?

Я неопределенно мотнула головой, и Юлия приняла это за подтверждение.

— А те лекарства, почему он не предупредил тебя заранее? И вообще, на какие деньги он купил «ягуар»? И рассекает на нем, наглый юнец!

— Я не могу сказать о нем ничего плохого. Успокойся, дорогая! Какой фильм ты хотела бы посмотреть после сауны? Может, какое-нибудь американское кино, чтобы настроиться на поездку в Америку? Я распоряжусь, чтобы растопили сауну. Сначала пойдут женщины, потом Юрий.

Я никогда раньше не была в сауне вместе с Ханной, и мне, честно говоря, и сейчас не хотелось. Она подала ризотто с морепродуктами, но сама, как и всегда, не садилась с нами за стол, а стояла в стороне и, как английский мажордом, наблюдала за порядком. Однажды я спросила у нее, почему она не сидит со всеми, и она ответила, что так когда-то пожелала первая госпожа Сюрьянен. Та с детства привыкла, что в доме полно прислуги.

Когда Юлия и Сюрьянен поужинали и ушли, Ханна отправилась искать Юрия. Я вернулась к себе и включила компьютер. От Майка Вирту сообщения не было. Может, я ошибалась и ему совсем не интересно встречаться со старыми выпускниками. А может, узнал про случай Аниты Нуутинен и считает, что я опозорила честь Академии частной охраны.

Зато я увидела письмо от Яана Ранда.

«Задачи в Тарту выполнены. Сидим на берегу Женевского озера и ужинаем лобстерами. Все в порядке. С пожеланием мира и любви. Яан».

Судя по множественному числу, пожелание мира и любви исходило от Давида. Я еще в Тоскане заметила, что Давид умеет наслаждаться хорошей едой. Когда-то я хотела пригласить его к Хаккарайненам, чтобы он отведал стряпню Майи. А сейчас уже и не мечтала, что наступит такой день, когда мы сможем, открыто и ничего не опасаясь, вместе появиться на людях.

И все же мы жили с ним под одним и тем же небом, нам светили одни и те же звезды. Я вышла во двор и подняла голову. Несмотря на яркое освещение, мне показалось, что я вижу небесные огоньки. «Нам светят одни и те же звезды», — повторяла я по дороге к берегу. Из сауны слышалась эстрадная музыка, Сюрьянен, похоже, даже в парилку поставил радио. Дядя Яри считал, что париться следует в тишине: нельзя нарушать священный покой сауны.