Черви-Завоеватели
Шрифт:
– Что это за хрень такая?
– крикнул Кевин.
– Это червь, - сказал я, понимая, что подхватил дар Карла констатировать очевидное.
– Гарнетт, - крикнул Эрл у меня за спиной.
– Вытащи меня отсюда, черт бы тебя побрал!
– Ты в порядке, Тедди?
– спросил Карл.
– Со мной все в порядке.
Тяжело дыша, я прислонился к дверному косяку. Дождь холодил мне лицо, и в кои-то веки я обрадовался ему. Я не просто устал, я продрог до костей. Мои легкие горели, а грудь болела. Казалось, будто большой кулак сжал мое сердце.
Я повернулся к Эрлу и червю. Существо продолжало метаться, пытаясь
– Стреляй, - сказал я Кевину.
– Карл, принеси нам несколько кусков растопки, чтобы мы могли сделать шину для Солти.
Глаза Карла не отрывались от червя.
– Ты уверен, что с тобой все нормально, Тедди?
– Я буду жить. Просто у меня перехватило дыхание. А теперь иди!
Карл бросился к поленнице дров, стараясь держаться подальше от недавно вырытой ямы.
Кевин крепко упер приклад винтовки Эрла в плечо и прицелился, переводя взгляд с Эрла на червя. Я вышел наружу, чтобы ему было хорошо видно.
– Это тот парень, который нас сбил?
– спросил Кевин.
– Да, тот самый.
– Я должен пристрелить их обоих.
– Давай, - спокойно ответил я, и в ту секунду я имел в виду именно это, по-христиански это или нет.
В этом сарае был не один монстр. Их было двое.
Эрл уставился на нас, прижимаясь спиной к стене, когда червь снова метнулся к нему.
– Давай, ты, хуесос! Пристрели меня!
Кевин направил винтовку на червя и нажал на спусковой крючок. Раздался пустой щелчок, едва слышный из-за ливня и безумных мук существа.
Эрл ухмыльнулся.
– Там пусто, ты, тупой ублюдок.
– О, ради всего святого.
Я хлопнул себя по бедру, страх и усталость уступили место гневу и свежему приливу адреналина. Я шагнул вперед, ловко обходя извивающегося червя, и схватил со стены топор для дров. Убедившись, что крепко держусь за рукоятку, я встал рядом с животом существа и с силой опустил топор.
Топор легко рассек плоть, разрезав ее глубоко и чисто. Движения червя стали бешеными, и он снова начал издавать этот шипящий визг. Сморщив нос, я снова взмахнул топором. Мясистая, вонючая слизь забрызгала мою мокрую одежду, когда я разрезал его пополам. Червь взвизгнул. Кричал кто-то еще, перекрывая шум, и через мгновение я понял, что это был я.
Теперь червь был разрублен пополам. Часть, приколотая киркой к полу, дрожала, все еще истекая жидкостью. Освобожденная часть шлепалась вокруг, как рыба, вытащенная из воды, или курица с отрубленной головой, извиваясь взад-вперед по доскам. Он вывалился во двор. Кевин ударил его винтовкой, разминая то, что осталось.
Карл вернулся с растопкой.
– Я думаю, что теперь он мертв.
Эрл сел и снова застонал, борясь со связанными руками.
– Гарнетт, - прорычал он сквозь запачканные табаком зубы.
– Какого черта ты делаешь, сукин ты сын? Разве ты не видел черный вертолет, который вынырнул из лощины? Почему у меня связаны руки? И кто этот ублюдок с моей винтовкой?
– Он работает на ООН, - прошептал я, опускаясь на колени чтобы посмотреть ему в глаза.
– Он здесь, чтобы захватить Панкин-Центр, и мы с Карлом помогаем ему.
Глаза Эрла расширились, как блюдца.
– Что?
– Это правда.
Он говорит, что, если мы ему поможем, он отдаст мне документ на твою собственность, когда мы закончим, и сделает Карла мэром Реника.– А потом, - добавил Карл, - мы покрасим город в розовый цвет и пригласим всех либералов и педиков. Может быть, даже удастся переизбрать Клинтона на третий срок.
Я ухмыльнулся.
– Или его жену.
Эрл закричал в яростном негодовании.
– Карл, - сказал я, возвращаясь в сарай.
– Пойди принеси нам еще немного растопки. Этого будет недостаточно.
– Гарнетт, - прорычал Эрл, - я убью тебя, черт возьми.
– Не сегодня.
Я оторвал еще один кусок клейкой ленты и приложил его ко рту Эрла. Он затрясся от ярости, и вены на его лбу и шее вздулись. Из его носа пузырились сопли. Он ударил каблуками по полу. Я схватил его за лодыжки и вытащил наружу, в грязь, где и оставил. Эрл закрыл глаза от дождя, хлеставшего его по лицу.
– Наблюдай за ним внимательно, - сказал я Кевину и нырнул обратно в сарай за тачкой.
Червь опрокинул ее на бок. Я слышал, как Эрл что-то проворчал, а когда вернулся на улицу, Кевин пихал его ногой.
Позади нас раздался шум, доносившийся из сарая. Мы повернулись, чтобы посмотреть, и оба сделали шаг назад. Даже Эрл притих.
Две разорванные половинки червя теперь двигались независимо друг от друга. Один кусок медленно скользил по деревянным доскам, истекая кровью и слизью с раненого конца. Другой сегмент беспомощно извивался, кирка все еще удерживала его на месте.
Кевин попятился. Я захлопнул дверь и задвинул засов.
– Это их удержит?
– спросил Кевин.
Я пожал плечами.
– Я не знаю. Сомневаюсь в этом.
Как будто в доказательство этого, весь сарай затрясся, когда червь навалился всем своим весом на дверь.
Кевин посмотрел в сторону обломков на поле.
– Нам лучше вернуться к остальным.
– Карл, - крикнул я, - долго мы будем искать растопку? У нас ее предостаточно.
– Его здесь нет, мистер Гарнетт, - ответил Кевин.
– Куда он пошел?
– Я видел, как он бежал в лес.
Выругавшись, я выволок тачку под дождь и огляделся. Я не был уверен, что происходит, но предположил, что в своем растерянном, паническом состоянии Карл проигнорировал растопку из поленницы. Вместо этого он побежал в лес, чтобы собрать палки и ветки, чтобы использовать их вместо шины.
Я нежно любил его, но иногда Карл мог быть тупым, как пень. Это был один из таких случаев.
– Отведи Эрла в дом, где мы сможем присмотреть за ним, - сказал я Кевину.
– Привяжи его к столу для пикника или что-нибудь в этом роде. Потом отвези тачку к своим друзьям, чтобы мы могли перевезти в ней Солти
– Куда ты идешь?
– Искать моего друга.
– Но как насчет нас? Kак насчет Сары?
– Я не позволю Карлу бродить в том лесу одному. Не сейчас.
Подняв топор, я побежал за Карлом. Мое дыхание стало короче, и мои легкие снова начали гореть, когда я двинулся вперед. Я определенно был слишком стар для такого рода вещей. Я не был героем какого-то боевика – я был пожилым гражданином, страдающим от всех болезней старости. Несколько раз меня заносило, мокрая трава прогибалась подо мной, дерн был не более чем кашицей после сорока двух дней постоянных ударов от дождя.