Червонные сабли

– Как же это так, братцы? Выходит, маменькиных сынков будем разводить?

– Почему?

– А кто сейчас учится? Одни кисейные барышни да бездельники-лоботрясы, которые пороху не нюхали. А у меня в Курске деникинцы отца повесили, над сестрой надругались. Да я из них душу вытрясу!

– Из кого?
– спросил Митя.

– Из буржуев.

– А потом что?

– Видно будет...
– сразу поостыл Пожарник и снова вспылил: - Во всяком случае, школяром не стану, пока врагов не добьем.

– Что-то не помню, чтобы Ленин призывал нас быть школярами. Наоборот, он сказал, что без работы, без борьбы книжное знание коммунизма ничего не стоит.

– Как же нам не учиться, ребята?
– волнуясь, сказала Оля воронежская.
– У нас полстраны неграмотных. Вы только подумайте, какая это беда, если многие комсомольцы не смогут даже прочитать сегодняшнюю речь Владимира Ильича.

Ленька и Ваня Гармаш поотстали, но слышали крики спорящих. Ваня в поломанных очках плохо видел, оступался в лужи, и надо было ему помочь. Впрочем, у них шел свой хороший разговор.

– Знаешь, какое слово я взял: у Ленина?
– сказал Ваня.
– Слово - борьба!

– А я другое - Коммуна!

– Борьба все объединяет, а Коммуна - ее цель. Сейчас бьемся на фронтах, потом возьмем в руки молот. И все это - борьба!

– Слышишь, как ребята спорят?
– спросил Ленька.

– Слышу. Только, по-моему, Яша не понял речи Ленина. Ведь сказано не просто «учиться», а «учиться коммунизму!». А учиться коммунизму - значит строить его.

– А я знаешь как понял слова Ленина?
– спросил Ленька.
– Нужно из себя делать коммуниста: чтобы не было в душе зависти, жадности, чтобы не обманывать людей и не жить за чужой счет...

– Это верно, - сказал Ваня.
– В человеке еще много сидит разной мерзости - наследство старого мира.

Шли два друга - два побратима, забыв о том, что голодны, что ноги промокли и можно заблудиться ночью в бесконечных переулках огромного города.

Повернули за угол и увидели знакомый, ставший родным Третий Дом Советов. Он сиял огнями во тьме и был похож на сказочный корабль, что плыл в будущее, о котором так ярко говорил Ленин...

Глава шестнадцатая. КОММУНАРЫ ПРОЩАЮТСЯ

Ты, моряк, уедешь в сине море

Меня оставишь в сильном горе,

А я буду плакать и рыдать,

Тебя, моряк мой, вспоминать.

1

Комсомольцы подошли к общежитию Третьего Дома Советов. Макарка сказал угрюмо:

– Спорим, спорим, а кишки марш играют.

– Терпи до утра...
– засмеялся Яша Пожарник.

Но делегатов ждали, и столы были накрыты. На тарелках лежала вобла и по кусочку колотого рафинада. Девушки-официантки разносили пшенную кашу с подсолнечным маслом.

Комсомольцы объединялись в группы, сдвигая столы, подшучивали друг над другом:

– Эй, начетчики, идите к нам!

– Не пойдем, зубрежники! У нас здесь веселей...

– И каши больше дают...

В одном конце просторной столовой звучали песни, в другом слышались говор, смех.

Митя Азаров переходил от одного стола к другому, спорил, шутил. Потом вернулся к своим и, увидев присмиревшего Гаро, решил раззадорить его:

– А ну, Гаро, скажи, есть на Кавказе реки?

– Есть!
– ответил Гаро, чувствуя, что последует новый каверзный вопрос.

– Небось мелкие речки: воробью по колено, а?

– Волгу знаешь?
– спросил Гаро.

– Еще бы...

– В десять раз больше.

Ребята рассмеялись, а Митя не отставал:

– А вобла в речках водится?

– Конечно.

– Большая?

– Кит знаешь?
– спросил Гаро.

– В десять раз больше!
– весело закричали комсомольцы.

– Погоди, - не унимался Митя, - А пчелы на Кавказе есть?

– Есть!
– отвечал Гаро, чувствуя, что в шутливом состязании берет верх.

– Большие пчелы?

– Корова знаешь?

Все покатились со смеху, и послышались возгласы: «В десять раз больше!»

– Как же они в улей влезают?
– спросил Яша, чем вызвал новый взрыв смеха.

– Пищит, а лезет!..

После ужина разошлись по этажам. В комнате коммунаров собралось так много народу, что негде было сесть. Пришло немало девушек, а среди них Надя и Оля воронежская. Оля набила мозоли на пальцах, трижды переписав из своего блокнота для неграмотных делегатов конспект речи Ленина. Ленька тоже пристроился на тумбочке и сам переписывал из тетрадки Оли то, что не успел запомнить. Комсомольцы навалились на переписчиков, смотрели, как они быстро орудуют карандашами.

Какое-то время в комнате было тихо, хотя комсомольцам хотелось говорить и говорить - речь Ленина взволновала всех, заставляла думать.

Яша Пожарник первым уловил общее настроение, взял стеклянную пробку и постучал по графину.

– Съезд продолжается, - объявил он громко.
– Слово предоставляется казначею Макарке, который расскажет, как долетают до нас «волны мировой революции»...

Никто не отозвался на шутку: ребята были серьезными, точно и в самом деле собрались решать съездовские дела.

– Братва!
– сказал Митя Азаров, усаживая Яшу Пожарника и продолжая начатый на улице спор.
– По-моему, самое главное из всех видов учебы - политическое образование. Многие обуржуазились - ноют, брюзжат: мол, надоела политграмота, мы все знаем. Только если человек неграмотен, он аполитичен. А это как раз и нужно буржуазии. Ей хорошо, если народ забит, неграмотен - лопухов легче обманывать и угнетать.

– Я же говорил, что он начетчик!..
– послышался чей-то насмешливый возглас.

– Заткните этот голос из бездны...
– отпарировал Митя и продолжал: - Мы хорошо знаем, что буржуазия больше всего боится политического прозрения народа! Да и коммунистов ненавидит за их политическую зоркость. Почему Запад отстал от нас? Потому что там укоренилось мещанство, мелкособственнический дух и конечно же аполитичность...

– Мещанство - тоже политика!
– сказал Ваня Гармаш.

Азаров, ободренный репликой, убежденно заключил:

– Неграмотность беспартийного - беда, а коммуниста - позор!