Честь, хлеб и медяки

И он, встрепенувшись, махнул крылом на шедшего впереди них аккуратно одетого королевского посыльного в сером невзрачном костюме и такой же шапочке. Тот свернул в безлюдный проулок…

Руперт понял своего спутника мгновенно — пока в проулке никто не появился, он быстрым шагом нагнал ничего не подозревающего посыльного, и едва заметным взмахом руки привел того в бессознательное состояние. Убивать его никто не собирался, а только забрать у него одежду. Еще совсем недавно подобная мысль ему даже в голову бы не пришла.

Затащив безвольное тело в подворотню, случайно обнаруженную между плотно стоявшими один к одному домиками, Руперт с помощью Талиса быстро стащил штаны и куртку с посыльного. Одежда оказалась последнему почти впору. Тот довольно громко фыркнул — еще долго чужая одежда ему будет впору, пока силы полностью не восстановятся, а вот тогда не каждая куртка на его груди сойдется. Одевать же посыльного им было не во что, Руперт только прикрыл его обнаженные телеса снятой с головы куфией — очухается, захочет, сам найдет во что одеться.

— Шляпу тебе надо на голову, — проворчал недовольно Талис, не без удовольствия рассматривая блестящие под солнечными лучами волосы Руперта. — Давай наоборот: ты переоденешься в одежду посыльного, чтобы его шапочкой прикрыть голову, а мне отдашь свою одежду.

Руперт кивнул — он и сам прекрасно понимал, что без головного убора на него оборачиваться станет каждая собака, и далеко он не уйдет…

Выглянув из подворотни и не заметив ничего подозрительного, они вышли снова на главную улицу из проулка и, теперь уже никого не опасаясь, решительно зашагали каждый в свою сторону — на посыльных вообще никто никогда не обращал внимания, они всем казались на одно лицо, поэтому Руперт смело отправился к мастеру, словно у амира до того есть дело, а Талис направился во дворец. В отличие от Руперта у него как раз к амиру дело было…

Увитый плющом пролом в каменной ограде удалось обнаружить без труда. Вот только проникать на территорию парка при свете дня Талис заопасался — мало ли кто может оказаться у пруда в сей час. Когда-то немало народа туда наведывалось. И столкнуться с кем-то из знакомых ему совершенно не хотелось.

Он прошелся несколько раз вдоль ограды парка небыстрым шагом — так обычно ходят садовники, помечая деревья и кустарники, которые следовало бы вырубить. Талис старался не попадаться на глаза ни охране дворца, ни кому-либо еще, и обходя места, на всякий случай, откуда могли появиться люди. Он терпеливо дожидался, пока солнце не спрячется за горизонтом и тогда можно будет пролезть в пролом. Вряд ли в сумерках кто-то решится на прогулку в этой «дикой» и не освещенной части парка, да и его магические способности просыпались лишь после захода солнца. Повелитель Ночи наказал его, обратил в птицу, не поверив, что о красавице Акташе никто в гареме амира слыхом не слыхивал. Сам бы пошел и попробовал разговорить каждую из наложниц амира. Кем ему только не приходилось прикидываться.

Талис, столько раз раньше в темноте проходивший к гроту, без труда нашарил скользкий от времени кожаный кошелек с десятком медных монет, положенный его заботливой рукой сразу за выступом у входа. Это были чистые деньги, не проклятые — все, что ему удалось заработать, находясь на службе у амира. Им с Рупертом в их поисках служанки Акташи даже эта медь вполне пригодится.

Выглянув наружу из зарослей и удостоверившись, что по-прежнему все тихо и никого в этой части парка нет, Талис выбрался наружу и, осторожно ступая, стараясь в сумерках не угодить ногой в кроличью нору или кротовую ямку, потихоньку пошел в сторону ярко освещенного дворца. Где-нибудь, незамеченным, он дождется, пока не станут гаснуть огни, вот тогда можно попытаться проникнуть в комнату Руперта рядом с покоями амира. Хорошо, если все его вещи дожидаются своего хозяина. А если нет? У кого спрашивать, где они?

Как говорят великие, и из тупика есть выход. Какой-нибудь слуга да осведомлен, куда перенесли вещи Руперта, или на кухне амира. Неожиданно заданный вопрос всегда дает преимущества. В такой ситуации человеку редко удается солгать…

— Ты? — удивился мастер, окидывая удивленном взглядом своего бывшего ученика.

— Пришел извиниться, что мне до сих пор нечем заплатить вам за обучение, — покорно склонил голову Руперт. — Я ни монеты не заработал шамширом.

— А я в чайхане за обильным дастарханом услышал сплетню, что тебя сожрала гиена, — продолжил мастер, словно не слышал, что ему сказал Руперт.

— Гиена? — Руперт поднял глаза на мастера. — Ах, да, гиена. — Кивнул он. — Я не позволил ей сожрать меня, задушил ее голыми руками.

— Так уж и голыми? — усмехнулся мастер.

Руперт протянул ему свои раскрытые ладони.

— Если оставаться до конца честным, — сказал он, — то в перчатках. И после своей смерти она спасла мне жизнь — я утолил жажду ее кровью.

— Проходи к столу, — кивнул мастер. — Ты пришел как раз к обеду.

Не успел Руперт прилечь на подушки под грецким орехом, как мастер неожиданно схватил нож со стола и без предупреждения метнул в него. Руперт легко поймал его и крепко сжал в ладони. Острый нож разрезал перчатку и слегка оцарапал кожу. Несколько капель крови, просочившись, упали на землю. Не успев коснуться ее, они обратились ядовитыми змеями, которые с грозным шипением поползли к мастеру.

— Стоять! — крикнул Руперт, вынимая шамшир.

Змеи послушно остановились, повинуясь его приказу.

Руперт растерялся — он кричал не змеям, а мастеру, чтобы тот не двигался, собираясь уничтожить ползучих гадов взмахом меча.

— Что же, все понятно, — миролюбиво произнес мастер. — Ты стал тем, кем стал.

— И кем же? — Руперт удивленно взирал то на старика, то на змей, выполнявших любой его приказ, даже мысленный.

— Тебе довелось придушить не гиену и испить ее крови. — Мастер поднял палец. — То быль гуль.

— Кто? — растерялся Руперт.

Он впервые услышал о таком создании.

— Джинн… — Покачал головой мастер, протягивая Руперту миску риса с фруктами. — Небось слышал о таких?

— Слышал. — Кивнул Руперт. — Только я не понимаю, при чем здесь джинн и я.

Рис был приготовлен бесподобно, и он заметил, как полностью умял полную миску.

— Все очень просто, — проговорил мастер, с достоинством поглощая еду. — Ты убил гуля — приобрел его силу, испил крови джинна — получил его магию.

— Что, я теперь колдовать могу? — рассмеялся Руперт.

— Не совсем, — ответил серьезно мастер.

В отличие от своего бывшего ученика не видел он ничего смешного в том, что произошло с тем.

— Пройдет много времени, — продолжил он строго, — прежде чем научишься подчинять себе силу и справляться с магией. А пока для начала попробуй своих жутких змей обратить в птиц, например.

— Как? — Растерялся Руперт.

— Как-как? — Рассердился на него мастер. — Силой мысли. Как же еще?

Руперт зажмурился, пытаясь представить вместо ядовитых гадов вполне себе достойных пернатых. Он вздрогнул. Как там Талис? Нужна ли ему помощь?

«Не нужна». — Словно услышал он голос ворона.

Без труда проникнув в комнатушку, некогда отведенную Руперту, Талис был поражен, что туда никто не входил с момента последнего выхода из нее хозяина. Даже простыни еще хранили его запах. Быстро вытащив из шкафа вещи Руперта и прихватив теплый плащ, подаренный самим амиром, Талис присел на самом краю кровати, приготовившись любому вторжению и собираясь покинуть комнату при первой же возможности, как только хождение по коридорам дворца прекратится. Сам-то он мог оставаться незамеченным, а вот чужие вещи в его руках сделать невидимыми никогда не получалось.