Честь и бесчестье нации
Шрифт:
Мне кажется, что лексика и фразеология статьи т. Яковлева работают не только против благородных идей, которыми он так одержим, но порою и против него самого. Причем в иных случаях — с особой силой. Например, он гневно проклинает "подлую жажду власти". Очень похвально! Однако нельзя же не понимать, как это звучит в устах человека, который за два года из "рядового" директора института стал секретарем ЦК и членом Политбюро, то есть проделал головокружительную карьеру, достиг высших ступеней власти. Поистине "потеря чувства юмора, а вместе с ним и стыда, всегда ведет к конфузу".
В полной мере воспринять возвышенный пафос статьи несколько затрудняет, помимо отдельных языковых просчетов, также и настойчивая отстраненность, с какой автор говорит о "чиновном люде", об "аппаратных манипуляторах". Например: "Руководство партии и ее чиновный аппарат на протяжении долгого
Но тут от Яковлева-литератора мы уже переходим к Яковлеву-политику. И в этой своей ипостаси он тоже радует В. Дудинцева. Однако, на наш взгляд, вопрос очень сложный. Кое-кто радоваться и восхищаться не склонен. Так, секретарь временного ЦК Компартии Литвы (на платформе КПСС) В. Н. Швед заявил на Пленуме: "Нередко на самом высоком уровне благословляются процессы отнюдь не перестроечного характера. Например, меня просили передать членам Пленума, что в республике многие коммунисты связывают идейно-теоретическое обоснование процессов, приведших республику к нынешней ситуации, с визитом в Литву Александра Николаевича в августе 1988 года, когда эта ситуация только складывалась. Но вот когда она явно повернула не туда, почему-то оперативной реакции со стороны ЦК КПСС (в первую очередь, конечно, со стороны А. Н. Яковлева, видевшего все своими глазами и бывшего тогда секретарем по идеологии. — В. Б.) не последовало". Можно добавить: очень странно и то, что т. Яковлев не поехал в Литву, когда в январе туда направилась бригада ЦК во главе с М. С. Горбачевым.
Яковлев, конечно, оправдывался. Оказывается, в 1988 году он в Литве произносил одни только распрекрасные речи о дружбе народов. В частности, говорит, вспоминал о том, какую славу снискали во всей стране поэма Межелайтиса "Человек", монумент Иокубониса "Скорбящая мать", фильм Жалакявичюса "Никто не хотел умирать", проза Авижюса, пьесы Марцинкявичюса, театр в Паневежисе, артист Банионис, Литовский камерный театр, режиссер Некрошюс, — все перечислил, ничего не забыл! Словно доклад сделал на декаде литовского искусства. И, начисто отвергнув все претензии в свой адрес, решительно заявил о причине кризиса: "Руководство продемонстрировало недальновидность". Но опять возникает вопрос: при таком-то глубоком знании литовской культуры почему бы не поехать в январе в Литву, дабы помочь и товарищам по ЦК, и местному руководству? Почему бы не почитать литовцам еще раз Межелайтиса?
Как всегда, не обошлось в оправдательной речи т. Яковлева, конечно, и без назидательных поучений в таком роде: "Тот, кто не знает азбуки и арифметики политики, ее логики, не может рассчитывать на успех". Сам он, видимо, "азбуку и арифметику" знает, но до поры знания свои не показывает.
Но почему-то на Пленуме его обвинили именно в незнании азбуки и арифметики того дела, которым он всю жизнь занимается. Так, первый секретарь Рижского горкома партии А. П. Клауцен сказал: "Само по себе в этой жизни, в этом мире ничего не происходит. Многое лежит в нашем прошлом. Однако главное, думается, все же в том, в чьих руках находится важнейший рычаг, влияющий на формирование общественного мнения. Я имею в виду средства массовой информации. Кто владеет ими, тот и влияет на настроение и поведение людей… И давайте спросим себя. Если изо дня в день в течение года или двух (а если пяти? — В. Б.) идет охаивание ценностей социализма по радио, телевидению, на страницах печати, останутся ли равнодушными люди? Конечно нет. В особенности, если делается это профессионально, четко и организованно. Коммунисты часто упрекают нас в том, что мы не оказываем необходимого воздействия на работу средств массовой информации. И они во многом
правы.Вместе с тем, думается, дело не только в нас. Не так давно на встрече, кажется в Высшей комсомольской школе, уважаемый Александр Николаевич Яковлев высказал мнение, что средства массовой информации только объективно отображают те процессы, которые протекают в реальной жизни… Эту же мысль вчера подтвердил Вадим Андреевич Медведев".
Тов. Клауцен закончил так: "На примере республики я могу заявить, что средства массовой информации не столько отображают, сколько формируют процессы жизни в нужном направлении. Так было всегда, так происходит и сегодня. Видимо не случайно, что в Румынии одним из важнейших объектов первоначальной битвы было именно здание телевидения".
Разве не очевидно, что изображать прессу всего лишь бесстрастным зеркалом жизни, как это делают тт. Яковлев и Медведев, и есть незнание азбуки. Но трудно все-таки допустить, что эти люди, дошедшие до таких заоблачных вершин политической иерархии, не знали бы слов В. И. Ленина о том, что печать — самое сильное, самое острое оружие партии, что печать не только коллективный пропагандист и агитатор, но и коллективный организатор. И тут, хотим мы или нет, сам собой возникает вопрос: не сознательно ли эти люди игнорируют бесспорное ленинское положение? не с целью ли внушают народу антиленинскую мысль?
Если на упреки относительно своей роли в событиях, происшедших в Литве, т. Яковлев еще пытался возражать со ссылками на свою любовь к поэзии Межелайтиса, то на этот раз он глухо промолчал. Ни слова не возразил и т. Медведев.
Молчание т. Яковлева выглядело тем более красноречиво, что ведь, когда началась перестройка, он был заведующим Отделом пропаганды ЦК, через год стал секретарем ЦК по идеологии, и наша пресса, в которой тогда произошли большие кадровые перемены, является прямым результатом неусыпных его забот.
Чтобы уж больше не возвращаться к вопросу о роли т. Яковлева в литовских событиях, напомним, что даже спустя полгода после своей поездки в Литву, в феврале 1989 года, он успокаивал нас совершенно в духе арбатовского "Бумеранга": "Я не вижу ничего страшного в движении народных фронтов Прибалтики". "Есть там люди, которые говорят, что надо отделиться от Советского Союза, но их мало. Большинство понимают, что это совершенно нереально"… "Я был на предприятиях, где национальный состав 50 на 50. Прекрасное настроение, проблем никаких нет"… "Думаю, что там все станет на свои места. И вообще, повторяю, нам надо перетерпеть и не паниковать…" Такие же призывы слышали мы после Чернобыльской катастрофы от другого академика — от Арбатова. Что же, и перетерпели, и не паниковали, и все стало на свои места: Литва заявила о своем выходе из Советского Союза…
Ничего не ответил т. Яковлев и В. Г. Ануфриеву, который, напомнив о некоторых поразительных политических просчетах, ошибках и нелепостях, сказал: "Так вот, товарищи, может, нам кто-то все-таки объяснит все эти процессы? Говорят, что их конструктором является товарищ Яковлев. Его называют за рубежом именно таким конструктором. Я скажу, что товарищ Яковлев — наш великий молчальник… Но, товарищ Яковлев, объясните нам эти процессы, ваши замыслы, ваши идеи. Может быть, мы поверим. Пока-то тревога. Пока-то, товарищи, настоящая в народе боль за все эти процессы". Нет, не объяснил, не ответил конструктор. Как ничего не ответил и раньше, после доклада о договоре 1939 года на Съезде народных депутатов СССР, когда назвали его виртуозом.
Перечислив все профессионально-должностные и творческие ипостаси А. Н. Яковлева и заявив, что он глубоко уважает его как политика — ученого — дипломата — литератора, В. Дудинцев — это в наше-то время приоритета общечеловеческих ценностей! это писатель-то! — почему-то умолчал о том, как он относится к Яковлеву — человеку. Странно!
Для меня лично большую роль в понимании человеческого облика А. Н. Яковлева сыграло его участие в коллективной морально-политической экзекуции Б. Н. Ельцина на октябрьском Пленуме ЦК в 1987 году. У нас на Благуше был железный закон: лежачего не бьют, двое против одного — недопустимо! А тут против одного было 28. И храбрость, ярость они явили не меньшую, чем 28 героев-панфиловцев при защите Москвы. А немного позже профессор и член Политбюро, доктор наук и секретарь ЦК, член-корреспондент и депутат Верховного Совета молча наблюдал, как Ельцина на пленуме горкома еще раз прогнали сквозь строй 24 идеолога. В сумме 52 против одного… Вот с каких акций нового мышления начиналась и брала разбег наша перестройка, об одном из конструкторов которой мы тут ведем речь.