Честь самурая

— Побудьте-ка здесь, — велел своим людям Камбэй.

Повинуясь его приказу, слуги остались на месте, а военачальник пошел навстречу троице из крепости.

Вражеский военачальник, увидев Камбэя, тоже сделал пару шагов навстречу. Безошибочно опознав друг друга, они обменялись приветствиями, как добрые друзья. На тайных встречах между представителями враждующих армий, как правило, избегают разговора с глазу на глаз, чтобы не возбудить у своих же сторонников ненужных подозрений, но эти двое откровенно пренебрегали условностями.

— Дитя, которое я бесстыдно навязал вашему попечительству, находится вон там, на спине у моего слуги. Когда крепость падет и я погибну, надеюсь, вам не покажется столь смешным это проявление отцовской любви. Он ведь еще так мал, так наивен!

Комендант крепости Мики Гото Мотокуни и Камбэй сумели понравиться друг другу еще осенью прошлого года, когда Камбэй ездил в осажденную крепость посланцем, чтобы предложить ее защитникам сдаться.

— Вы все-таки принесли малыша, несмотря ни на что? Давайте-ка его сюда, мне хочется с ним познакомиться.

В ответ на учтивое пожелание Камбэя слуга Гото, горестно вздохнув, вышел из-за спины господина, развязал ленты, которыми к его спине был привязан мальчик, и бережно опустил его на землю.

— Сколько ему лет?

— Недавно исполнилось семь.

Слуга, должно быть, заботился о мальчике уже продолжительное время и успел привязаться к нему. Сейчас, ответив Камбэю и поклонившись ему, он смахнул с лица слезы и отступил назад.

— А как его зовут?

На этот раз ответил отец мальчика:

— Его зовут Иваноскэ. Его мать умерла, а отцу вскоре предстоит умереть. Князь Камбэй, я вверяю вам судьбу моего сына.

— Не беспокойтесь. Я ведь тоже отец и прекрасно понимаю ваши чувства. Обещаю вам, что лично займусь его воспитанием. А когда он станет взрослым, непременно возьмет ваше имя — и клан Гото продолжит существование.

— Тогда я могу с легкой душой погибнуть в завтрашнем бою!

Гото опустился на колени и прижал сына к защищенной панцирем груди.

— Послушай и хорошенько запомни то, что скажет тебе сейчас твой отец. Тебе уже семь лет. Мальчики из самурайских семейств никогда не плачут. Церемония твоего совершеннолетия предстоит очень не скоро, ты еще в том возрасте, когда хочется, чтобы тебя любила мать и чтобы о тебе заботился отец. Но нынче весь мир охвачен войнами, и наша разлука неизбежна, так как мой долг — погибнуть вместе со своим князем. Но ты не вправе сетовать, что тебе так уж не повезло в жизни. Тебе повезло хотя бы потому, что до нынешнего вечера ты находился под моей защитой, и ты должен воздать за это благодарность Небесам и земле. Верно? А нынешним вечером ты переходишь под защиту вот к этому человеку. Его зовут Курода Камбэй. Он будет тебе и отцом, и господином, он вырастит тебя, а ты преданно ему служи. Понимаешь?

Произнося свое напутственное слово, отец гладил сына по голове, Иваноскэ молча кивал, и по щекам у него бежали слезы.

Часы крепости Мики были уже сочтены. Несколько тысяч ее защитников поклялись стоять со своим князем до конца и были преисполнены решимостью выполнить свою клятву. Воля самого Гото была тверда, как алмаз, он не испытывал ни малейших колебаний. Но у него был маленький сын, и мысль о том, что это невинное дитя обречено на смерть, казалась ему невыносимой. Иваноскэ был еще слишком мал, чтобы взвалить на плечи тяжелую самурайскую ношу.

Пытаясь спасти сына, Гото решился написать Камбэю, которого — хоть они принадлежали к воюющим армиям — считал достойным человеком. Гото поведал Камбэю свои тревоги и попросил позаботиться о своем сыне.

И вот сейчас, понимая, что прощается с ним навеки, Гото был не в силах удержаться от слез. В конце концов он оторвался от Иваноскэ, поднялся на ноги и решительно подтолкнул мальчика в сторону Камбэя со словами:

— Иваноскэ, ты и сам должен попросить князя Камбэя.

— А вот это вовсе не обязательно, — успокоил Гото Камбэй, беря мальчика за руку.

Он приказал одному из своих слуг отнести Иваноскэ на своей спине в лагерь.

И только сейчас спутники Камбэя поняли, что на уме у их господина. Мори взвалил Иваноскэ на спину и отправился в путь. Вместе с ним ушел и Курияма.

— Что ж, прощайте, — сказал Камбэй.

— Да, прощайте, — отозвался Гото.

Но им было трудно расстаться. Камбэй старался взять себя в руки и поскорее уйти, но все же не мог этого сделать, хотя и осознавал, что так будет милосерднее.

Наконец Гото с улыбкой произнес:

— Князь Камбэй, если завтра мы встретимся с вами на поле боя и дадим взаимной приязни возобладать над долгом истинного вассала, это будет величайшим позором для нас обоих. И если суждено случиться худшему, я со всей непреклонностью сражу вас и отрублю вам голову. Да и вы тоже не вздумайте меня щадить!

Он почти выкрикнул эти слова на прощанье и, резко повернувшись, пошел по направлению к крепости.

Камбэй, спешно вернувшись на гору Хираи, показал Хидэёси сына Гото.

— Обращайся с ним хорошо, — сказал Хидэёси. — Это будет проявлением истинного милосердия. Он ведь славный мальчик, верно?

Хидэёси любил детей, вот и сейчас он ласково поглядел на Иваноскэ и погладил его по голове.

Возможно, Иваноскэ еще не совсем разобрался в происходящем, в конце концов, ему было всего семь лет. Попав в чужой лагерь, окруженный незнакомыми людьми, он молча озирался, тараща глаза. Много лет спустя он станет прославленным воином клана Курода, но сейчас одинокий ребенок походил на горную обезьянку, свалившуюся с дерева.

И вот наконец настал день, семнадцатый день первого месяца восьмого года Тэнсё, когда было объявлено о том, что крепость Мики пала, — Нагахару, его младший брат Томоюки и многие наиболее влиятельные вассалы вспороли себе животы, крепостные ворота распахнулись, и Уно Уэмон вручил Хидэёси послание о капитуляции, гласившее:

«Два года мы оказывали сопротивление и боролись, не щадя живота своего. Единственное, чего я не в силах был бы вынести, — это гибель нескольких тысяч отважных и честных воинов, а также членов моей семьи. Взываю к вашей милости и надеюсь, что вы пощадите моих соратников».

Хидэёси внял этой просьбе и не тронул защитников покоренной крепости.

ЛЮДИ БОЖЬИ

Хотя ставки Хидэёси и Нобунаги находились на изрядном расстоянии друг от друга, Хидэёси взял себе за правило регулярно извещать Адзути обо всем происходящем у него в войске. Нобунага имел полную картину развития событий на западе и каждый раз получал все новые подтверждения тому, что избранная им стратегия оказалась верной.

Проводив Хидэёси в западные провинции, Нобунага встретил Новый год у себя в Адзути. Наступил десятый год Тэнсё. Дел, судя по всему, и в этом году предстояло не меньше, чем в предыдущем, да и само торжество не обошлось без трагического происшествия, описанного впоследствии в «Исторических хрониках Нобунаги».

«Когда окрестные князья, их вассалы и прочий люд прибыли в Адзути, чтобы поздравить его светлость с Новым годом, возникло такое столпотворение, что одна из стен рухнула, и множество людей было погребено под ее обломками».