Честь самурая

— На приступ!

Оглушительно крича и отчаянно орудуя древками копий, воины переправились через ров и начали один за другим карабкаться на стену. А жалкое месиво воинов, очутившихся во рву, казалось скоплением головастиков, пытающихся выбраться из пруда на берег. Воины, штурмовавшие храм, безжалостно попирали спины, плечи и головы своих оказавшихся во рву соратников. Один за другим те, захлебнувшись, тонули в грязи, принося новые жертвы на алтарь общей победы. Но благодаря их бесславной гибели гордые голоса вскоре донеслись со стен храма Хонно.

— Я первый!

Но штурм развивался так стремительно, что определить, кто первым оказался на стене, а кто вторым, было на самом деле невозможно.

Самураи Оды тем временем похватали попавшееся под руку оружие и делали все возможное, чтобы остановить этот сокрушительный поток. Но их усилия напоминали попытку удержать руками прорванную плотину. Сметая на своем пути жалкие преграды в виде мечей и копий, воины передовых отрядов Акэти быстро продвигались к намеченной цели. Они шагали прямо по залитым кровью телам и врагов и соратников.

Как бы в подтверждение своих слов о желании засвидетельствовать почтение Нобунаге, они неудержимо рвались к главному зданию храма и к гостевым покоям. С широкой веранды главного здания и с балюстрады гостевых покоев на них обрушился шквал тысяч стрел. Расстояние было самым удобным для стрельбы из лука, и все же многие стрелы миновали атакующих, бессильно зарываясь остриями в землю, другие отскакивали от стен или улетали за пределы храма.

Кое-кто из самураев Оды, не успев облачиться в дневные одежды, полуобнаженными и даже безоружными вступали в отчаянную схватку с вооруженным до зубов врагом. Воины, несшие ночную охрану, а затем, с рассветом, легшие спать, сейчас выскочили из караульных помещений, стыдясь своего опоздания и пытаясь хоть ненадолго сдержать натиск Акэти, но вооружены они были только яростью и отвагой отчаяния.

Атакующие войска Акэти остановить было невозможно, они проникли уже внутрь помещений. Нобунага у себя в покоях, скрежеща зубами, надел панцирь поверх белого шелкового кимоно и завязал тесемки.

— Лук! Подайте мне лук! — закричал он.

Дважды или трижды пришлось ему повторять свое приказание, прежде чем кто-то из самураев не выполнил приказ. Выхватив лук у коленопреклоненного воина, Нобунага рванулся к дверям, крича на ходу:

— Спасайте женщин! Пусть уходят! Главное — спасти их от бесчестья!

Отовсюду слышался стук распахиваемых дверей, треск раздираемых в клочья ширм. От истошных воплей женщин содрогалась крыша. В поисках спасения они метались из комнаты в комнату, бежали по коридорам, прыгали через перила. Их яркие одежды — розовые, голубые, белые, пурпурные — были подобны ярким вспышкам света на фоне серого неба. Пули и стрелы впивались в оконные ставни, в колонны, в перила. Нобунага уже вышел на веранду и, примостившись в углу, пускал в неприятеля стрелу за стрелой. Стены вокруг него были утыканы стрелами, и предназначались они именно ему.

Видя, с каким бесстрашием сражается их повелитель, даже перепуганные до смерти женщины не пожелали покинуть его. Им ничего не оставалось, как только, стоя рядом, рыдать.

«Пятьдесят лет под Небом» — так звучала строка из пьесы, которую очень любил Нобунага, потому что в юности она как бы воплощала в себе его мироощущение. Пятьдесят лет — столько ему сейчас и было. Собственная смерть не страшила его, и ему не казалось, будто вместе с ним погибнет весь мир. И сейчас близость гибели не лишала его ни самообладания, ни храбрости.

Наоборот, бушевавшая у него в душе ярость заставляла его сражаться с особым неистовством. Так просто смириться с судьбой и умереть он считал себя не вправе. Великое дело, которому он посвятил всю свою жизнь, не было завершено и наполовину. Слишком горько потерпеть поражение на полпути к цели. Слишком многого будет жаль, если придется умереть нынешним утром. Поэтому он выпускал одну стрелу за другой, слушал голос натянутой тетивы, и ему казалось, что с каждой выпущенной стрелой гнев его убывает. В конце концов тетива истерлась, и лук готов был сломаться.

— Стрелы! У меня кончились стрелы! Несите еще!

Поскольку этот приказ был исполнен не сразу, Нобунага начал собирать с пола стрелы, выпущенные в него, намереваясь поражать врага его собственным оружием. В это мгновение женщина с алой лентой в волосах, изящно подобрав рукав кимоно, протянула ему охапку стрел. Нобунага с изумлением и с восхищением взглянул на нее:

— Ано? Того, что ты уже сделала, более чем достаточно. А сейчас попробуй выбраться отсюда, беги!

Он резко мотнул подбородком, отсылая ее прочь, но Ано не ушла и по-прежнему подавала своему господину одну стрелу за другой.

Нобунага стрелял из лука скорее благородно и изящно, чем искусно, скорее вдохновенно, чем расчетливо. В радующем его слух пении стрел ему слышалось: эти стрелы чересчур хороши для тех извергов, которым они предназначены, их острия — незаслуженные ими щедрые дары от человека, призванного управлять всей страной. Но и те стрелы, которые принесла Ано, вскоре иссякли.

Тут и там в саду лежали бездыханные тела врагов, сраженных меткими стрелами князя. Но, пренебрегая опасностью, несколько воинов Акэти вплотную приблизились к балюстраде, где находился Нобунага, и начали карабкаться вверх.

— Мы видим тебя, князь Нобунага! Теперь тебе не уйти! Умри, как подобает мужчине!

Врагов сейчас было больше, чем ворон на медоносном дереве по утрам и по вечерам. Оруженосцы, ближайшие прислужники и даже мальчики, преграждая врагу дорогу, прикрывали Нобунагу собою, все входы и выходы были заблокированы изнутри. Казалось, мечи самураев сверкали смертельным отчаянием. Все были готовы умереть, но не подпустить врага к Нобунаге. Среди этих, немногих уже, приверженцев князя были и братья Мори. Тела приверженцев и врагов Нобунаги лежали вперемешку, нередко — сцепившись друг с другом в смертельных объятиях.

Храмовая стража у внешних ворот сейчас передвинулась к главному зданию и вела там кровавый бой, препятствуя проникновению противника во внутренний двор. Но поскольку воины Акэти, судя по всему, уже проникли в главное здание, стража, которая сейчас насчитывала не больше двух десятков человек, образовала ударный отряд и попыталась прорваться туда же.

Таким образом, воины Акэти, запершиеся в коридоре, были атакованы с обеих сторон. Здесь их изрубили едва ли не на части. Когда стражники увидели, что Нобунага по-прежнему в безопасности, они возликовали, крича: