Честное пионерское! Часть 4

Сомов спросил:

— И патроны? Их тоже вернёшь? Все?

— Скорее всего, — ответил я.

Ощупывал подушечками пальцев столешницу: вмятины, царапины. Вспомнил вдруг, что рисовал рисунок для мамы именно на этом столе. Забрызгал его тогда красками и залил водой…

— Может, тебе нужен ещё автомат Калашникова и гранатомёт? — сказал парень.

«Никто не услышит, как он поёт по утрам, одеваясь: 'Что наша жизнь? Игра!» — услышал я слова Вовчика.

— Чего молчишь? — спросил Иван Сомов.

— Автомата у вас нет, — сказал я. — А вот «Вальтер» ты мне принесёшь. Послезавтра вечером. Завтра днём я позвоню тебе: в это же время, что и сегодня. И уточню, где именно мы с тобой встретимся.

* * *

В своём пятистраничном рассказе я подробно расписал всю подготовительную работу, которую проделали Валерий и Семён Миллеры вместе со своим двоюродным братом — перед летним угоном самолёта. Братья осенью приобрели тот самый «Вальтер П38», на который я нынче положил глаз. Следствие не установило, кто им продал оружие — поэтому в своём ролике я об этом не упомянул. Зато следователи выяснили историю двух других пистолетов, что использовали советские немцы для совершения преступления. То были «самоделки» — двоюродный брат Миллеров собрал их в домашней мастерской из выточенных на Великозаводских предприятиях деталей. Парень оказался умельцем — его изделия ранили стюардессу и пассажира самолёта. Самодельные пистолеты обошлись парням едва ли не на порядок дороже, чем «Вальтер». Потому что за каждую деталь рабочим заводов немцы платили большие деньги — чтобы те не задавали вопросов.

В создании самодельных пистолетов поучаствовали больше двух десятков человек — будущие угонщики не заказывали одному мастеру больше двух-трёх деталей. Имена этих людей позже выявило следствие. Раздобыл тот список и я. Некоторых рабочих отыскал спустя много лет: взял у них интервью и вставил их рассказы в свой видеоролик (для придания ему большей документальной достоверности). Сегодня утром, стоило мне лишь порыться в памяти, как отыскал в воспоминаниях не только список имён и фамилий «невольных сообщников». Я даже припомнил лица и голоса людей. И подробности рассказов бывших рабочих о том, как они «помогали» «тем самым» знаменитым «великозаводским немцам». Всё это я отразил в своём пятистраничном докладе. Как и имена имевших охотничьи билеты граждан, что приобрели для братьев Миллеров пачки с порохом (от идеи делать гранаты парни позже отказались — при захвате самолета взрывные устройства они не использовали).

Мои пятистраничные откровения не доказывали коварные замыслы Миллеров (в записях я упомянул лишь о том, что уже случилось — без «предсказаний»). Но их хватило бы, чтоб тем замыслам помешать — они обратили бы на братьев внимание советских правоохранительных органов. Я не уверен, что Миллеры объяснили бы свои потребности в порохе. Да и детали для самодельных пистолетов тоже выглядели более чем подозрительным фактом (особенно в совокупности с прошлыми «заслугами» родителей Миллеров). Поездка в Сегежскую колонию парням за подобные деяния не светила (если её им не «придумают» «на всякий случай») — Карелией я Сомова лишь запугивал. Но моё сочинение, если дам ему ход, наверняка подпортит парням жизнь (и точно: «обнулит» их приготовления к побегу из страны). В этом не сомневался даже я. И очень надеялся, что это же поймёт Сомов. Перспектива потерять «Вальтер» — ерунда в сравнении с «возможными проблемами».

Я предвидел «проблемы» от своей затеи и для себя. Но совсем иные — не те, которыми грозил великозаводским немцам. Я знал: уже летом Миллеры докажут, что не боятся крови. В салоне самолёта они без раздумий открыли стрельбу (в пока ещё не наступившем грядущем). Поэтому я опасался, что стану для парней тренировочной целью перед будущим «серьёзным» делом. Ведь в реальности оба оставшихся у меня экземпляра с «выжимками» из моего бывшего сценария о «подвигах трёх братьев немцев» лежали сейчас под матрасом на пружинах Мишиной кровати. И неизвестно, сколько они там пролежат, если Миллеры свернут мне шею. Вот только ничего умнее, чем требовать «Вальтер», для плана «Б» я не придумал. Пистолет в моём представлении был именно тем фактором, который гарантировал: при любом повороте событий Вовчика не убьют. Оружие преспокойно полежит у меня в сумке — на всякий случай. Даже если оно не «пойдёт в дело», то не задаст и ненужные вопросы.

Мне не нравилась собственная идея идти с пистолетом на встречу с детьми (старшему пареньку из той компании, что встретит в среду вечером Вовчика, вряд ли уже исполнилось шестнадцать лет). Но я считал свой шаг необходимостью. Хотя в том же Рудике Веселовском я ребёнка не видел. Прекрасно помнил, что этот «ребёнок» прострелил мне плечо и застрелил Валеру Кругликова (а в моём «видении» Весло убил Вовчика). За декабрь я насмотрелся на то, какими способами некоторые советские граждане решали свои проблемы: избавлялись от неугодных им личностей. И понимал: один лишь выстрел Рудольфу в голову сделал бы этот мир лучше… во всяком случае, для меня. Безумно манил и пример Славки Дейнеко. Повод для убийства тоже казался хорошим: не месть — защита друга. Я подумал: «Фигня всё это. Полнейший бред. Я не поэтому решил вооружиться. Пистолет — лишь „последний довод“. Которым я вряд ли воспользуюсь. Я достану его из сумки только в крайнем случае».

Именно пистолет братьев Миллеров я сделал своим планом «Б» — запасным вариантом, гарантировавшим: если моя основная задумка провалится, то Вовчик всё равно не повторит судьбу Оксаны Локтевой. Мне и самому эта идея казалась безумной. Но рисковать жизнью Вовчика я не желал. И не боялся «сорваться». Ведь в прошлой жизни посмотрел множество боевиков и поиграл в компьютерные игры, где расстреливал похожие на реальных людей мишени. Не превратился от этого в маньяка. Считал: не стану таковым и после нынешних «видений» (не буду палить в людей без раздумий). Когда-то я пострелял из «Вальтера» (опустошил магазин). С десяти шагов попал в пивные бутылки пятью пулями из восьми (три бутылки уцелели). Вот только было мне тогда не десять лет. При моих нынешних хилых детских ручонках отдача «Вальтера» слабой мне не покажется — это точно. Зато грохот пистолетного выстрела (при необходимости) наверняка охладит головы и Веслу и его спутникам.

В пятницу я снова позвонил Сомову. Из Надиной квартиры. Как и обещал: в полдень.

— Встретимся завтра в «Универмаге», — сказал я. — Около лестницы на второй этаж. Там мне его и отдашь.

— Я ещё не согласился на твои условия, пацан, — ответил Иван.

Его голос в динамике казался то далёким (будто доносился едва ли не из другой вселенной), то громким (словно Сомов сейчас находился в шаге от меня).

— Соглашайся, Ваня, — сказал я. — Это оптимальный вариант. Для всех.

Иван повысил голос:

— Дать малолетнему пацану… такую вещь?!

«Малолетний пацан, — мысленно повторил я. — Вот, кто я сейчас. И не только для него».

— Дай её мне. Об этом никто не узнает. Даже в том случае, если я с ней засвечусь. Я почти уверен, что обойдусь без неё. Почти — это не на сто процентов. Потому у тебя её и прошу.

Я замолчал. Ждал, пока Иван обдумает мои слова.

— Ну… допустим, — сказал Сомов. — А что будет потом?

— Ничего не будет.

Я пожал плечами.

— В каком смысле? — спросил Иван.

— Больше я тебя по этому поводу не побеспокою.

Иван хмыкнул.

— Думаешь, я в это поверю?

Я покачал головой.

— Вот именно. Не думаю, что ты поверишь мне снова. Поэтому и не стану нарываться — позабуду обо всём… об этом.

В динамике раздалось шипение — Сомов выдохнул.

Я вдруг представил, как «брательник» Вовчика хмурил сейчас брови.

— Семён и Валерка вряд ли бы тебе поверили даже в этот раз, — сказал Иван. — Я им пока не говорил. Может, и не скажу.

«Не скажет, потому что „Вальтер“ у него?» — промелькнула у меня догадка.

— Потому и обратился к тебе, — сказал я. — Мне наплевать на ваши дела. Затея твоих приятелей меня не касается — пусть валят… на все четыре стороны. Мне нужен… нужна лишь эта штуковина. На время. Для уверенности, что у меня всё получится. Вот и всё. Но обязательно нужна, понимаешь? И я не знаю, где ещё смогу такую же раздобыть.

— Что ты затеял, пацан? — спросил Сомов.

Голос Ивана вновь зазвучал отчётливо.