Четвертое сословие
Шрифт:
— Кит, ты понимаешь, что если у тебя все получится, тебе придется стать гражданином Америки, — сказал Том.
— Я уже много раз тебе говорил, Том, никогда.
Он положил трубку и сделал несколько записей в блокноте. Решив, сколько он готов предложить, он позвонил Хитер и спросил, в котором часу у него самолет. Если Армстронг не полетит тем же рейсом, он заключит сделку с Саммерсом еще до того, как кто-нибудь догадается, что аренда помещения для художественной галереи в Сохо может стать ключом к контрольному пакету акций «Нью-Йорк Стар».
— Могу поспорить, что Таунсенд вылетит
— В таком случае советую тебе сесть на тот же самолет, — предложил его нью-йоркский адвокат, сидя на краю кровати.
— Нет, — возразил Армстронг. — Пусть мерзавец думает, будто мы ничего об этом не знаем. Мы его опередим и сделаем наш ход до того, как его самолет коснется земли. Договорись о встрече с Саммерсом как можно скорее.
— Вряд ли галерея открывается раньше десяти часов утра.
— Значит, ты должен стоять у ее дверей без пяти десять.
— До какого предела я могу дойти?
— Дай ему все, что он захочет, — распорядился Армстронг. — Предложи даже купить ему новую галерею. Делай все, что угодно, только не подпускай к нему Таунсенда. Если Саммерс будет на нашей стороне, через него мы доберемся до его матери.
— Хорошо, — сказал Критчли, натягивая носок. — В таком случае мне следует поторопиться.
— Постарайся прийти в галерею до ее открытия. — Армстронг немного помолчал. — И если адвокат Таунсенда явится туда раньше тебя, спусти его с лестницы.
Критчли не засмеялся — он не был до конца уверен, что это шутка.
Том ждал своего клиента за дверями зала таможенного контроля.
— Плохие новости, Кит, — вместо приветствия сказал он, пожимая ему руку.
— То есть как? — опешил Таунсенд. Они направились к выходу. — Армстронг не мог попасть в Нью-Йорк раньше меня. Я точно знаю, что он сидел за своим столом в «Ситизен», когда я вылетел из Хитроу.
— Может, он и сейчас сидит за своим столом, — сказал Том, — но Рассел Критчли, его нью-йоркский адвокат, сегодня утром встречался с Саммерсом.
Таунсенд резко остановился посреди дороги, не обращая внимания на визг тормозов и протестующие сигналы таксистов.
— Они подписали договор?
— Понятия не имею, — пожал плечам Том. — Могу тебе только сказать, что его секретарша оставила для меня сообщение об отмене вашей встречи.
— Черт! Значит, первым делом едем в галерею, — Таунсенд наконец шагнул на тротуар. — Они наверняка еще ничего не подписали. Черт! Черт! — повторил он. — Надо было позволить тебе самому встретиться с ним.
— Он согласился передать вам свои пять процентов акций «Стар», если ты вложишь деньги в новую галерею, — сообщил Критчли.
— И во сколько мне это обойдется? — поинтересовался Армстронг, отложив вилку.
— Он еще не нашел подходящего здания, но думает, это будет стоить миллиона три.
— Сколько?!
— Разумеется, аренда здания будет принадлежать тебе…
— Разумеется.
— …а поскольку галерея зарегистрирована как некоммерческая благотворительная организация, у тебя будут какие-то налоговые льготы.
На другом конце провода наступило долгое молчание. Наконец Армстронг сказал:
— Так на чем вы остановились?
— Когда он три раза повторил, что через два часа встречается с Таунсендом, я сказал
«да» по условиям контракта.— Ты что-нибудь подписал?
— Нет. Я объяснил, что ты на пути из Лондона, а у меня нет права подписи.
— Хорошо. Значит, у нас есть еще немного времени, чтобы…
— Сомневаюсь, — прервал его Рассел. — Саммерс прекрасно понимает, что держит тебя за яйца.
— Вот когда люди считают, что держат меня за яйца, — усмехнулся Армстронг, — отыметь их в этот момент — самое большое для меня удовольствие.
ГЛАВА 32
УОЛЛ-СТРИТ ДЖОРНАЛ, 12 сентября 1986 года:
ПАДЕНИЕ НЬЮ-ЙОРКСКОЙ ФОНДОВОЙ БИРЖИ ДО 86.61 ПУНКТА
— Дамы и господа, — начал Армстронг. — Я созвал пресс-конференцию, чтобы сделать следующее объявление. Сегодня утром я известил Комиссию по ценным бумагам и биржам о своем намерении сделать официальное предложение купить «Нью-Йорк Стар». Я счастлив сообщить, что основной акционер газеты миссис Нэнси Саммерс продала свои акции «Армстронг Коммьюникейшнз» по цене 4.10 долларов за штуку.
Журналисты записывали каждое слово Армстронга, хотя почти все газеты уже больше недели мусолили эту новость. Многие репортеры держали карандаши наготове в ожидании настоящей новости.
— Но с особой гордостью я хочу сегодня объявить, — продолжал Армстронг, — что мистер Ллойд Саммерс, сын миссис Саммерс и директор фонда, носящего ее имя, также передал мне пять процентов акций компании. Полагаю, вас не удивит мое намерение и дальше поддерживать замечательное дело Фонда Саммерс, а именно — помогать молодым художникам и скульпторам, которые не имеют возможности выставлять свои работы в крупных галереях. Как известно многим, вся моя жизнь связана с искусством, я всегда поддерживал молодых художников.
Никто из присутствующих журналистов не мог вспомнить, чтобы Армстронг принял участие хотя бы в одном культурном мероприятии, не говоря уж о его поддержке.
— Благодаря мистеру Саммерсу мне теперь принадлежит 19 процентов акций «Стар», и в ближайшем будущем я надеюсь стать основным акционером и занять место председателя на годовом общем собрании в следующем месяце.
Армстронг поднял взгляд от заявления, которое подготовил для него Рассел Критчли, и послал лучезарную улыбку толпе журналистов.
— А теперь я с радостью отвечу на ваши вопросы.
Рассел считал, что Дик хорошо справился с первыми вопросами, но потом он дал слово женщине, сидевшей в третьем ряду.
— Дженет Брюэр, «Вашингтон Пост». Мистер Армстронг, какова ваша реакция на пресс-релиз Кита Таунсенда, выпущенный сегодня утром?
— Я никогда не читаю пресс-релизы мистера Таунсенда, — отрезал Армстронг. — В них столько же правды, сколько и в его газетах.
— В таком случае позвольте, я вас ознакомлю, — она взглянула на листок бумаги. — Судя по всему, мистер Таунсенд получил поддержку банка Джей-Пи Гренвиля, который вложил одиннадцать процентов своего акционерного портфеля в обеспечение его предложения о поглощении «Стар». Таким образом, вместе со своими прежними акциями у него теперь получается пятнадцать процентов.