Четвёртый караул

– Ты меня обыграешь в одном случае: если своими ногтями меня отлупишь.

– Ты чё, гнида, опять против моих ногтей имеешь?

Матвеев расплылся в улыбке, и всё его широкое лицо собралось в складочки и морщинки.

– Граф, а Граф! Ты идёшь?

– Иду, ребятушки, иду! Без меня не начинайте!
– отозвался командир отделения первого хода Орлов и просеменил на кухню. За ним подтянулся и Рябоконь.

Любой трудовой день четвёртого караула, - невзирая на то, что здесь же неотлучно находился начальник отряда подполковник Голубочкин и его заместитель Погорельцев, - неизменно начинался с этой сакральной игры в кубики, суть которой заключалась в том, чтобы набрать тысячу очков, кидая кости. Игра в кубики, по мнению большинства, была залогом спокойного дежурства. Не чурался сыграть и начальник части Бубнов, но ему, как правило, не везло, а вот истинными мастерами этого дела являлись Орлов и отъявленный лентяй Матвеев, посвящавшие игре много времени.

Все разместились по своим привычным местам, которые занимали за трапезой. Как обычно спиной к окну уселся Орлов, против него Матвеев. Слева от Ушастого - Ильюхин. Они ненавидели друг друга, но всегда сидели бок о бок. Матвеев, как неизменный писарь, бросал кости первым. Набрав первые пятьдесят очков, он передал ход другому. Следующие полчаса Волошин, занятый стряпнёй, только и слышал стук рассыпающихся кубиков и голос Матвеева, считающего очки. Рябоконь как обычно был молчалив. Ильюхин в нетерпении тарабанил ногтями по столу. Орлов со словами «сейчас я вам, сынки, покажу, как батя играет» подносил к изрытому оспой лицу ладони, дул на кубики, бормотал что-то неразборчивое и бросал кости. Ему удивительным образом везло. Всегда.

Волошин сидел на табурете и методично очищал картофель от кожуры. «Как в армии», - подумалось ему, и очередная витая полоска упала в мусорное ведро. Из комнаты отдыха доносились невнятные голоса. Там опять о чём-то спорили. Подвывал телевизор. Волошин взял следующую картофелину, и в этот момент раздался длинный звонок. Не дочищенная картофелина упала в мусорное ведро, Волошин вскочил, запнулся об кота, и, чертыхнулся и помчался в гараж.

– Что случилось?
– прокричал начальник караула Касатов, пока весь караул одевался.

Маленькое окошко из диспетчерской с треском распахнулось в гараж, и Каплан проорал:

– ДТП на тракте, сто двадцатый километр!

Одновременно он заполнял путёвку, которую, впрочем, никогда не успевал дописать до того, как из ворот пожарного бокса выезжал автомобиль.

– Первый ход!
– скомандовал начальник караула, и уже через минуту на улицу выехал новый УРАЛсо всеми прибамбасами, которые могли бы понадобиться для разрезания и распиливания покорёженных автомобилей. Волошин, второго хода, снял боёвку, аккуратно разложил её на лавке и вернулся на кухню к обязанностям дежурного кока.

Солянка из кусочков мяса, деревенского сальца и колбасы вовсю кипела на плите, когда раздался второй тревожный звонок за этот день. Волошин отшвырнул в сторону полотенце и выскочил из кухни. Быстро переодевшись, он нырнул на заднее сидение в кабине пожарного автомобиля.

– Куда едем?
– спросил Волошин у командира второго хода Козлова.

– Да недалеко, на улицу Волкова, там дети в квартире закрылись.

***

– Как так вышло?
– поинтересовался Козлов у молодой женщины, когда они поднялись на второй этаж.

– Пока велосипед вытаскивала на улицу, - начала девушка в розовом халате, поверх которого была накинута куртка, - ребёнок дверь запер, а ключей при себе нету. Вот и стою с этим велосипедом, не знаю куда податься…

– Ну чё, Волошин, неси бензорез, будем вскрывать.

– Как вскрывать! Ребят, квартира съёмная… - испугалась девушка.

– Ну как, как… Сейчас петли срежем и дверь снимем, - невозмутимо продолжал Козлов.

– И что я потом делать буду? А давайте через окно, там у меня одно приоткрыто.

– Да я шучу. Волошин, бери лесенку, - скомандовал Козлов, уже спускаясь вниз.

Они вышли во двор. Волошин взял из машины лестницу-штурмовку с крюком в верхней части и приставил её к стене дома.

– Ну как открывать, будем?
– задумчиво пробормотал Козлов, глядя на окна второго этажа, одно из которых было слишком узким для человека в боёвке.

– Я знаю, видел, Орлов это делал с помощью монтажки. Попробую так же открыть.

Пока Волошин поднимался, узкая лестница под ним вибрировала и пружинила, но ему не было страшно. В отличие от некоторых своих коллег он не боялся высоты. Сначала он решил заняться большим окном и попробовал подцепить запертую раму монтажкой, но из этого ничего не получилось.

– Давай другое, оно приоткрыто, - посоветовал Козлов.

Волошин спустился, переставил лестницу и снял куртку. Водитель Матвеев тем временем принёс ему из машины отвёртку. Со вторым окном всё оказалось значительно проще. Замок легко поддался, створка распахнулась, и Волошин заглянул внутрь. Он увидел очень узкое, почти такое же узкое как окно, и длинное помещение, которое оказалось туалетом. Прямо под окном был расположен унитаз коленками в стену. На подоконнике стояли многочисленные бутылочки, корзинка и миска с замороженным мясом. Клозет целомудренно скрывался шторкой на верёвочке. Волошин отодвинул миску в сторону и забрался на подоконник. Теперь ему нужно было аккуратно спуститься, не удариться при этом головой об антресоль и не разбить старенький унитаз. Волошин упёрся руками в стены, подтянулся и с грохотом спрыгнул на пол, сорвав при этом шторку. Когда он вышел из клозета в коридор, то остолбенел от увиденного: прямо на полу лежали два бездыханных детских тельца. «Бля, опоздали!
– ужаснулся Волошин, и лёгкая дрожь пробежала по его спине.
– Может быть, они чем-то надышались?» Волошин принюхался, но запаха газа не почувствовал. Тогда он поспешил ко входной двери, за которой стояла их мать, попутно заглянул на кухню и проверил, не включена ли плита, но и здесь всё было в порядке. Волошин открыл дверь и с тревогой сказал:

– Тут что-то странное… – И он указал на детей, один из которых лежал, раскинув руки и ноги в стороны, а другой - свернувшись калачиком на боку.

Мать мельком взглянула на них и рассмеялась:

– Они просто спят, устали ждать мамку…

***

Когда все вернулись в часть, суп был доварен под присмотром диспетчера Каплана. По части распространялся упоительный аромат, и остальной караул, выезжавший на дорожно-транспортное происшествие, нетерпеливо прохаживался по кухне, в ожидании обеда.

– …следачка, девчонка молодая, говорит: «Кровищи-то, кровищи! Страшное ДТП…», - рассказывал за обедом командир отделения первого хода Орлов.
– «Да где же, кровища-то, спрашиваю, всего один пострадавший с переломом». – «А там», - и на красную лужу показывает. – «Так это же антифриз!»

Все дружно загоготали.

– Но это ещё не всё, - продолжал Орлов, прихлёбывая суп.
– У них там место ДТП было конусами огорожено. Так вот, едет маленький китайский грузовичок, водитель не заметил, зацепил бампером один и уволок за собой. Я им говорю: «Кажется, ваш конус тю-тю». Гаишники всё побросали, прыгнули в свой автомобиль и помчались с мигалками за подотчётным инвентарём…

– А почему лимона нету?
– капризно поинтересовался Ильюхин. Сам он готовил простые незамысловатые супы, для чего отправлял в кастрюлю целую рульку от выращенной им же самим свинки и варил до тех пор, пока с кости не сползало всё мясо. Его супы всегда были наваристы и даже вкусны, но обилие жира, сала и шкурок Волошина порою отпугивало.

– Не слушай его, отличный суп!

– Лимон это уже на ваше усмотрение, но вообще я про него забыл, - честно признался Волошин.

– А мы дома всегда с лимоном делаем, сразу его в кастрюлю крошим, - поделился кулинарным секретом Ильюхин.