Четвертый кодекс
Шрифт:
Сенатор Маккиннон:
– Даллес тоже имел контакты с этим… Хуаном Матусом?
Агент Джагельски:
– Несколько мне известно, да. Именно по итогам этих контактов им и был составлен Меморандум.
Профессор Майкл Макфол:
– Мистер председатель, позвольте мне задать свидетелю вопрос.
Сенатор Маккиннон:
– Прошу вас, профессор.
Профессор Макфол:
– Агент, как по-вашему, была ли осведомлена о проблеме тогдашняя русская разведка?
Агент Джагельски:
– Определенно, да, профессор Макфол. Это стало очевидным после того, как Группа центральной разведки потеряла
Сенатор Кортес-Масто:
– Агент, вы можете пояснить, почему этому письму и его расшифровке придается такое значение? Насколько мы понимаем, это древний текст, представляющий лишь научный интерес…
Агент Джагельски:
– Подробности содержатся в Меморандуме, и я не имею права их раскрывать. Могу лишь сообщить, что содержание письма и сама личность профессора Кромлеха имеют важнейшее значение для Соединенных Штатов. Фактически, речь идет о самом существовании нашей страны…
Всеобщий шум.
Сенатор Маккиннон:
– Господа, призываю вас к порядку. В свое время мы потребуем у свидетеля пояснить это скандальное заявление. Сейчас же перед нами узкая задача – выяснить причины провала московской операции. А все остальное – лишь дополнительные материалы к нашему расследованию.
Агент Джагельски, я понимаю, что вы в то время еще не имели отношения к операциям по делу Полиглота. Но вы должны знать, почему этот документ, коль скоро он настолько важен, не был изъят? Почему профессор Кромлех не был завербован или, в конце концов, захвачен? У меня складывается впечатление, что ваша тайная группа десятилетиями зря тратила деньги налогоплательщиков…
Агент Джагельски:
– Все это не так просто, сенатор, сэр. Агенты русской контрразведки сфотографировали документ еще до того, как им завладел Кромлех. Вскоре мы получили эти фотографии от наших людей в русском МГБ. Однако в то время никто, даже Кромлех, не умел еще читать письмо майя. Мы пытались стимулировать исследования доктора Джона Томпсона, работавшего над их дешифровкой в нашей стране. Однако, как выяснилось позже, он стоял на неверном пути, и Кромлех его опередил. Как, собственно, и предсказывал дон Хуан…
Сенатор Маккиннон:
– Но когда Кромлех расшифровал письменность майя, «Кодекс-4» был прочитан?
Агент Джагельски:
– Безусловно. Но это мало что дало – опять, как и предсказывал брухо. Смысл текста остался непонятен, и пояснить его мог один Кромлех. Таково было наше убеждение.
Сенатор Маккиннон:
– Ваше?
Агент Джагельски:
– Мое и моих предшественников.
Сенатор Маккиннон:
– В таком случае, вы должны были активнее работать с Кромлехом.
Агент Джагельски:
– Сэр, в ваших бумагах содержится отчет обо всех действиях, предпринятых в рамках разработки Кромлеха. Их было много… Однако мы все время ощущали сильнейшее противодействие противника, контролировавшего буквально каждый его шаг. Кроме того, сам Кромлех – личность, мало поддающаяся вербовке, полностью погруженный в свое дело ученый. Во всяком случае, он не отвечал на наши обычные методы. Некоторая надежда у нас появилась, когда у него началась связь с аспиранткой,
однако компрометации он совершенно не опасался, их отношения были вполне открыты, и извлечь что-нибудь из них для нас составляло проблему.Сенатор Маккиннон:
– Речь идет о нынешней миссис Дельгадо?
Агент Джагельски:
– Именно о ней. После исчезновения Кромлеха…
Сенатор Маккиннон:
– Допущенного вами!
Агент Джагельски:
– Да, сэр, это моя вина, хотя его поступок невозможно было предусмотреть. Так вот, после того, как профессор бросился в колодец в Чичен-Ице, мы еще какое-то время надеялись, что перед этим он сообщил содержание документа миссис Дельгадо, тогда мисс Линьковой. Довольно скоро мы поняли, что это не так, но в любом случае рядом с ней теперь постоянно находился наш источник.
Сенатор Рубио:
– Вы имеете в виду вашего мексиканского агента, ставшего ее мужем?
Агент Джагельски:
– Да, Антонио Дельгадо. Мы подозревали, что он ведет двойную игру, но использовали его, поскольку он был полезен.
Профессор Макфол:
– Он работал и на русских?
Агент Джагельски:
– Нет. Думаю, он был частью группы магов, передавших нам первоначальную информацию. В своих целях, разумеется.
Профессор Макфол:
– Магов?.. Профессор Джагельски!..
Агент Джагельски (пожимая плечами):
– Я излагаю факты. Их интерпретация – ваше дело…
Сенатор Маккиннон:
– Продолжайте, агент.
Агент Джагельски:
– Дальше был длительный спокойный период. Мы были уверены, что миссис Дельгадо абсолютно не в курсе смысла «Письма Судного дня» - это подтверждал и доктор Дельгадо. Поэтому лишь наблюдали за ней, хотя после его смерти это стало проблематичным. Русские тоже не проявляли вокруг нее никакой активности. Все изменило открытие ею год назад захоронения вождя под пирамидой Кукулькана. Мы были уверены – и уверены до сих пор – что в текстах гробницы содержится важнейшая информация, владеет которой только миссис Дельгадо, в силу своей близости с Полиглотом. Отсюда и попытка ее захвата.
Сенатор Маккиннон:
– Некоторые обстоятельства, ставшие мне известными во время перерыва, заставляют пока прекратить допрос свидетеля. О времени следующего заседания члены комитета и приглашенные специалисты будут оповещены отдельно.
Агент Джагельски:
– Господин председатель, разрешите сделать заявление.
Сенатор Маккиннон (после паузы):
– Мы слушаем.
Агент Джагельски:
– Думаю, вы больше не услышите моих показаний.
Шум в зале.
– Я имею в виду, что буду не в состоянии их дать. Я уже шестой глава группы «Полиглот» со дня ее основания. Ни один из моих предшественников не прожил и месяца после ухода с этого поста. А после этого заседания и я вынужден буду уйти... Я давно смирился с таким исходом, поскольку много лет несу бремя опаснейшей информации и постоянно сталкиваюсь с фактами, наглядно подтверждающими, что наш мир, во-первых, далеко не единственный во вселенной, а во-вторых, мы не способны осознать его законы до конца. По моему глубокому убеждению, ваше расследование закончится ничем – как и все прочие подобные до него. Да, они были…