Четвертый кодекс

«Мембрана! Ненго! Нэон-гоо!»

Кромлех вновь подавил в себе метафизические воспоминания.

– Мне неясно, как вы собираетесь исполнить все эти пункты, – враждебно заметил он.

Дельгадо златозубо разулыбался.

– Они почти все уже выполнены – кроме последнего. Но и за ним, я вас уверяю, дело не станет.

– Что это значит?

– Ну, вы, мне кажется, вполне освоились в нашей парадигме, она вас больше не пугает и не удивляет. И вы явно открыты для общения с вашими иными личностями.

– Предположим. Только как вы заставите меня снова проделать тот же фокус с изменением реальности? Я ведь и сам понятия не имею, как это делается. Да и не желаю –уж меня-то этот мир вполне устраивает…

– Нет – нет, дон Эухенио, - Антонио покачал пальцем. – Он вас вовсе не устраивает, и вы сами это прекрасно знаете. Но и в противном случае вы бы проделали это вновь. Потому что у вас просто нет иного выхода.

Кромлех вопросительно воззрился на него.

– Видите ли, - любезно пояснил Дельгадо. – Вы не выйдете отсюда живым.

– Подумаешь, бином Ньютона, - с мрачной иронией по-русски бросил Евгений.

Он давно уже свыкся с мыслью о скорой смерти. Что ему было терять в этом мире? Сын мертв, жена тоже... Единственное родное существо – кошка Аська в Святоалександровске, но бедная зверюга очень стара.

И еще Илона – мимолетное восхитительное видение, словно райская птаха, мелькнувшее в конце его жизни и на мгновение расцветившее ее предчувствием нового счастья.

Но где она теперь?..

– Однако смерть ваша должна пойти на пользу Великому Ацтлану, - продолжил сиуакоатль, пропустив мимо ушей реплику собеседника. – Мы обсуждали вашу участь на тайном совете. Большинство согласились с уэй-тлатоани, что вас следует принести в жертву. Традиционным способом, что, как вы знаете, означает вырезание сердца на теокалли с соблюдением всех обрядов во славу богов. Разногласие было лишь в том, сделать это негласно или демонстративно, на глазах всего мира, провозгласив тем самым возвращение нашего старого, могучего и обильного кровопролитием Великого Ацтлана, намеренного взять реванш за поражение в Великой войне.

Кромлех похолодел, хотя сказанное не слишком его удивило – нечто подобное он и предполагал.

– Делайте, что хотите, - бросил он.

– Но, в конце концов, совет согласился со мной, - продолжал Дельгадо. – Я настоял на жертвоприношении более, надеюсь, гуманным способом. Вас утопят.

– Спасибо, - саркастически поклонился Евгений.

– Не стоит благодарности, - отвесил ответный поклон Антонио. – Для меня как государственного деятеля Великого Ацтлана это целесообразно политически, поскольку, надеюсь, порадует наших беспокойных подданных на Юкатане. Но сиуакоатль, как и уэй-тлатоани – всего лишь мелкий тиран, эту напасть вам преодолеть легко. А вот меня, как видящего, будет обойти труднее. Мне, магу, нужно это жертвоприношение, потому что оно означает решение главной проблемы... В общем, вас отправят в Чичен-Ицу и, в день сошествия Кукулькана, бросят в Священный сенот в жертву майяскому богу дождя Чаку, с которым, как известно, ассоциируется и Кукулькан.

Сердце Кромлеха сжалось каким-то грандиозным предчувствием, которое вызвала не перспектива утопления, а эти имена и названия. Но он все же спросил:

– И как это вам поможет?

– В том сеноте – трещина между мирами, - неожиданно сухо пояснил Дельгадо. – Не спрашивайте, откуда я это знаю. Я не знаю. Но она там.

Ответить Кромлеху было нечего – откуда-то он и сам знал это. Потому промолчал. Продолжал говорить Дельгадо.

– Я не знаю, каким образом вы пройдете через трещину. Несомненно, этот акт для всех прочих людей, даже для большинства видящих, означает смерть. Однако вы Прохожий, следовательно, в полной мере обладаете тем, что мы, маги, называем «третье внимание» - способность существа осознавать себя и после смерти. Так вы вызываете в себе «огонь изнутри» - энергетический пожар, в котором ваша личность горит, не сгорая. Через это вы избегнете Орла...

– Орла? – переспросил Кромлех.

– Так – за неимением более адекватного определения – мы называем неведомую силу, стоящую по ту сторону бытия и правящую судьбой всех существ. После смерти любого из них Орел его поедает – в переносном смысле конечно. Так он питается, надо полагать... Но небольшое число людей способно от этого освободиться. Вы уже один раз по крайней мере сделали это. Что удивительно – для успеха необходима длительная подготовка, которой у вас не было.

– Хорошо, предположим, - кивнул Евгений. – А что дальше?

– А дальше – то, что вы уже проделали: очевидно, вы окажетесь в далеком прошлом и измените реальность.

– Но, по вашим словам, я это уже делал, - возразил Кромлех. – Зачем же повторять?

– Потому что мир цикличен, - проговорил Дельгадо. – Вечно цикличен. Пойти по пути воина – значит, вступить на бесконечный замкнутый путь, попасть в некую космическую петлю. И вы, и я вынуждены следовать предначертанному.

Кромлеху вновь стало тоскливо.

– А если я не смогу?.. – тихо спросил он. – И этот ваш... Орел сожрет меня?

– Значит, так тому и быть, - кивнул Дельгадо. – Воин никогда не ждет результата от своих действий. Для него победа и поражение – одно и то же. Так же, как жизнь и смерть.

Евгений опять промолчал, почувствовав в этих словах свинцовую истину.

Антонио вновь заговорил – более легкомысленным тоном, за которым, однако, ощущалась напряжение. Даже его слова, возникающие в воздухе, словно подернулись красноватым и слегка вибрировали.

– Видите ли, нас совсем не устраивают многие реалии этого мира. В частности, некоторые крупные политические образования в Евразии. Или проникновение Российской Империи в Атлантиду. Но это все мелочи, которые я вспомнил лишь в своей ипостаси сиуакоатля. Более существенно другое.

Он сделал шаг к Евгению и ткнул его пальцем в грудь, в висящий на ней крест.

– Это я настоял, чтобы вам его оставили, - произнес он холодно. – Поскольку вы сами должны снять его. Даже не физически...

Кромлех пожал плечами.

– Я крещен в ортодоксальной Церкви, и, хотя давно не был в храме, крест снимать не намерен.

Крест был надет на него в Успенском соборе Енисейска уже полвека назад, а висящий рядом образок Богородицы был от покойной матери. Евгению в жизни не приходило в голову снимать это, хотя христианином он был более номинальным.

Дельгадо поморщился.

– Я же сказал – не физически... Не думаю, что физически он сохранится у вас... по ту сторону. Видите ли, это курьезное учение нам мешает. Есть мнение – и оно обосновано многими нашими историками – что Ацтлан не смог завоевать весь мир именно благодаря противодействию христианства. Но лишь видящие точно знают, почему христианство оказалось сильнее. Ацтланцы превосходили всех своих противников по воинскому искусству и вооружению, но их жрецы и маги не смогли преодолеть в Европе то, что тамошние видящие называют эгрегор. У христиан он неожиданно оказался непрошибаем. Так что наступление Атлантиды захлебнулось именно в Европе.

Кромлех и правда встречал подобные рассуждения в ацтланских книгах по истории и философии, но объяснение с точки зрения магии встречал впервые.

– А зачем вам нужен весь мир? – поинтересовался он.

– Всем нужен весь мир, - неприятно хохотнул Дельгадо. – Видящие, как и прочие живые существа, имеют инстинкт размножения, правда, проявляется он у них по большей части в духовных формах. Мы желаем и стремимся ввести свой нагваль в как можно большее количество людей. А мир, политически покоренный Атлантидой, для этого подходит более всего. Я не знаю, каким был мир, пока Кромлех Первый не изменил его. Возможно, таким, как в вашем романе, тогда я бы не хотел в нем жить.