Четвертый поросенок

Силуэты Дары и ещё одного Идалту виднелись чуть в стороне на стволе поваленного дерева. Риатор же устроился на разножке у раскладного столика с незнакомой аппаратурой.

— Садись, — указал он однорукому на свободную табуреточку рядом. — Я — Риатор. А ты давай сюда свою культю, — от недавней чопорности не осталось и следа. Теперь под развесистым каштаном находился сухой деловитый врач, не склонный ни к нежностям, ни к сантиментам. И полными плотоядного аппетита глазами взирал на приведённую жертву.

Мальчик же, заметно оторопело взирал на острые кошачьи ушки. Нет, не кошачьи — раковины начинались сбоку головы, как у людей. Но шерсть, клыки во рту…

— Кто это? Хозяин!?

— Да нормальный дядька, — отреагировал Нах-Нах. — Просто издалека. Кончай кобениться, нам тоже спать охота, а прикрывать вас кому-то нужно.

Вдвоём с подругой они в два счёта слупили с жертвы куртку и стянули футболку, обнажив торс, и усадили паренька на табуретку ампутированной рукой к медику. А тот принялся цеплять к разным местам датчики, поглядывая на картинки и цифры, возникающие на компактном экране.

— Дрожишь, шкерт! — воскликнул он чуть погодя. — А ну, накиньте на него куртку. Кстати, с адамитами мы не слишком часто проделывали подобные мероприятия и, как правило, в условиях стационара. Ну что, будем руку выращивать? — упёрся он взглядом в пациента.

— А вы можете? — с недоверием посмотрел однорукий Фёдор на необычно разговорчивого дикого зверя.

— Зачем, скажи на милость, я бы звал тебя, если бы не мог? — ушки на голове врача сделали стригущее движение а из глаз так и брызнуло веселье.

— Будем выращивать, — ответил мальчик. — Даже, если потом вы меня съедите.

— Врач упал с разножки и покатился хохоча.

— Ребята, Идалту нельзя смешить, — сказала подошедшая Дара, оставившая собеседника вдалеке на древесном стволе. — Они были бы непобедимы, если бы хохот не лишал их способности сопротивляться. Ева ворочается, — добавила она повернувшись в сторону недалёкого дома, — а Вадима Петровича никакой пушкой не разбудишь. Так что ребятки, Фёдора вам придётся сопровождать на процедуры и прикрывать во время собственно процесса лечения. Идалту сейчас не могут присылать сюда для этого своих людей — какая-то у них политика с расой, считающейся куратором Прерии. Ну и, сами понимаете, надо постараться обойтись без огласки.

— Положитесь на нас, Дара Руслановна, — кивнула Мелкая. — Звонок Феденьке на визоры — и мы всё сделаем.

— Ай! — воскликнул однорукий.

— А я не обещал, что будет не больно, — заметил Риатор. — Готов?

— Готов… Ай!

— Лучше вскрикивать, чем скрипеть зубами. Только громкость звучания необходимо снизить, а то, мало ли кто услышит. До спальных-то корпусов рукой подать. Готов?

— Готов… Ох-х-х!

— Да. Так уже лучше. Готов?

— Федя, — Мелкая слегка сжала руку друга, — слева тридцать полосатый амфицион, — она принялась накручивать на свою мелкашку глушитель. — Если не смогу завалить его по-тихому, стрелять придётся тебе.

Со стороны бревна донёсся тихий хлопок. Дара и Нинка оторвали приклады своих винтовок от плеч.

— Буш завалил зверя, — объяснила учительница. — Ну, я побежала домой. Сейчас коты сбегутся ужинать.

— Не сбегутся. Ушли они на закате и Фагора взяли с собой.

— Ох-х-х!

— Вот и хорошо. Ребята, подержите пациента. Сейчас будет действительно больно. А ты, малыш, возьми капочку в зубки.

— Ы-ы-х!

— Прекрасно. Ростовое поле очистили от эпителия — можно и за дело приниматься. Готовься, герой. Зудеть это место будет непрерывно и очень сильно. Как только утихнет боль, так сразу и зачешется. А трогать нельзя, а то рука вырастет кривая.

* * *

Федька приблизился к одиноко сидящей фигуре.

— Здравствуйте, Буш!

— И тебе здоровья. Любопытствуешь? И ничего не боишься?

— Наоборот, трушу так, что перед самим собой неудобно. Просто подумал, что если бы вы хотели мне недоброго — давно бы сделали. А, если я не подойду, то другого раза может и не представиться.

— Интересный расклад. Выходит, страх у тебя ускоряет ход мыслей. А это врождённое или научил кто? — огромный покрытый шерстью собеседник Нах-Наха чуть подвинулся и хлопнул лапой рядом с собой, приглашая присесть. Федька и присел, но лицом в другую сторону, чтобы контролировать заднюю полусферу.

— Не могу сказать уверено, — признался он честно. — Возможно, это мне подсказали уже тут на Прерии. Да, пожалуй. Мальчик один, совсем маленький. В минуту опасности взрослые остались нас прикрыть, а он стал меня уводить. Спокойно так, деловито.

— Увёл?

— Нет. У меня было оружие которое справилось с опасностью, а остальные об этом не догадывались. Только вот почему вы меня об этом спрашиваете?

— Я готовлю бойцов. Методика обучения их хладнокровию в минуту опасности — важный элемент воспитания воина. Твой вариант известен, однако важны детали.

— Но ведь вы наверняка обучались этому профессионально, а со мной всё получилось случайно. Странно, когда взрослый спрашивает о таких вещах подростка.

— Язык мне хочешь развязать, юноша? — Буш скосил на парнишку лукавый глаз. — Забыл, что ли — разумное существо учится всю жизнь. И, вот ещё — слишком близко мы от школы устроились. Собственно, это из-за того, что Дара кормящая. А в другой раз ведите пациента сразу к Хорькову озеру. Не будем больше тревожить молодую мамочку.

— Да. Туда и дорога открытая, и само место хорошо просматривается, и от жилья далеко — Фёдору можно будет кричать, сколько влезет.

Фыркнули.

* * *

Утром, выбегая на зарядку, с удивлением увидел, что на скамейке у крыльца его поджидает Представитель Президента собственной персоной. А рядом сидит Мелкая и смотрит скептически.

— Подслушали вчерашние переговоры, — спросил подходя.

— Конечно, — и не подумал отпираться Степан Кузьмич, которого звали обычно Стёпкой — восемнадцать лет парню. — И мнемона засекли наши средства космического наблюдения как раз около Плёткино. Похоже на посадку корабля-невидимки. А потом, через четверть часа зафиксировали звонок к тебе на визоры с неопределяемого номера и приглашение голосом, который ну точно не синтезатор Минатора.