Четвертый Рейх
Шрифт:
Врал или нет? Хотелось верить, что он в самом деле не ковыряется в голове, а способен лишь поддержать мысленный диалог. Впрочем, и это было немного слишком.
«Ты трясется. — Осьминог звучал озабоченно. — Это норма?»
— Нет, это холодно.
Сравнивать температуру тела и метаболизм не хотелось, как и дискутировать на эту тему. Александр с хрустом потянулся, расправил плечи и справился с ознобом.
— Ты лучше объясни, что это было?
Осьминог не переспросил, но смотрел удивленно.
— Там, на поляне с твоими сородичами, —
Головоногий резко вскинул щупальца и щелкнул, словно дрессировщик хлыстом.
«Это принимающий решения», — пришел образ.
— Начальник, что ли?
«Нет понимания».
— Ну, вождь, президент, старейшина. Директор. Руководитель.
«Не старый и не руководящий, — понял Осьминог. — Решающий. Много понимания в его разуме. Его путь духа дольше других».
«Значит, начальник», — подумал Александр.
«Нет. Принимает решения. Предлагает решения. Но не диктует решения».
— Тогда чего ж ты с ним ругался? — фыркнул Погребняк.
«Он ошибся и не понял».
— А как же его путь духа, который длиннее? — усмехнулся Александр.
Образ, переведенный в слова, прозвучал коряво. Смешно прозвучал. Осьминог даже поморщился. Или это Погребняк снова пытался наделить его человеческими качествами?
«Путь духа решающего дольше других. Но здесь он ошибается».
— А ты, значит, не ошибаешься?
«Есть знание вперед, — не заметил издевки Осьминог, — оно говорит, что сверху спустится сын неба. Он выглядит как чуждые, но он другой. Он будет контактировать с Жизнью, и он определит Жизнь».
— Чего-чего? — запутался Погребняк.
«Даст определение, — пояснил головоногий и добавил без всякого перехода: — Ты — сын неба».
— Бред, — вырвалось у Александра.
Но Осьминог смотрел так, будто не просто был уверен в своей правоте, а знал.
«Ты спустился сверху. Ты, как чуждые, но другой. Ты дал мне определение. Ты — сын неба. Ты ошибся, считая иначе. Решающий ошибся, считая иначе. Я знаю».
В пророчества Александр не верил вовсе. В легенды, мифы и сказки — лишь как в некую квинтэссенцию народной мудрости. В религиозные притчи — только как в диктат морали и рычаги внушения.
Становиться центральным персонажем местного мифа, мессией… Бред! Нелепость!
— И что мне теперь, сильно радоваться по этому поводу?
«Нет понимания. Ты пришел, чтобы увести чуждых. Это знание вперед».
— Стоп! — оборвал Погребняк.
Шутка затягивалась и переставала забавлять. Осьминог затих. На человека смотрел внимательно. Ждал.
— Иначе говоря, у вас есть легенда, что должен явиться кто-то сверху и забрать этих ваших фашистов.
«Нет понимания», — уточнил Осьминог.
— Забрать ваших чуждых, — поправился Александр. — И ты решил, что этот кто-то — я. А твой начальник… то есть этот, который решает, считает, что ты ошибаешься. Знаешь, мне не понравился
твой решающий, но я с ним, наверно, соглашусь. На роль сына неба я не гожусь.«Решающий ошибся. Ты ошибся. Я знаю».
— Откуда тебе это знать?
«Мой путь духа знать это и делиться знанием. Твой путь духа — стать сыном неба».
Осьминог смотрел открыто, и грустные глаза его лучились изнутри.
Блаженный. Если это определение вообще подходит к негуманоидному разуму и сухопутным головоногим.
— Какой путь духа? — попытался вразумить Осьминога Погребняк. — У меня его никогда не было и быть не может. Я с другой планеты. Я родился за двадцать световых лет отсюда. Ты же ничего о нас не знаешь.
«Я не знаю о твоей земле. Но я знаю о пути духа и о тебе».
— Хрена с два! — разозлился Александр. — У меня нет никакого пути духа.
«У всех есть. — Осьминог был спокоен, уверен и настойчив. — Твой путь стать сыном неба и увести чуждых».
— Господи, да чем они вам помешали?
«Они уничтожают тело».
Александр снова услышал это именно так. Не «убивают», а «уничтожают тело». Как будто была разница между этими словами.
То есть, по ощущениям от образа разница была, но понять ее Погребняк не мог.
— Это плохо, — сказал он тупо, просто для того, чтобы что-то ответить, заполнить паузу.
Осьминог поглядел озадаченно.
«Нет понимания».
— Ну, они вас убивают, это нехорошо.
«Нет понимания».
На этот раз уже Александр посмотрел на собеседника с непониманием.
— Хорошо, плохо. Черное, белое. Добро, зло.
«Нет понимания».
— Ну, они в вас стреляют. Уничтожают тело. Так?
Осьминог согласился.
— И?..
«Тело умирает. Дух умирает. Путь обрывается».
— Так это плохо?
«Нет понимания. Это обрыв пути. Рвать путь духа неправильно. Нельзя».
— А путь духа без тела заканчивается? — заинтересовался Александр.
В местных верованиях было что-то нестандартное, что-то такое, что могло подтолкнуть к пониманию образа мысли этих головоногих. Он чувствовал, что вот-вот зацепится, поймает ту ниточку, потянув за которую можно распутать всю паутину.
«Тело удобно, чтобы ограничить дух. Когда дух ограничивают, он растет. Когда дух не растет, все умирает. Тело умирает. Дух умирает. Нельзя жить и не расти. Жить и не расти — это смерть».
— Но ведь не вечные же вы?
Отрицание пришло без слов, как и согласие до того.
— Значит, все равно умираете. И как же тогда?
«Когда дух перерастает тело, он уходит. Тело без духа умирает. Дух идет дальше. Другой этап».
— Куда уходит? В рай? В ад? В космос, чтобы примкнуть к вселенскому разуму?
«Нет понимания. Дух уходит».
— Куда?
«Никто не знает. Это другой этап. Перейдя на новый этап, дух не возвращается».
— Это свинство с его стороны, — усмехнулся Александр. — Мог бы вернуться и облегчить жизнь окружающим, объяснить.