Четыре года падал снег

– Потеснитесь, господа, потеснитесь! – крикнул Михаил. – Найдите место моему другу!

Господа потеснились, как могли и Сергей примостился на край сиденья рядом с Белоголовцевым. Сферолет, резко дернувшись, как-то криво взлетел и Сергей с ужасом заметил, что пилот тоже пьян. «А, ну и ладно! – зло подумал он. – Расшибемся, может оно и к лучшему!»

– Поехали за Милетовым, – крикнул Михаил, и остальные согласились.

Голодев промолчал, ему было все равно. Из коробки, болтавшейся на заднем сидении, кто-то из господ извлек бутылку пива, сушеную рыбку неопределенной породы и сунул в руки Голодеву. Виляя из стороны в сторону, сферолет с незажженными бортовыми огнями, несся как угорелый в непроглядной снежной мгле, но Голодеву и это было безразлично. Он открыл бутылку пива и выпил половину в пару глотков. Лицо Ольги Васильевны сразу же померкло, расползаясь чернильным пятном…

Чудом не разбившись по дороге, они все же добрались до нужного места и сферолет криво плюхнулся на посадочную площадку рядом с домом Милетова.

– Пойду, осведомлюсь. – Михаил полез наружу.

Сергей оторвал рыбе голову и бросил ее в окно, а, немного подумав, выбросил туда и саму рыбу. Пилот затянул песню.

– Милетов изволит отсутствовать, – сообщил вернувшийся Михаил. – Ну что ж, обойдемся и без него. Трогай, голубчик!

Дребезжа козлиным тенорком, пилот рывком поднял машину в воздух и, давая легкий крен на правый борт, помчался в неизвестном направлении.

* * *

Тем временем барон фон Штофф окончательно пришел в чувства и решил набрать маркиза де Ариньяка. Все-таки Голодев был его лучшим другом…

– Я слушаю, – де Ариньяк изволил обедать. В отличие от остального общества, выглядел он прекрасно, должно быть опять провел время не в ресторации, а в кругу семейства.

– День добрый, – откашлялся фон Штофф, по возможности доброжелательно глядя на блестящие, гладко зачесанные волосы и тонкие усики маркиза. Дернула же нечистая Голодева связаться с этим проходимцем. – Я к вам вот по какому делу…

– Корабль все равно заберу, – мерзко усмехнулся маркиз, сразу же уразумев, зачем звонит фон Штофф, – либо пусть сумму выплачивает.

– Может, отсрочку дадите? – без особой надежды спросил он. – Или возможность отыграться?

– Кому? Голодеву? – расхохотался маркиз. – Я ж всегда говаривал – играть не умеешь, садиться за стол не надобно. Вот только его сиятельству об этом отчего-то не известно.

– А кому-нибудь другому вместо него можно?

Де Ариньяк задумался, мысленно перебирая возможных соперников.

– Ну что ж, – наконец ответил он, видимо не вспомнив никого достойного, – пожалуй, можно, да, я согласен. Дату назову сам, ищите соперника.

Продолжая ухмыляться препротивнейшим образом, маркиз отключился со связи, а фон Штофф задумался – правильно ли поступил, что поговорил с маркизом, не посоветовавшись с Сергеем? «В конце концов, выхода у него нет никакого, а с соперником что-нибудь придумаем», – успокоил сам себя Карл.

Придя в относительно благоприятное расположение духа, Карл принялся потихоньку собираться, он не любил опаздывать в общества, тем более к Чернышевым. Пока лакей помогал облачаться, фон Штофф подумал: как же хорошо, что он вдовец… от этой мысли на душе у него сделалось и вовсе распрекрасно.

* * *

К Чернышевым народ стал подтягиваться ближе к шести. Ольга Васильевна с дочерью Анной, не дождавшись главы семейства, направилась в общество самостоятельно. Ольга Васильевна продолжала пребывать в очень дурном расположении духа, посему сферолет Голодевых шофер вел с максимальными предосторожностями, чтобы суровую хозяйку не дай бог не растрясло на воздушных ямах.

Припарковав машину на свободной посадочной площадке, пилот выскочил, распахнул двери, помогая спуститься графине Голодевой и дочери ее Анне.

– Пшел прочь! – процедила Ольга Васильевна и, приподняв полы меховой накидки, устремилась к парадному входу в особняк.

Салон Чернышевы имели великолепный. «Я б каждый день приемы давала, будь у нас такой салон!» – с раздражением подумала Ольга Васильевна, мило улыбаясь господам и присутствующим дамам. Пока собралось лишь человек пятнадцать, все гадали, прибудет ли Хрустальницкий. Ольга Васильевна расположилась в кресле рядом с хозяйкой дома и тремя достойными дамами, и занялась всегдашним обсуждением последних сплетен.

– Вы слышали, – произнесла с придыханием волоокая графиня Чернышева, дама весьма приятная, но не блещущая умом, – говорят, на приеме у Его Величества Хрустальницкий имел головокружительный успех! Будто он написал Государю оду и она так пришлась ему по душе, что он велел вышить строки золотом на гобелене!

– А я слышала, будто с какой-то планеты он привез с собою женщину красоты невиданной, – подхватила княгиня Устоева, – вроде как невесту…

– О, у этих знаменитостей все они «вроде как невесты»! – фыркнула графиня Голодева.

Обмахиваясь веером, она обвела цепким взглядом залу и вдруг ее лицо застыло, а глаза зажглись опасным огнем. В салон входила компания пьяных господ, и среди них виднелся светлый образ дражайшего супруга. Образ был веселым и в руках держал тарань. Стоявший около окна барон фон Штофф закрыл глаза и мысленно пожелал Сергею долгих лет жизни… Однако ничего непоправимого не произошло, графиня Голодева в обществе была неизменно светской дамой, ярость свою сдерживать умела, правда до той поры, когда можно будет выплеснуть ее во всей полноте. Посему Ольга Васильевна ограничилась лишь тем, что слегка раздула ноздри и с тихим шипением выпустила воздух, глядя на шумную компанию жизнерадостных господ. Они, тем временем, рассаживались и включались во всеобщее обсуждение вопроса: прибудет ли Хрустальницкий?

Весьма сильно пошатываясь, Сергей подошел к дрожащей супруге, поцеловал ей руку, хотел что-то сказать, но, натолкнувшись на взгляд недобро горящих глаз, отшатнулся, что-то неразборчиво пробормотал и поспешил вернулся к остальным.

– Ах, господа, господа, – князь Михаил развалился в кресле, вытягивая ноги, – погода нынче сущая дрянь!

– А я слыхал, будто юный цесаревич давеча уши себе отморозил, и император решил кораблями да взрывами тучи разогнать, – сказал Самородов. – Может, и весна начнется.

– От взрывов весны не будет, – возразил Белоголовцев, – она начнется, когда ей время придет.

– Так может этого еще лет десять не случится, – вмешался Голодев, – сил уж нет никаких.

– Сергей, идите сюда! – махнул рукой фон Штофф.

Голодев приблизился к окну, где на мраморном подоконнике в резных горшках цвели растения розовыми цветами.

– Друг мой, – Карл поправил воротник рубашки Голодева, – я разговаривал с де Ариньяком, упросил его дать вам отыграться.

– Что? – вытянулось лицо Сергея. – Отыграться? Да я же…